Адмирал Нахимов

не может довольно ругать своих. Когда спросили его, почему он не

ьзял с собой в Синоп линейных кораблей, — «с нашими матросами

было бы все то же!» отвечал он. Герой победы Нахимов, с которого

Айвазовский хотел нарисовать портрет, не позволил того и держит

себя простодушно скромно: «Не важность, — говорит он, — побить

турок, иное дело если бы были вместо их другие, мы всем обязаны

Лазареву».

«Северная пчела», 1854, № 2-

Эскадра вице-адмирала Нахимова, состоявшая из кораблей

«Императрица Мария», «Чесма», «Ростислав» и фрегата «Кагул», по

соединении с судами отряда контр-адмирала Новосильского, кораблями

«Париж», «Великий князь Константин» и «Три святителя» и

фрегатом «Кулевчи» 18 ноября в полдень при умеренном восточном

ветре с дождем атаковала турецкую эскадру из 7 больших

фрегатов, шлюпа, 2 корветов, 2 транспортов и 2 пароходов, стоявшую

между батареями на Синопском рейде, и в 2Мг часа совершенно ее

уничтожила; суда были отброшены на отмель и два фрегата

взорваны на воздух, батареи срыты.

В бою этом корабли наши хотя потерпели значительные в

корпусах своих и особенно в рангоуте повреждения, но по возможности

исправлены, и те, которые нуждались в помощи, назначено было

буксировать фрегатами и пароходами «Громоносец», «Одесса», «Крым» и

«Херсонес», пришедшими к эскадре из Севастополя, во время самого*

сражения с генерал-адъютантом Корниловым и начальником сего

пароходного отряда контр-адмиралом Панфиловым. Неприятель же

потерял все суда, из них которые не были взорваны нашими бомбамш

во время сражения или сожжены самими турками, были впоследствии*

сожжены нашими фрегатами и пароходами по свозе пленных и

раненых и по отведении в места, отдаленные от города. Укрепления* вхе^

срыты, каменные батареи возле верфи и в стенах древней зубчатой!

стены, окружающей собственно турецкий квартал, уничтоженье

причем, к сожалению, произошел пожар во всей этой части города-

Начальник эскадры Осма'я-паша и несколько офицеров сдались

военнопленными. По окончании дела послан был вице-адмиралом Кахимог-

вым парламентер для объявления городовому начальству, что) флот

его императорского величества пришел на Синопский рейд для: истреби

ления турецкого и что даже было приказано, сколь возможно;. изйе>

гать от стрельбы по городу, что и исполнено, сколько собственная,

оборона от выстрелов с батарей дозволяла. Начальства в городе не:

найдено, а впоследствии явились депутации от греков с просьбою

взять их с семействами на корабли для охранения от турок, в чеж ив»

по неимению приказаний отказано к предложено обратиться к евро*-

пейским консулам. С нашей стороны убитых 37, раненых 233

человека вообще; флагмана и капитаны выказали и знание своего дела и

самую непоколебимую храбрость, равно как и подчиненные им офицеры*

нижние же чины дрались, как львы, и, несмотря -иа утомление в ера-

– жении, работали без отдыха, дабы привести суда в возможность

шлыть, что по случаю позднего осеннего времени представляло боль-

;шие затруднения, ибо большая часть кораблей имела сквозные

пробоины в мачтах и реях. Стрельба с кораблей производилась с

особенным искусством; корабли «Великий князь Константин» и «Париж»,

снабженные бомбической артиллерией, стреляли с неимоверным

искусством и взорвали своих противников в начале сражения, по

окончании же оного эскадра прибыла в Севастополь.

Любезный и дорогой мой друг

и брат Андрей Михайлович!

Ты, конечно, на меня сердишься и не поверишь, если я тебе

скажу, что до сих пор не имел времени отвечать тебе и благодарить за

твое радушное и приятное приветствие, в котором ты меня так мило

поздравляешь с победой^ После Синопского дела, возвратясь в

Севастополь, я вскоре опять поднял свой флаг на корабле «Двенадцать

апостолов», а с тех пор каждый из нас постоянно был занят —

готовились достойно встретить грозных врагов драгоценной нашей

отчизны.

Итак, вот четвертый месяц, что я на рейде и ни разу не был на

берегу. К тому же нынешняя крымская зима была ужасная, поверишь

ли: в каюте доходило иногда до 4° мороза, а вода в графине замерзала

довольно часто, то после служебных занятий, спустясь в каюту,

право, приходилось не до писем, и я откладывал почту за почтой. Теперь

погода поправилась, но я захворал лихорадкой. Впрочем, нет худа

без добра: доктор предписал несколько дней не выходить наверх, и я,

пользуясь свободой, спешу отвечать тебе, дорогой мой друг, и

благодарить за родственное твое расположение и внимание.

Ты пишешь, что вся Россия приветствует меня с Синопской

победой, я же должен сознаться, что бодрым состоянием духа наших

^команд, прекрасной материальной частью флота Россия обязана

покойному благодетелю Черноморского флота адмиралу Михаилу

Петровичу Лазареву. Мне же остается благодарить всевышнего, что он

даровал тине плоды неусыпной заботливости и постоянных трудов

бывшего нашего начальника и друга. Право, всякий на моем месте сделал

гбы то же, что я,

Теперь вся Европа в волнении, надо думать о новых предстоящих

действиях. Один бог знает, когда мы увидимся с тобой. Ах, если бы

года через два ,или три все успокоились и мне дозволили бы годик

прожить в деревне в кругу моих добрых родных; праъо, я поздоровел