Афганский рубеж 3

— Сейчас отдам, — полезла Антонина в стол.

Я положил коробку конфет и внимательно следил, как Тося смущённо перебирает бумаги. Надёжно спрятала мою посылку.

— Вот! — протянула мне девушка запечатанный конверт.

На нём была моя фамилия. А отправитель… Кристина. Правда, писала она с адреса родителей в Москве. И, похоже, что письмо не отправлялось обычной почтой. Из рук в руки передали, чтоб доставить быстрее.

— Спасибо. Так что…

— Мне работать надо. А за конфеты спасибо. Не стоило, — мило улыбнулась Тося, всем видом показывая, что мне надо выйти.

Вот облом! А ведь я реально чай хотел попить. Никакого намёка на интимную связь.

— Хорошо. Спасибо за письмо. До завтра! — ответил я и вышел из кабинета.

Похоже, что настойчивость и назойливость теперь не являются отличительными чертами Антонины. Выйдя из медпункта, я присел на скамейку и начал читать письмо.

От него приятно пахло духами Крис, а в левом верхнем углу был след от её губ. Само письмо было написано в лучших традициях «фронтовых весточек».

— Мой родной, я рядом с тобой. Знаю, что ты в сотнях километров от меня, выполняешь свой долг. Долг настоящего мужчины…

Приятно читать, когда тебя ждут и так сильно любят. А ещё, хорошо что Кристина поняла, насколько её слова о медалях были неправильны.

— Каждая награда, которую получил ты и мой отец — это пот и кровь, грязь и ужасы войны. Но это и доблесть, храбрость, мужество, присуще вам — защитникам Родины. И когда я смотрю на твой парадный китель, мне хочется плакать от гордости за моего любимого…

Ну и напоследок, Кристина написала ещё несколько прелестных строк.

— Я с тобой — с каждой каплей дождя на моём окне. С каждым лучом солнца, который меня будит по утрам. С каждым порывом ветра, который приносит мне прохладу. Возвращайся скорее, — прочитал я вслух.

Пару минут ещё смотрел на письмо, а потом свернул его и убрал в карман. После таких весточек, домой вдвойне хочется побыстрее.

На следующее утро мы выдвинулись в полной экипировке на стоянку. Температура, кажется, росла с каждой минутой. Пускай на часах и 5.00, но воздух постепенно раскаляется. Пыль, осевшая на поверхности аэродромных плит К-1Д поднимается с каждым шагом, добираясь до самых ноздрей. Только и успеваешь чихать.

Команды на вылет ещё не было, но Евич уже знал, что она вот-вот поступит. Петруха слегка нервничал, а бортовой техник Алексей Муркин продолжал меня упрашивать лететь с нами.

— Нет, Лёха. Бортовой техник ждёт здесь, — отвечал я, помогая ему расчехлять вертолёт.

— Саныч, машина новая. Хоть прикрою вас с одного борта, — говорил бортач, следуя за мной вокруг вертолёта.

— Нет. В данном случае рисковать не стоит. И давай на этом обсуждение закончим, — ответил я.

Не прошло и пяти минут, как нам передали команду запускаться. Быстро заняли места в кабинах и приступили к работе. Винты раскрутились, подняв пылевое облако вокруг нас, но видимость оно не сильно ухудшило.

Я повернулся влево, показывая Муркину поднятый вверх большой палец. Он выполнил воинское приветствие и отошёл подальше. Рулить со стоянки мы не планировали. Так что не стоит техникам стоять рядом, когда мы будем взлетать.

— 2й, готов, — доложил я в эфир.

— Понял. Консул, 901й, взлёт парой со стоянки, — запросил Евич.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Секундная пауза и Андрей Вячеславович начал командовать.

— 2й, внимание. Взлетаем, — спокойно сказал Евич, и мы одновременно оторвались от поверхности.

Вертолёт ровно висит над стоянкой. Органы управления работают плавно. Параметры в норме.

— Пошли в разгон, — скомандовал Андрей Вячеславович, и я аккуратно наклонил нос Ми-24.

Земля быстро стала проноситься мимо нас. Стрелка указателя скорости быстро ускоряется по часовой стрелке. Евич слегка впереди. Отметку в 100 километров час на приборе быстро проскочили.

— Прибор 200.

— Установил. Справа на месте, — доложил я.

— Уходим на маршрут, — скомандовал Евич.

Ручку управления плавно отклонил влево и вслед за Андреем Вячеславовичем направился вглубь пустыни Регистан.

— До района работы 150. Расчётное время прибытия — 5 минута следующего часа, — по внутренней связи доложил Петруха.

Глава 29

Шум в кабине действовал убаюкивающе, но постоянное маневрирование вслед за моим ведущим Евичем не давало расслабиться. Хотелось бы спокойно полюбоваться видами просыпающейся пустыни, но не до этого сейчас.

— Справа кишлак. Обойдём левее, — сказал в эфир Андрей Вячеславович.

— Понял, — ответил я.

Вертолёт Евича резко отвернул влево и снизился к самой земле, поднимая песок барханов. Я отклонил ручку влево и направился вслед за ним. Сигнал опасной высоты на мгновение заработал, а затем умолк. Ниже установленного «порога» снижаться надолго нет смысла.

Бросил взгляд вправо, чтобы увидеть тот самый кишлак, который пришлось облететь.

Он представлял собой три разрушенных дувала. В центре этого афганского «хутора» — небольшой оазис с пальмами и высохшим озером. Признаков жизни никаких. Только на длинном древке на ветру развивается разорванное красное полотно.

— Параметры в норме, — проговорил я про себя, смотря на приборы контроля силовой установки.

В такую жару значения оборотов и температуры двигателей требовали постоянного контроля. Чем дальше вглубь пустыни, тем кажется ещё жарче.

— Командир, 10 минут до прибытия, — доложил Петруха по внутренней связи.

— Понял. Ждём, когда Евич будет запрашивать группу.

Ещё пару минут спустя показались горные хребты, разделяющие Афганистан и Пакистан. Я взглянул на карту, чтобы оценить, где примерно находится главный «переход» через горы Чагай.

— Рядом граница. Пересекать нам нельзя, — заволновался Пётр, когда мы приблизились к хребту на 35 километров.

Пока мне непонятно, почему молчит Евич. Со связью что-то не так?

Только я подумал об этом, как в эфир «ворвался» Андрей Вячеславович.

— Клинок-3, ответь 901му, — запросил он в эфир командира группы разведчиков.

— 901й, ответил. Цель наблюдаем. Подход разрешили. Ориентир — гора Урунгар. Пять единиц наблюдаю.

Голос командира группы было слышно с трудом. Постоянные помехи и «бульканья». Удивительно, что с первого раза удалось его дозваться.