Академия Драконов. Тетралогия

– Довольно самоуверенно с его стороны, – отозвалась я.

Она кивнула.

– Я сказала ему то же самое. На это он… подарил мне вот это, – и подруга показала мне тонкий золотой браслет с выгравированным именем.

«Риз Дольских», было написано на нем.

– И все? – поинтересовалась я. – А на внутренней стороне, там что-то есть? От кого подарок или же…

Мне хотелось верить, что там было выгравировано еще и его имя, а заодно пусть не слова любви, то хотя бы привязанности.

– Ничего, – вздохнула подруга. – Ничего там нет.

Мы немного помолчали.

– Какой-то он… дурак, – сделала она неожиданный вывод, и я осторожно с ней согласилась.

Хотя прекрасно понимала, что из меня так себе советчик в подобных делах. Плохонький.

Вот, я была влюблена в Кайдена Ритчера, но тот оказался мерзавцем. У Риз немного другая история, но тоже довольно запутанная.

– Пойдем, что мы здесь так долго сидим! – внезапно воскликнула подруга. – Я же собиралась познакомить тебя со свои вторым папой!

– Вот как ты его называешь, – улыбнулась я, когда мы вышли из сестринской и направились по коридору к палатам.

Навстречу нам шагал молодой лекарь в сдвинутой на лицо шапочке и катил перед собой тележку, на которой, накрытые белоснежной простыней, подпрыгивая на неровностях пола, позвякивали длинные металлические цилиндры.

Их было не меньше полудюжины.

Я заинтересовалась – потому что не получалось представить, для каких медицинских процедур такие могли понадобиться. К тому же цилиндры что-то мне напоминали – уверена, я уже видела подобные раньше.

Риз вежливо с ним поздоровалась, но лекарь ей не ответил. Отвернул голову и уставился на висевший на дверях ближайшей палаты список пациентов.

– Кто это? – спросила я негромко, когда мы прошли мимо.

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – Наверное, один из новеньких. Я раньше его здесь не видела. Но нам обещали пополнение из столицы, чтобы доукомплектовать персонал. Как-никак, на носу Игры Содружества!

Не удержавшись, я снова повернула голову, уставившись на то, как новый столичный лекарь вкатил свою тележку в хозяйственное помещение, после чего закрыл за собой дверь.

Мне почему-то стало тревожно.

Тут Риз заявила, что мы пришли. Постучала в палату, на двери которой было написано: «Лорд Пэрри Аллавей», и почти сразу же раздался приятный мужской голос, пригласивший нас войти.

Что мы и сделали.

Первой в палату вошла Риз, а я следовала за ней по пятам. Размышляла о том, как стану держаться с лордом Аллавеем, человеком, который приходился родным отцом моей лучшей подруге, а еще он когда-то был влюблен в мою маму.

Мама отзывалась о нем с теплом, и в ее голосе не было ни намека на подозрение о причастности лорда Аллавея к заговору, и я подумала, что если совсем уж прижмет, то я смогу ему довериться.

Такой человек на моей стороне не помешает – из высшего общества и наделенный властью, – потому что моя тайна была совсем уж огромная.

Настолько, что она с трудом уживалась у меня внутри.

Но подобные мысли вылетели у меня из головы, потому что в одноместной палате лорд Аллавей оказался не один. Одетый в лазаретский светлый халат, он сидел в деревянном кресле на колесиках, подвинутом к окну, с уютным клетчатым пледом на коленях, а на его лице с зажившими царапинами застыло извиняющееся выражение.

Наверное, потому что позади него стояла элегантная и стройная дама с горделивой осанкой и строгой прической. На ней было бордовое закрытое платье, но с роскошными украшениями из темного золота на шее, в ушах и на руках.

Сама дама была светловолосой, с приятным, но не сказать что красивым лицом. Пусть по отдельности ее черты казались правильными, но вместе в них имелась явная диспропорция.

Несмотря на это, в даме ощущалась порода – ее горделивый вид и уверенное лицо буквально кричали о том, что она из высшего общества Нерлинга и выросла, окруженная большими деньгами.

Ее дочь – примерно нашего с Риз возраста – стояла чуть позади матери и смотрела на мою подругу оценивающе.

Вот и я тоже посмотрела, но не на Риз, а на девицу.

Ну что же, та унаследовала от матери многое, включая фигуру и светлые волосы, но лицом она явно пошла в своего отца, за что должна быть ему благодарна. Ее черты казались вполне гармоничными и даже красивыми. Особенно приковывали внимание яркие голубые глаза, обрамленные темными ресницами, и пухлый, умело подчеркнутый декоративной косметикой рот.

Одета девушка была в простенькое на вид платье, но явно стоившее огромных денег.

И эти двое – мать и дочь – смотрели на мою Риз, словно на таракана, выползшего на королевский стол в разгар банкета, а на меня они и вовсе не обратили внимания.

При этом лорд Аллавей выглядел довольно растерянным, и я мельком отметила, что от огня на стадионе он серьезно не пострадал. Зато ему не повезло в другом – после взрыва, когда лорд Аллавей бежал из королевской ложи, на него рухнула бетонная плита.

Придавила, раздробив ему ноги.

Но кости уже срастили, а Риз по дороге в палату сообщила, что довольно скоро лорд Аллавей снова сможет ходить. Сперва понемногу, но полное выздоровление не за горами.

– Риз, – виновато улыбнулся тот, – я уже тебе говорил, что жду приезда Маделин. Маделин Кортес, моя…

– Леди Маделин Кортес, – произнесла та ледяным голосом. – Будущая леди Аллавей, потому что мы с моим дорогим Пэрри собираемся пожениться в самом скором времени.

Вместо ответа вид у лорда Аллавея стал еще более виноватым.

– Это моя дочь Долорес, – добавила леди Кортес. – А вот кто ты такая?

Но Риз не спешила ей отвечать.

Повернув голову, она уставилась на Пэрри Аллавея, дожидаясь, когда он ответит за нее. Объяснит своей невесте и ее дочери, кем она ему приходится.

Вот и я тоже ждала, когда лорд Аллавей за нее заступится. Заявит противной Маделин Кортес, что Риз – его единственная дочь, о которой он ничего не знал целых девятнадцать лет, зато сейчас он ее нашел и больше не собирается отпускать.