Агрессор
Шрифт:
снова поняла, что такое дом.
Я выдохнула, наконец-то расслабившись, и подняла глаза, чтобы
встретиться с ним взглядом, заметив, что он пристально смотрел на
меня, тяжело дыша, практически не шевелясь. Останься со мной, Джаред.
– Видите ли, – я продолжала смотреть на него, – когда мне было
десять, моя мама умерла. У нее был рак, и я потеряла ее, толком не
узнав. Мир казался таким ненадежным, я была так напугана. Но с тобой
все
Как будто часть меня, умершая вместе с мамой, ожила после встречи с
тобой, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда рядом
был ты.
Мои глаза наполнились слезами, все одноклассники слушали,
подавшись вперед.
– Но однажды, совершенно внезапно, я потеряла и тебя. Боль
вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза
ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И
мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе. Я скучала по
маме.
Голос дрогнул, но я не стала вытирать пролившиеся слезы.
– Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Твои слова и
действия заставили меня возненавидеть школу. Из-за них я чувствовала
себя некомфортно в собственном доме. – Я сглотнула, и тугой узел в
груди ослаб.
– Все по-прежнему болит, но я знаю, в этом нет моей вины. Я могла
бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя
грусть, злость, ничтожность, жалость – трус. Через год меня тут не
будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел
существования ограничится школой.
Я не отводила взгляда от Джареда, мой голос вновь набрал силу.
Боль от сдерживаемых слез утихла.
– Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под
проливным дождем. Я любила все эти вещи, и я любила тебя. Но
сейчас? Ты чертова засуха. Я думала, все сволочи водят немецкие
машины, но оказалось, мерзавцы в Мустангах тоже могут оставлять
шрамы.
Оглянувшись вокруг, заметила, как мои одноклассники притихли и
сосредоточились. Одна девочка плакала. Вытерев слезу со щеки, я
улыбнулась.
– А теперь мне бы хотелось поблагодарить Киноакадемию…
Все засмеялись, очнувшись от транса, вызванного моей серьезной и
грустной историей, и начали аплодировать. Я запрокинула голову
назад, посмотрев в потолок, после чего отвесила эффектный,
язвительный поклон, заставив своих одноклассников снова
расхохотаться. Оглушительные овации отвлекли меня от дрожи в ногах.
Вот и все. Джаред может давить, обижать, делать, что захочет,
только я выиграла, показав ему, что он причинял боль, но не сломал
меня. Чувство эйфории зародилось внутри, когда удовлетворенность
волнами
разнеслась по телу.Свободна.
– Откуда этот монолог? Миссис Пенли, она заставила людей
расплакаться! Как нам теперь ее переплюнуть? И мы тоже можем
использовать нецензурную лексику? – шутливо пожаловалась одна из
моих партнерш по компасу.
– Уверена, вы отлично справитесь, и, Тэйт, это было превосходно. Ты
действительно установила высокую планку. Хотя я не помню такого
монолога в списке, поэтому, берусь предположить, объяснение будет в
твоем эссе?
На пути к своему месту я кивнула, решив, что разбираться с
последствиями буду потом. Прозвенел звонок, все потянулись к
выходу, готовясь наконец-то разойтись по домам после долгого
учебного дня.
– Отличная работа, Тэйт.
– Супер!
Люди, с которыми я ни разу не разговаривала, похлопывали меня по
плечу, делали комплименты. Джаред вынесся из кабинета, словно
подожженный фитиль динамита. Только на сей раз взрыв мне не
грозил. Я отпустила его, даже не затрачивая сил на притворство и
безразличие.
Я обнажила свою душу. Теперь слово за ним.
– Тэйт. – Бен подошел к моей парте, пока я собирала вещи. –
Великолепное выступление. Уверена, что хочешь тратить свое время на
медицину? Может, подашься в театр?
Он снял сумку с моего плеча и перевесил ее на свое, последовав за
мной, когда я двинулась в сторону двери.
– С тобой все в порядке? Ты плакала, – спросил Бен с искренним
беспокойством.
Я обернулась, растянув губы в беззаботной улыбке.
– Со мной все отлично. И я с удовольствием поеду с тобой на гонку в
пятницу.
Он удивился такой резкой смене темы разговора, но его глаза
загорелись, когда он взял меня за руку.
– Превосходно! Но… ты же в курсе, что тебе придется надеть очень
короткую юбку, верно? Это своего рода униформа для девушек, –
поддразнил он, явно решив пофлиртовать.
– Ну, я бунтарка, ты разве не знал?
Мы вышли из класса, держась за руки. Мой взгляд упал на Джареда, который стоял, прислонившись лбом к стене. Он развернулся, и я
заметила, что у него глаза покраснели. Держа руки в карманах своей
черной толстовки, Джаред дышал так, словно пробежал марафон.
Кроме этого он не выражал больше никаких эмоций, не казался
расстроенным или довольным. Ничего.
– До скорого, Джаред, – сказал Бен, когда мы проходили мимо. Он