Агентство потерянных душ

Более не отвлекаясь на сидящее внутри неё существо, Маша по указателям и с помощью проходящих мимо сотрудников прошла к группе лифтов, один из которых стоял особнячком. Путь ей заступил сотрудник в охранной ливрее.

– Цель вашего посещения?

Маша не ответила ни слова, лишь кивнула головой: вопрос был данью традиции. Сканер прощупал её в тот момент, когда она подходила к лифту, считал психохарактеристики, опознал и определил, что она назначена старшим следователем по делу, при котором присутствие в кабинете Майруса Квинта было возможным и даже желательным.

Охранник, получив данные, тоже кивнул ей, отошел в сторону и пропустил в лифт, в котором кнопок не было вообще. Лифт закрылся и мягко понёс сменный бионоситель в недра естественного спутника Земли. (Впрочем, Луна никогда не была естественным спутником, как знали все БИМПовцы, поскольку при обустройстве базы сотни и сотни лет назад было обнаружено, что это безмерно старый космический корабль неизвестной цивилизации, сплавленный невероятной температурой так, что лишь скрупулёзное исследование помогло восстановить расположение некоторых палуб и механизмов, давно канувших в Лету.)

Выйдя из лифта, Маша вышла в небольшое помещение с приятным и неброским, но продуманным классическим дизайном, где за столом сидела, разговаривая с кем-то по рации, секретарь. Она была, разумеется, уже в курсе прихода гостьи, поэтому просто показала рукой на дверь позади себя. Маша прошла туда и попала в уже известный ей по ночному путешествию кабинет. Майрус Квинт сидел за столом и ничем не занимался - видимо, ждал её.

– Директор, - остановилась Маша у порога и кивнула в знак приветствия.

– Здравствуйте, мисс Бастарчук. Или гражданка Бастарчук, как у вас принято?

– Можно просто Мария Сергеевна.

– Хорошо, Мария Сергеевна. Я хотел бы узнать о ходе расследования. Садитесь, - он показал рукой на кресло с другой стороны стола.

– Поскольку нарушитель был не выявлен системой сканирования, очевидно, что индивидуального номера у него нет. Значит, он внешний. Но я проверила сообщения о пиратских налётах, и обнаружено их в этот период времени не было. Незарегистрированные суда туристов или транзитников в систему в данный период времени также не поступали. Значит... Либо мы пропустили какого-то туриста, либо...

– Либо?

– Либо это Лис.

Майрус Квинт глянул на неё исподлобья.

– И Вы, Мария Сергеевна, разумеется, не знаете, где он находится.

– К сожалению, не имею ни малейшего понятия. Удачное стечение обстоятельств и привязанность Лиса к старым образцам поведения позволили мне однажды найти его, однако больше такой ошибки, я уверена, он не допустит.

– Какие у Вас есть ещё версии?

– Я могу знать, что за оборудование было испорчено? Тогда я смогу найти новые ниточки для поиска преступника.

– Это была лечебница для личностных единиц, - не моргнув глазом, соврал Квинт.

– Лечебница?

– Мария Сергеевна, на нашей планете есть очень разные... типы живых существ. Очень небольшая часть - это преступники. Поскольку мы не планета-тюрьма, мы не сажаем их в тюрьму, но вынуждены лечить, чтобы они не причинили вреда остальным поселенцам.

– А какой способ лечения использовался в этой лечебнице?

– Это тонкости процесса, которые не имеют никакого отношения к делу.

Директор и Маша помолчали.

– Что ж, тогда у меня появляется ещё пара версий, которые нужно будет проверить. Например, мщение за несправедливо помещенного в лечебницу подельника.

– Вы можете проверить все версии, если это не потребует много времени. Но есть версия и у меня. Чую я... есть ещё один Лис. Еще кто-то, похожий на него. Он это сделал. Рассмотрите эту версию, Мария Сергеевна.

Маша снова кивнула и попросила разрешения осмотреть место преступления и повертела в руках уже известный ей зимний домик. Директор пытливо смотрел на неё.

– Скажите, Мария Сергеевна, не встречались ли мы раньше?
– вдруг спросил он.

Маша демонстративно пожала плечами.

– Официально - нет, Директор, я общаюсь с Вами впервые. А так... Кто знает, сколько раз наши дороги пересеклись. Наша работа длится не одно столетие.

– Да, Вы правы. Но всё-таки кого-то вы мне напоминаете. Ладно. Если Вы собрались уходить - не смею вас задерживать.

– Доброго дня, Директор, - ответила Маша и вышла из кабинета к лифту. Её немного штормило.

Она вернулась в своё собственное тело, вышла из офиса на улицу, на прохладный ветер, и села на лавочку в микроскопическом скверике рядом.

"Голос, - спросила она, - Вы здесь?"

"К счастью или сожалению, но да".

"Вы вчера так и не ответили - есть ли у вас имя? Или имя последнего носителя? Как Вас зовут?"

Голос будто бы хмыкнул внутри Машиной головы.

"Неплохая идея - иметь имя, не зависимое от бионосителя. Я подумаю об этом потом. Но, можно сказать, что у меня есть имя, да. Я во время миссии с ним уже как-то сроднился. Меня зовут Дмитрий Дмитриевич. Или Дима, я буду рад, если мы перейдём на "ты". Идёт?"

"Идёт, - весело подумала Маша, - Добро пожаловать, Дима, в гости в Машину голову. Чем ты занимался, пока жил в последнем носителе?"

"Я был композитором. Несмотря на то, что я хотел быть концертирующим пианистом, из-за физических проблем мне плохо это удавалось, особенно во второй части жизни. Однако в композиторском искусстве я преуспел. Пять сталинских премий, госпремия СССР, другие премии... Я был народным артистом СССР, между прочим!"

"Дима, а фамилия-то какая у тебя? Может быть, я слышала о тебе?"

"Шостакович моя фамилия".

Маша аж со скамейки встала и дышать забыла.

"Дмитрий Шостакович!!! Ещё бы! Конечно! Неужели это Вы, тот самый композитор Шостакович?"

"Ну... Мой сын, Максим Шостакович, тоже пианист, причём именитый. Может быть, вы слышали о нём. Однако композиторов-Шостаковичей я больше не знаю".

Маша всё никак не могла взять себя в руки.

"Настоящий Шостакович! Да даже я, далёкий от музыки человек, столько раз слышала о Вас! Да любой музыкант бы руку правую отдал, только чтобы беседовать сейчас с Вами так, как я!"