Adrenalin trash

— Как два пальчика, — сказал Олег. — А вот и они.

— Кто? — спросил Андрей, глупо улыбаясь.

— Друзья твои, — сказал Олег.

Из дверей бара, оставшихся метрах в тридцати позади, покачиваясь и поддерживая друг друга, вышли Дима и Рома. На плече у Ромы висела большая сумка, в которой, видимо, и находилась упоминавшаяся в беседе камера. Они поглядели по сторонам и двинулись в сторону Олега с Андреем.

— Ну, сама судьба вела их к нам в руки, — сказал Олег.

— Что? — спросил Андрей.

— Не ссы, — сказал Олег. — Это шанс наш, понимаешь.

Андрей кивнул.

— Туда их затащим, — сказал Олег, кивнув в сторону темной арки в паре метров от того места, где они стояли. Людей на улице не было. Несколько машин дремали возле тротуара.

— Хорошо, — сказал Андрей, но тут случилось непредвиденное. Его желудок резко сжался, и, вместо того чтобы тащить в темную арку двух подгулявших кинодеятелей, Андрей быстро побежал туда в одиночестве. Оказавшись под темным кирпичным сводом, он наклонился и с вдохновением стал блевать. Под аркой сильно пахло мочой, это резко облегчало процесс очистки желудка.

Казалось, прошло совсем немного времени, но, когда Андрей вернулся на тротуар, Дима с Ромой исчезли.

— Где они? — спросил Андрей, вытирая губы рукавом.

— Уехали, — сказал Олег и негромко, но очень зло выругался. — Тачку поймали и уехали. Ничего не вышло.

— Да? — спросил Андрей, и на душе у него нехорошо полегчало. — Ну, все, что ни делается, все к лучшему.

— Особенно для той девочки, — зло сказал Олег, сплюнув под ноги. — Захочешь дело сделать, так нет. Пить, короче говоря, надо меньше.

— Слушай, а как же нас в баре не спалили? — спросил Андрей, решив поменять тему.

— Не знаю, — сказал Олег. — Но уходить надо. А то вдруг погоня.

Андрей кивнул. Они молча и быстро зашагали к метро. Снег к этому времени совсем растаял, с неба сыпался противный мелкий дождик, где-то далеко завывала милицейская сирена. Видимо, ловили преступников.

Ты теперь не так уж будешь биться

Снег уже совсем растаял. Посыпался мелкий дождик, из форточки тянуло сыростью и холодом, словно она вела в погреб. Марина еще раз глянула на телефон, подумала, не позвонить ли Светке. Решила, что не стоит — душевное состояние подруги резко диссонировало с настроем Марины. Она поежилась, отошла от окна. Шипение компьютерного вентилятора переплелось с шорохом дождя. Других звуков не было.

В детстве Марина очень не любила оставаться дома одна. В самом начале активной разумной жизни она с успехом избегала попадания в эту неприятную ситуацию. Сначала детский сад, а потом группа продленного дня эвакуировали ее из пустой квартиры, и до десяти лет она никогда не оказывалась дома в одиночестве. Естественно, тогда Марина не задумывалась о том, насколько это может быть неприятно, хотя позже, когда…

«А будет больно, наверное», — подумала она, садясь за стол. Экран монитора лучился фотографией Брэда Питта, по-прежнему притягательно безразличного. Посмотрев в потускневшие от какого-то глубокого знания глаза, Марина сразу отбросила деструктивную мысль.

…жизнь, следуя своей внутренней жестокой логике, стала регулярно одаривать одинокими часами в пустом гнезде ячейки общества, она решила, что раньше подсознательно догадывалась о поджидающих неприятностях и подстраивала механизм развития событий наиболее выгодно для себя. Многие дети не любят сидеть дома одни. Обычно это чувство не имеет логических обоснований, но у Марины было вполне разумное, хотя и иррациональное объяснение. В их квартире жил домовой. Проявлял он себя, разумеется, косвенно, но даже сейчас, с высоты накопленного к девятнадцати годам жизненного опыта, Марина не была склонна истолковывать случавшееся с ней в десять-одиннадцать лет богатством воображения, хотя именно такую трактовку предлагает излишне впечатлительным детям заботливое человечество.

Марина положила руку на мышку, ковырнула курсором папку с музыкой и наполнила комнату новым звуковым содержанием. Повозилась с пасьянсом, но занятие это утомляло. От выпитого пива клонило в сон. Марина стала думать, чем же заняться дальше.

Потустороннюю жизнь в их квартире нельзя было назвать бурной. Домовой не отличался ни буйностью нрава, ни богатством фантазии. Во всяком случае, когда по телевизору показывали передачу «Экстро-HJIO», Марина понимала, что ее печали ничто по сравнению с бедствиями других людей. Особенно ей запомнились два сюжета. В одном показывали фотографии самопроизвольно летающих предметов, в другом демонстрировался черный след пятипалой лапы на двери детской комнаты. Любой критически настроенный человек, естественно, воспринимал эти репортажи как выполненную с веселой фантазией мистификацию, но Маринин скептический фильтр тогда еще не оформился в полноценную защитную конструкцию.

После недолгих размышлений она решила сделать задуманную еще утром уборку. Встав из-за стола, Марина взяла лежавшую на батарее центрального отопления тряпку. На улице уже совсем стемнело, и пришлось включить свет. Люстра расплескала по комнате желтое свечение. Марина слегка прижмурилась, потом подошла к столу. Протерла монитор. Все окошки были свернуты, и получилось, что Марина протирает лицо Бреда Питта. Улыбнувшись, она несколько раз провела тряпкой по его верхней губе, словно бы избавляя Бреда от последствий насморка.

Началось все со стандартных пропаж предметов обихода. Марина очень хорошо запомнила первый такой случай. Как-то, собравшись выполнить домашнее задание по изобразительному искусству, она полезла в ящик стола за коробкой с цветными карандашами. Коробка из ящика исчезла. Стоит ли говорить, что последовавшие поиски не дали результата, хотя Марина и привлекла на помощь родителей. Коробка растворилась в эфире. Возможно, это событие и не напугало бы маленькую Марину, но необходимую сочность ему придала мама, после часовых поисков с уверенностью заявившая, что в квартире завелся домовой.

«Он же такой ласковый», — подумала Марина.

Светлый образ мифического существа, созданный советской мультипликацией, еще жил в душе Марины, но грозные репортажи «Экстро-НЛО» уже оттеснили его на второй план. Подвергать сомнению реальность показываемого по телевизору тогда было не в правилах даже взрослых людей. Поэтому Марина испугалась.

Искусственное освещение придавало процессу уборки невыносимую тягостность. После монитора еще хватило сил на стол, но дальше дело не продвинулось. Марина вышла в прихожую, выбила тряпку, вернулась в комнату и положила кусок гигиенической ткани обратно на батарею.

После случая с карандашами события развивались классически. В квартире стали пропадать носки, чайные ложки и газеты. А однажды — почему-то это было особенно страшно и запомнилось очень отчетливо — пропала папина зубная щетка. Что-то потом находилось, что-то — нет.

Марина решила покурить.

И, разумеется, появились звуки — стук, щелчки и даже угрюмое бульканье. Большинство детей они донимают по ночам, но с Мариной было по-другому. Звуки раздавались днем и только тогда, когда она оставалась дома одна. А из-за специфики маминой работы такое случалось нередко.