Адмирал Империи 39

Полковник Винтер слушал рассуждения своего командира, недоуменно хмуря брови. Казалось, он никак не мог взять в толк, как в такой критической ситуации Красовский умудряется сохранять поразительное хладнокровие и даже находить какие-то смягчающие обстоятельства. Красовский ли это? Наконец, не выдержав, Гордон задал вертевшийся на языке вопрос:

— Но что же мы будем делать дальше, сэр? Как прекратить весь этот беспредел, творящийся вокруг? Наших сил слишком мало, чтобы обуздать разгул насилия и мародерства в масштабах целой планеты!

В голосе полковника явственно слышались нотки растерянности. Похоже, даже его ледяная невозмутимость дала трещину перед лицом ужасающей реальности. Однако вице-адмирал, напротив, излучал уверенность и решимость человека, знакомым с безднами человеческой низости:

— В любом случае нам необходимо немного подождать, — твердо ответил Александр Михайлович, пресекая очередной вопрос своего помощника. — Поверь моему богатому опыту, Гордон: я уже не раз сталкиваюсь с подобными ситуациями в экипажах, пусть и не в таком чудовищном масштабе, как сейчас. Суть происходящего от размера охваченной безумием группы не меняется — будь то шайка грабителей или целая армия мародеров. Им нужно дать время насытиться, упиться собственной безнаказанностью, пресытиться кровью и золотом. Это единственный способ погасить пожар, не имея возможности залить его водой нравоучений…

Красовский сделал эффектную паузу, многозначительно поглаживая подбородок. В его глазах вспыхнул стальной блеск:

— Что касается наших подразделений Черноморского флота — к утру угар вседозволенности схлынет, а жажда наживы притупится. И вот тогда в дело вступят штурмовые группы 10-й «линейной» дивизии. Они станут нашей карающей дланью, военной полицией, призванной самым жестоким образом навести порядок в рядах разложившихся «моряков». Я лично возглавлю эту чистку!

Лицо Александра Михайловича исказилось гримасой ярости.

— Клянусь, я не пожалею никого из этих хулиганов. Если потребуется — лично прострелю башку каждому десятому преступившему закон поддонку… Воздам по заслугам каждому, преступившему закон, но не позволю превратить славное имя «черноморцев» в позорную кличку воров, насильников и убийц, навеки проклятых всеми жителями Российской Империи!

Вице-адмирал яростно ударил кулаком по столу, пылая праведным гневом. Хотя кого он пытался обмануть? Винтер, такой же как и Красовский честолюбивый и хладнокровный, только еще и беспринципный, и лишь искусно изображающий, что ему есть дело до чести мундира и доброго имени флота, прекрасно понимал, что все эти высокопарные фразы его начальника не стоят ничего.

— Сказки про то, что этот человек готов идти до конца в своем стремлении покарать виновных и защитить честь мундира, пусть он рассказывает столичной публики, либо в интервью, — хмыкнул про себя Гордон Винтер, а на показ он даже невольно отшатнулся, словно пораженный этой вспышкой темперамента своего обычно сдержанного командира. Однако быстро совладал с собой и осторожно кашлянул, вновь привлекая внимание шефа:

— Допустим, с нашими зарвавшимися космоморяками вы еще сможете совладать, сэр, — задумчиво проговорил полковник, покачивая головой. — Но ведь остаются еще османы — истинные зачинщики и вдохновители всего этого разгула! Увы, но на них ваши полномочия не распространяются. Как прикажете усмирять этих варваров?

Александр Михайлович криво усмехнулся и постучал пальцем по своему идентификационному браслету на запястье, он же портативный коммуникатор:

— Насколько я могу судить по перехваченным переговорам в открытом эфире, нашим алчным друзьям-криптотуркам уже просто некуда девать награбленное, — ехидно процедил Красовский сквозь зубы. — Трюмы их кораблей забиты под завязку. Это раз… Второе — к счастью для нас, на этой планете не так уж много их потенциальных жертв, чтобы растягивать удовольствие до бесконечности. Сторонников самозванца Демида Зубова на планете не так уж и много, чтобы османы бесчинствовали неделю. Простых же колонистов Санкт-Петербурга, в не зависимости от их финансового состояния и положения, я грабить не позволю. Если потребуется, то к каждому дворцу и элитному комплексу здания выставлю охрану…

Красовский выразительно помассировал ладони, словно в предвкушении расправы. Потом задумчиво покрутил на пальце массивный перстень с кроваво-красным рубином и продолжил уже спокойнее:

— Впрочем, полагаю, их главарь Ясин Бозкурт и сам прекрасно понимает, когда пора остановиться. Он умный и дальновидный человек, хоть мерзавец, каких поискать. Набив брюхо и карманы, старик непременно прикажет своим янычарам угомониться, деактивировать плазменные ятаганы и тихо-мирно вернуться на корабли. В конце концов, даже хищник не охотится впрок, сверх того, что сможет съесть…

Гордон Винтер молча слушал рассуждения командира, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Что ж, возможно, в целом вы и правы, сэр, — медленно произнес он, старательно подбирая слова. — Однако меня сейчас куда больше волнует вопрос обороны и безопасности Дворцового комплекса. Ведь если вы лично возглавите карательную экспедицию против мародеров, кто же останется охранять покои Его Величества и имперскую казну? Всего несколько часов назад, еще до вашего прибытия сюда, в правительственный квартал уже наведывались незваные «гости» из стана османов. И лишь моя реакция и несколько десятков направленных в их сторону штурмовых винтовок «морпехов» с «Петра Великого» смогли их остановить и убраться отсюда.

— Ты отлично справился, Гордон, — похвалил своего помощника вице-адмирал Красовский, одобрительно хлопнув того по плечу. В голосе командующего звучали нотки искреннего уважения и даже некоторой отеческой теплоты. Было очевидно, что он высоко ценит своего верного соратника и правую руку.

Полковник Винтер чопорно кивнул, принимая похвалу с достоинством и безупречной военной выправкой:

— Благодарю, сэр. Ваше одобрение много значит для меня. Однако, боюсь, случившееся не прибавило мне оптимизма. Скорее наоборот — заставило всерьез опасаться за наше ближайшее будущее.

Он сделал короткую паузу, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил уже тише и доверительнее:

— Видите ли, в той ватаге мародеров, что намеревалась разграбить дворец, не было ни одного старшего офицера османского флота. Не было в ней, к счастью для нас, и ни одного по-настоящему отчаянного головореза. Просто сброд из рядовых космоматросов, охочих до легкой наживы. Они заметно стушевались, увидев мои полковничьи погоны, и нехотя отступили. Но я успел заметить их волчьи взгляды исподлобья, горевшие алчным огнем. Поверьте моему опыту, господин вице-адмирал — эти ребята обязательно вернутся…

Винтер со значением понизил голос почти до шепота, и теперь его слова напоминали зловещее пророчество:

— В следующий раз среди них наверняка окажется какой-нибудь офицер среднего звена или просто парочка янычар. Тех, кому плевать на субординацию, кто презирает любые законы и уставы, кроме права сильного. И вот тогда… Тогда мы неминуемо перестреляем друг друга в бессмысленной бойне.

Полковник покривился. Было очевидно, что подобные мрачные перспективы не на шутку его тревожат: