Академия контролируемой магии

— А кому ещё? — задал простой вопрос Оллэйстар и накрыл мою ладонь своей. — Велинберг не был приближен к императору, он всего лишь хотел мира. А теперь, благодаря ему, мы можем этот мир установить. Ты упустишь такой шанс?

Упущу? За оскант я бы убила, но, возможно, убьют как раз меня.

— Я помогу вам, — выдохнула я, понимая, что выбора нет. И выдернула ладонь.

Три дня спустя я возвращалась с занятий, а в голове всё крутилась одна навязчивая мысль. В той беседе Оллэйстар запретил мне даже думать о лаборатории, пока последствия от влияния Мисты не сойдут на нет, а я все эти дни думала только о том, что выход есть. Теперь мне необязательно бежать и прятаться, нужно просто разгадать загадку Велинберга, открыть шкатулку и достать оскант.

Всего лишь…

Я вздохнула, поправила на плече сумку и напоролась на злой девчачий взгляд. Так, что опять не так?

Ответ нашёлся быстро, стоило только завернуть за угол.

— Какого… — я с трудом проглотила ругательство, — что ты здесь делаешь?

Встав перед Риком, я перекрыла восторженным идиоткам вид на боевика, правда, это не мешало им меня ненавидеть ещё и за это.

— Тебя жду, — пожал плечами Рик и отлепился от стены рядом с моей дверью.

— И зачем?

— Соскучился, — улыбнулся он и приблизился. Наглая ладонь скользнула по талии, на мгновение лишая дара речи.

— Ты решил извести меня или себя? — подняла я бровь и скинула чужую конечность.

— Почему тебя? — не понял Рик. То есть целостность своей тушки его не волнует?

— Потому что твои милые, — скривилась я, — соседи по общежитию уже донесли своим прелестным родственникам о том, как я выходила перед отбоем из твоей спальни. Как понимаешь, родственники молчать не стали…

Перемена оказалась разительной. Рик разом нахмурился, глаза заметали молнии в самом прямом смысле, а сам боевик шагнул ко мне, удержав за локоть.

— Что он тебе сделал? — И всё это стиснув челюсти и заглядывая мне в глаза.

— Совсем уже? — отозвалась я с шипением, выдернула локоть и отступила к своей двери. К большой радости всех тех, кому внезапно понадобился этот коридор.

— Аурелия… — У Рика дёрнулся кадык, он прикрыл на мгновение глаза, но продолжил: — Просто скажи, что сделал этот… его высочество и я…

Что именно «я» он не договорил, но решимости там явно хватило бы на весь факультет.

— Никто ничего мне не сделал, — спустя несколько долгих секунд вздохнула я. — Но завтра об этой нашей дружеской беседе снова будет знать не только и не столько академия. А у меня хватает сложностей и без этого…

— Хорошо, — дёрганным движением Рик взлохматил шевелюру. — Давай встретимся где-нибудь после отбоя… мне нужно кое-что тебе передать.

— С тобой. После отбоя. Где-нибудь, — иронично отозвалась я. — Принеси своё кое-что на ужин, если надо, там и увидимся.

Пришибленные в первые дни, сейчас студенты полюбили столовую с удвоенной силой. Ещё бы! Стихийники это, конечно, страшно и волнительно, но есть-то хочется каждый день.

— Ладно, — вздохнул Рик, молча развернулся и быстрым шагом пошёл к выходу с этажа.

Глава 20

А на столе алел вестник Оллэйстара.

«Завтра, восемь вечера, лаборатория 101. О.О.»

Очень вовремя, потому что если меня не добьёт проклятый огонь, то с этим справится истерия, с ним связанная. Или бесконечные посетители, один из которых как раз стучал сейчас в дверь.

— Грасс. — Корса больше не делала вид, что мы подруги. — Вот твоя книга и пирожные. От меня, в качестве извинения. — Она протягивала мне толстый справочник и коробку с эмблемой лучшей кондитерской города.

— Извинения за что? — уточнила я.

То, что она держала книгу и коробку без перчаток, говорило лишь о безопасной упаковке. И ни разу не гарантировало невинного содержимого.

— За ночь в библиотеке, — вздохнула Корса и сунула всё это прямо мне в руки.

То есть выбора мне не оставили? Конечно, нет, учитывая, что после этого на её запястье вспыхнула на мгновение сложная вязь. Обещание выполнено.

— Да? А я думала за кражу, обман и подставу перед куратором и ректором.

Коридор оставался пустым, но она всё равно нервно оглянулась. Правда, раскаяния в её взгляде после этого не прибавилось.

— У меня не было выбора! — скривилась Корса. — Если бы не твой кулон, куратор сразу бы вышла на меня. А так, пока они разбирались с тобой, магический след окончательно развеялся.

— Вамбург, ты, вообще, нормальная? — Стало действительно интересно. — Не боишься, что я пойду с этой историей к ректору? Тогда тебе не просто выговор влепят — исключат, наплевав на папочку и всю родню.

— Ага, как же. Ты и пойдёшь? — Она больше не изображала богатую дурочку, становясь той, кем всегда являлась — отъявленной стервой. И это шло ей гораздо больше идиотских кривляний. — Скорее подкараулишь за углом и отомстишь.

— Мило, — приподняв бровь, прокомментировала я. — То есть тебе для счастливой жизни только моей мести не хватало?

И, покачав головой, попыталась закрыть дверь.

— Аурелия, — Корса придержала её, мешая избавиться от своего присутствия, — ты же понимаешь, что ничего личного?

Совсем ничего. И Рик здесь не при чём, и та их беседа в зимнем саду мне тоже просто пригрезилась.

— Конечно, Корса, — улыбнулась я в ответ. — Всего лишь необъяснимое желание нагадить ближнему.

— Ты могла мне помочь! — раздражённо откликнулась она. — Но не захотела, потому что ненавидишь тех, кто превосходит тебя хоть в чём-то. Мы это ещё с первого курса поняли!

— Ты лечиться не пробовала? Вместе с «мы», — с сочувствием поинтересовалась я и шагнула навстречу. — Я всего лишь не захотела подставляться ради постороннего мне человека, причём подставляться перед куратором и ректором. И, поверь, не захочу и дальше, а со своими притязаниями можешь катиться хоть к фаркасам, хоть к лекарям. Говорят, они научились действенно лечить психозы… как раз твой случай.

Пока Корса открывала и закрывала рот, я легко толкнула её плечом, заставив отступить, и захлопнула дверь.

— Это же надо! — не удержалась, поражаясь чужой наглости.

Но так просто её слова из головы не выбрасывались, как бы ни хотелось. Может, и правда завидую?

Предательская мыслишка сопровождала, пока я доставала учебники, умывалась и даже когда я засела за занятия.

Нет, ну чему я могу завидовать?

А как будто нечему…

Живые, в отличие от моих, родители. Состояние, неважно какое, если его не надо выгрызать у постороннего человека. Свобода в выборе специальности и мужа. Хотя, свобода эта, конечно, относительная — с ней сложности не только у меня, породистых студенток так же, как и меня, вполне успешно продавали, не заботясь их мнением.