Афганский рубеж 3

— Возможно. Лично я, признаков неготовности не вижу. Поэтому могу вас отстранить только по вашей просьбе. А вы меня не просите этого сделать. Значит, летите, товарищ Евич.

— Вы были очень любезны, Антонина, — кивнул ей Андрей Вячеславович и вышел из смотровой.

Следующим зашёл Щетов. Грудь колесом. Нос задрал так, будто сейчас «горку» собирается сделать. И походка прям королевская.

— Антонина, вы сегодня прекрасны, — подкатил Захар, присаживаясь напротив Тоси.

Позлить решил меня. Никак иначе.

— Чего он выёживается? — шепнул мне Петруха.

— Уверен в себе. Думает, что красавчик и все перед ним упадут.

— Клюнет твоя знакомая? — заволновался Петя.

Я пожал плечами, а сам задумался над этим вопросом — получится ли вызвать у Тоси во мне ревность.

— Странно. А вчера значит, я была не так хороша? — спросила Антонина.

— Вчера были не менее прекрасны. Ну, давайте! Как отдыхали, как самочувствие, жалобы есть? — спросил Щетов.

Видимо, решил продолжить играть в ловеласа курносый. Ещё и поглядывает в мою сторону.

— Есть жалобы. Плохо отдыхала, не выспалась, — ответила Тося, надевая Захару рукав тонометра.

Смотрю, а он ещё и бицепс напряг посильнее. Щетову за 30, спортивная форма у него неплохая. Торсом своим он фору может дать молодым.

— Антониночка, тогда проходим за ширму, раздеваемся по пояс, — улыбнулся Захар.

Тося уже одела стетоскоп, но не торопилась применять его. Услышав подобное приглашение, сняла приспособление для выслушивания тонов Коротокова и зацокала.

— Сейчас кто-то пытающийся заниматься не своим делом точно пойдёт за ширму. А затем медленно разденется по пояс. Может даже снять всю одежду.

— Это интересно! — подмигнул Захар и весь подобрался.

Зря он так с Тосей. У неё для таких как Щетов, есть «секретное оружие».

— Мне тоже интересно, товарищ Щетов. Вы меня подождёте за ширмой, а я подготовлюсь. Как раз у меня есть новенькая сифонная клизма, которую нужно опробовать. Вы же испытатель? Так давайте испытаем с вами невероятные ощущения и эмоции от использования новейшего аппарата для очистки кишечника.

Улыбка с лица Захара сошла моментально. Выйдя из смотровой, он злобно зыркнул в нашу с Петрухой сторону и пошёл на выход. Мы же с Казаковым продолжали сдерживать смех, но получалось не очень хорошо.

Я пропустил вперёд Петруху, чтобы зайти последним в кабинет.

— Проходите, Александр, — сказала мне Тося, когда Казакова осмотрели.

Только я переступил порог, как Петруха быстро закрыл дверь.

— Доброе утро! — поздоровался я, снял куртку песочного комбинезона и сел напротив Антонины.

— Доброе! — шепнула она и стала аккуратно надевать мне рукав тонометра.

Делала она это медленно. Руки у неё были тёплые и слегка дрожали.

— Расслабься и будь спокоен, — сказал Тося и начала сжимать нагнетатель, напоминающий грушу.

— Я не могу быть спокоен. У меня синдром белого халата.

— Это как? — надела стетоскоп Тося.

— Только вижу девушку в белом халате, сразу пульс повышается.

— Что ж, открою тебе секрет. Если я сниму халат, лучше тебе не станет, — подмигнула Антонина и начала мерить давление.

Закончив с осмотром, я поблагодарил Тосю и пошёл к двери. Не успел уйти, как она меня опять позвала.

— Саша, будь осторожен. Знаю, что ты бесстрашный, но побереги себя.

— Так точно, Антонина. До встречи!

Взяв снаряжение и оружие, я с Петрухой направился к вертолёту. Как раз сегодня решили с Казаковым попробовать полетать с новым «носимым аварийным запасом».

Мы просто адаптировали трофейную «разгрузку-лифчик» под свои нужды. Но вопросов у Петрухи меньше не стало. Он всю дорогу переспрашивал меня, зачем мы берём с собой такой большой запас всего — начиная от дополнительной фляжки воды и заканчивая специальным средством для обеззараживания жидкости.

— Ты в пустыне, брат. Вода здесь ценнее золота и бриллиантов. Сильнее любого оружия и противника. Поэтому и берём, — сказал я, подойдя к вертолёту.

И тут очередная нестыковка.

— Сан Саныч, вертолёт готов. Будете осматривать? — спросил у меня парень, которого я впервые вижу.

Через пару секунд я вспомнил, что он представитель испытательной бригады с КБ Миля.

— А где мой бортовой техник? — спросил я.

По словам молодого человека, Алексей «слегка не в форме» после бурного вечера. Не армия, а бардак!

— Ладно. Осматриваем и готовимся.

Отсутствие бортового техника Алексея не выходило у меня из головы в течение всего осмотра. Закончив с обходом, я расписался в журнале и залез в кабину. В соседнем вертолёте уже сидели Евич и Щетов.

Глава 31

Знойный ветер трепал волосы, а солнце припекало через блистер. Температура воздуха повышалась с каждой секундой, которую отсчитывали часы на панели приборов.

Я надел шлем и пристегнул фишку радиосвязи.

— Консул, доброе утро! Паре 901го запуск, — запросил Евич в эфир.

Руководитель полётами дал разрешение, и мы начали запускаться. Вертолёт быстро ожил. Параметры работы силовой установки вышли на расчётные значения.

Как только мы с Петрухой завершили процедуру запуска, я осмотрел пространство вокруг. Слева от нас, в окружении техников, стоял Виталий Казанов, щурясь от солнца. На голове у него была обычная военная панама, которую он придерживал левой рукой.

Мы несколько секунд смотрели друг на друга, а затем он приложил к голове руку, выполнив воинское приветствие. Я ответил ему тем же.

— 901й, готов, — доложил я.

— Понял. Внимание! Взлетаем! — дал команду Евич, и мы оторвались от поверхности стоянки.

Полёт над пустыней в район хребта Чагай был совершенно обыденным. Вертолёт слегка подбрасывало вверх восходящими потоками. Я вспотел так, что разгрузка вместе с курткой комбинезона прилипла к спине и создала определённый дискомфорт. Но ещё больше меня смущало то, что Евич с самого аэродрома молчит.

А ведь стоило бы связаться с парой истребителей прикрытия с Кандагара.

— 901, 902му, — запросил я.

— Ответил.

— С прикрытием связь нужно установить. Подлетаем к району работы.

— Через минуту, — ответил Андрей Вячеславович.

Прошла и эта минута, но Евич по-прежнему молчал.

— До границы 30 километров. Что-то не торопится Евич вызывать, — сказал Пётр, когда мы пролетели над очередным брошенным кишлаком.

В предыдущем вылете каждый холм облетали. А здесь то над каменистым валуном пролетим, то над разрушенными дувалами отвернём.