Афганский рубеж 3

— Один раз автомат отстрела ловушек не сработал. Больше нареканий не было. Высокие температуры, песок, манёвры — всё машина выдержала.

Инженеры поблагодарили меня и разошлись.

— И придурка лётчика выдержал вертолёт, — услышал я за спиной ворчливый голос Щетова.

Захар прошёл мимо и направился в сторону модуля, выливая на себя воду из фляги. Вот что, а оскорбления в свой адрес, я не переношу.

— А ты чего убегаешь? Сыкло, Захарушка? Очко сжалось? — крикнул я ему.

Начинающуюся перепалку услышал и Евич, и мой бортовой техник Лёха, осматривающий вертолёт.

— Могу и в лицо сказать, — рыкнул Щетов и направился ко мне.

Хочет драться? Будь по его. Захар быстро приближался. Я увидел, как он уже сжал правый кулак, а в левой руке тряс шлем.

Интересно, чем будет бить сначала. Но выяснять я этого не стал. Только он оказался в шаге от меня, как я со всего маху влепил ему правой рукой в грудь.

Шлем он выронил и тот с грохотом упал на металлическую поверхность стоянки. Сам Щетов на ногах не устоял и приземлился на задницу следом. Да так сильно, что скривился после приземления. Видать, ещё и копчиком ударился.

— Ты… я… — держался Захар за место удара.

Подойдя ближе, я нагнулся к нему и схватил за мокрый нос. Захар слегка взвизгнул, смотря на меня исподлобья.

— В следующий раз ударю по лицу. Прям вот в эту носопырку, — слегка скрутил я ему нос и отпустил.

К этому времени уже прибежал и Евич, и бортовой техник Лёха.

— Вы чего устроили? — возмутился Андрей Вячеславович.

— Да Захар Батькович поскользнулся, — поднял я на ноги шокированного Щетова. — Грязный теперь.

— Шутки шутишь, Сан Саныч? — продолжил возмущаться Евич.

— Ну вы у него спросите, Вячеславович. Он вам ответит.

Щетов только прокашлялся, прогнулся в спине и пошёл к модулю, потирая копчик. Я отпустил борттехника, а сам ушёл с Евичем в сторону.

Отойдя на нормальное расстояние от стоянки, Андрей Вячеславович продолжил:

— Сдержаться никак нельзя было?

— Нет. Хамить его никто не заставлял.

— Понятно. И как вы теперь работать вместе будете?

— А мы работаем параллельно. Или вы думаете, что после оскорблений в свой адрес, я его прикрывать не буду?

Евич задумался и замотал головой.

— Не забывай, Сань, что он со мной на одной ступени по авторитету. Звезды Героя у него нет, а вот знакомых гораздо больше.

Не понимаю, о чём меня сейчас пытается предупредить Андрей Вячеславович. Боится, что Захар будет мне мстить? С его репутацией и отношением к армии это будет сложно.

— А ничего что он оскорбил при всех офицера? К тому же, ставил под сомнение возможность помощи окружённым бойцам. Этим он себе чести не сделал.

— У него, как и у меня тоже есть указания. Высовываться нам нельзя.

— И кто же вам дал такие указания, что можно бросить своих на произвол судьбы? — спросил я.

Евич махнул рукой и прошёл мимо меня. В модуле друг с другом мы не разговаривали. Щетов потирал грудь, лёжа на кровати и читая книгу. До самого вечера он избегал даже мимолётного взгляда на меня. Да и стороной обходил.

Мы же с Петрухой, отдохнув в прохладной комнате, пошли в столовую. Евич после бани пошёл к нашим кураторам.

— Задерживается, — подумал Петька, намекая, что долго нет Андрея Вячеславовича.

— Долгий разговор.

Только мы отошли от модуля, как перед нами остановился УАЗ. С переднего пассажирского сиденья на нас смотрел знакомый мне представитель «конторы». Это был Максим Евгеньевич Римаков. Очень странно, что он был без Виталия.

Он вышел из машины и довольно улыбнулся нам.

— Рад вас приветствовать, — поздоровался Максим Евгеньевич.

— Взаимно, — ответил я, пожимая руку представителю КГБ.

— Как вылет? Евич всё рассказал. Благородно поступили, что помогли ребятам.

— А как иначе. Своих не бросаем, — ответил я.

— Мы тоже. Ну и вы сегодня ещё очень жирную цель уничтожили. Кое-что важное перевозили на этих английских джипах, — сказал Максим Евгеньевич, но мне пришлось его поправить.

— Японских. Там были японские пикапы.

— Само собой, — улыбнулся Максим Евгеньевич.

В это время по дороге мчался ещё один УАЗ. Крайне быстро и поднимая клубы пыли. Резко затормозив рядом, нас буквально накрыло пылевым облаком. Пришлось с волос стряхивать осевшую серо-жёлтую «муку».

— Максим Евгеньевич, есть разговор, — вышел из машины Виталик.

— Что за срочность?

— Думаю, не здесь, — ответил Виталий Иванович Казанов.

— Эти двое нам не враги. Что случилось?

Виталий взял паузу и подошёл ближе к Максиму Евгеньевичу. Нагнулся к нему и что-то шепнул на ухо. Вмиг лицо представителя КГБ помрачнело.

— Как не тот караван? А какой же тогда они уничтожили? — возмутился Максим Евгеньевич.

Глава 30

В тесном помещение штаба эскадрильи, где вся наша четвёрка ждала представителей КГБ, с каждой минутой становилось душно. Жужжащий БК-1500 не справлялся ни с жарой, ни с теплом наших разгорячённых тел.

Евич, прикрыв глаза, прислонился к стене и дремал с открытым ртом. Мы с Петром Казаковым сидели за столом в центре комнаты и внимательно просматривали карту, на которую был нанесён сегодняшний маршрут. Стопка из наших рапортов лежала рядом, и в неё постоянно заглядывал Щетов.

Обиженный Захар уже не первый раз берёт в руки свою «писанину» и перечитывает. Будто боится, что написал что-нибудь лишнее.

— Не маячь, Захар. К нам претензий никто не предъявляет, — сказал я, ведя пальцем по карте вдоль хребта Чагай.

— Это пока. Сейчас нам припомнят все недочёты в организации. Несанкционированный вылет, несанкционированный прилёт, несанкционированный пуск…

— Ты так говоришь, будто мы тут вообще находимся несанкционированно, — передразнил я его.

Щетов промолчал. В это время проснулся Евич.

— Нам не особо были рады здесь. Официальных приказов о применении Ми-24ВП нет. Всё «по звонку», так сказать. И под ответственность представителей КГБ. Кстати, Максим Евгеньевич больше всех ратовал за применение нашего вертолёта.