Агентство потерянных душ

"А как это двери сами открываются перед нами?"

"Там стоят фотоэлементы, они замечают, что световой поток изменился, то есть подошёл кто-то, а затем дают команду моторам открыть или закрыть дверь".

"Какие красивые светофоры... Эти красные и зелёные человечки такие милые!" "О, как много всего в магазинах! И ты говоришь, что можешь с помощью своего телефона купить любой товар из любой точки мира? А что ещё может твой телефон? Калькулятор, карта, отделение банка, магнитофон, фотоаппарат, видеокамера, книга, всемирная энциклопедия... И телефон? Это точно телефон?"

Единственное, на что не любила отвечать Маша, так это на вопросы Шостаковича о политике. Смена политического курса страны до сих пор волновала его, но Маша честно признавалась и ему, и себе, что на эксперта по политике не тянет. Шостакович тоже уяснил себе, что коммунистический строй закончился, начался опять капитализм, однако никто на улицах не умирает от голода, а обессилевших детей не оттаскивают от станков после четырнадцатичасового рабочего дня, и на этом и успокоился. Сказал только:

"Знаешь... Ты удивительная девушка, Мария Сергеевна. Я сижу у тебя в голове не первый день, слышу все твои мысли - а ты, похоже, и не пытаешься что-то от меня скрыть. Другие бы уже с ума сошли, что их собственные мысли в их носителе - их храме, их святыне - невозможно скрыть. Люди бы с ума посходили, только дай им понять, что их мыслительная деятельность стала предметом рассмотрения! А ты и в ус не дуешь - просто думаешь свои мысли и всё.

И не говори, что все так. Нет, не все. Скорее, никто. И я, слушая твои мысли - и весёлые, и грустные, и злые, - всё время боюсь попасть в какую-нибудь клоаку, от которой мне стало бы стыдно или горько - а этой клоаки нет. И вот это удивительно. Откуда ты такая?"

"Может, я агент своего агентства, поэтому и такая?" - подумала Маша Шостаковичу без особого интереса.

"Ну да, конечно", - ответил тот известной формой отрицания, и больше ничего не говорил.

Потолкавшись среди толп туристов по Эрмитажу и вдоволь насытившись архитектурой и картинами (впрочем, к картинам был неравнодушен только Шостакович), они пошли обратно к офису БИМПа, откуда и появились в Машином городе.

Наконец, ощутив своё собственное привычное тело в трансферном кресле, Маша с удовольствием размяла члены и порадовалась удобной одежде. Пройдя в кабинет, она засела за отчёты и разобрала недоделанные Катей свои собственные дела, их была всего парочка, причём довольно стандартных - потеря сознания и буддистский выход астрального тела. Через десять минут все дела были сделаны, а отчёт по командировке написан (информатор не явился на встречу), и Маша пошла домой.

Шостакович молчал, и Маша по пути обдумывала план того, что делать дальше.

"Для свержения Директора не подойдёт революция, подобная той, что была век назад. Тут требуется что-то вроде Гаагского суда, где вышестоящее руководство рассмотрит все факты и вынесет решение по смещению Квинта с должности, а возможно - это зависит от тяжести его преступлений - и о заключении его под стражу.

Значит, мы должны собрать все факты. Что мы знаем? Уже много. У нас есть свидетели - Шостакович и Чейз, которые были заключены в его электронную тюрьму. У нас есть я, которая обнаружила сам факт существования тюрьмы и нахождение её в кабинете Директора. У нас есть спиритионики, которые расскажут о тюрьме, когда достаточно восстановятся.

Что ещё? У нас есть техники, которые создавали и поддерживали тюрьму. У нас есть люди, которые были свидетелями стирания личностных данных о Шостаковиче и Чейзе из файлов системы. Их всех нужно найти, конечно, и они смогут дать показания. Используя командировки, я потихоньку внедрюсь в головной БИМП и отыщу этих людей.

Что дальше?"

Дальше Маша додумать не успела, поскольку пришла домой к Гектору, а разговаривая с Гектором, было сложно одновременно думать о чём-то другом. Ночью, однако, она снова без сна крутила мысли о том, что можно и нельзя сделать в такой ситуации.

Несколько дней прошли без особых событий. Маша, как добросовестная служащая, ходила в офис, мягко и вежливо загоняла в головы "выкинувшихся", искала "потеряшек", выскочивших из тела после отказа любимой или любимого, перебирала по каталогу туристов, что заехали на час с целью совершить кражу носителя... Прилежно работала, пока на её мобильный не поступило сообщение с неопределившегося номера: "Пришло письмо. Николай".

Через пять минут, не успела она пойти к Борисычу, ей позвонили из центрального БИМПа.

– Агент Бастарчук? Вам звонит агент Декастер, центральный БИМП. Что означает это сообщение?

Маша даже не стала удивляться и переспрашивать, какое. Ясно было, что за следователем по такому щекотливому делу также установлена нешуточная слежка.

– Понятия не имею, что это значит. Предполагаю, что объявился информатор с новой информацией. Предполагаю, что Николай - это какой-то памятник типа Николая Чудотворца или другой. Надо будет разузнать. Мне одобрена командировка?

– Повисите минуту, - сказал неведомый агент Декастер и переключился на другую линию, - Да, Вам одобрена командировка. Но нам необходимо получить все данные об информаторе.

– Мне они неизвестны. После встречи я напишу полный рапорт.

Агент Декастер повесил трубку, а Маша пошла к Борисычу, который уже без лишних вопросов выписал командировку и пожелал ни пуха ни пера.

"В Эрмитаж, Дима, подайте коляску, поехали в Эрмитаж", - вздохнула Маша и снова отправилась в трансферную комнату.

Маша действительно поначалу поехала в Эрмитаж - там она рассчитывала потеряться из виду, хотя и понимала, что в наш век электроники попытка запутать следы, скрывшись за спинами прохожих, довольно наивна. Ну, пусть хоть что-то.

Поплутав полчаса, она тихонько вышла со служебного входа и направилась к метро. Пора было узнать, что имеет в виду Николай и откуда он вообще мог узнать об Ари.

Заметив на своём бессменном посту в парадном знакомое лицо подменной БИМПовской девушки, Николай встал, а потом опять сел.

– Здравствуйте, Николай. Мы с Дмитрием Дмитриевичем получили СМС.

Николай вскочил, срывающимся голосом предложил сесть, потом чаю, потом сел опять. А потом, наконец, сообразив, что от него нужно, достал из ящика письмо и передал Маше.

С удивлением и трудом прочитав корявые детские буквы на конверте, она открыла письмо и вытащила слегка мятый листок.

"Это Ари. Я очнулся внутри человека. Это босс. Его зовут мистер Квинт или Директор. Он обо мне не знает. Я перехватил управление, пока он спит".

Шостакович внутри издал нечленораздельную мысль, смесь восторга, ужаса и замешательства.

Маша просто села на краешек радиатора отопления и посидела несколько минут.

"Ну вот, мы и нашли Ари", - подумала только Маша.