Академия контролируемой магии
Шрифт:
Вот только никто из нас не ожидал, что поглотитель подкинет ещё один, последний, сюрприз.
И всё, что я успела — заметить тёмный, с едва различимым оттенком красного, луч.
Горело всё.
Кожа, горло, лёгкие, да даже глаза под закрытыми веками. В то же время сознание словно заморозили — мысли никак не могли пробиться сквозь толстый слой льда. Кроме одной.
Как же больно дышать!
Ресницы слиплись, и я попыталась встать.
— Лежи, — меня снова откинуло на спину. На этот раз без права пошевелиться.
— Какой у тебя живенький труп! — насмешливо
— Сделай что-нибудь! — рявкнули так, что заложило уши.
Пожар в груди становился злее, безжалостнее, захватывая желудок, грудь, всё ближе подбираясь к сердцу.
— Могу добить. Хотя…
Остальное растворилось в тёмном мареве удушающего спазма. Воздух кончился. Лёгкие сгорели. В горле хрустнуло, и я сделала последнее, что могла — закричала.
Тело парило в ледяном облаке, а я наслаждалась влажной прохладой, мелкими каплями усеивающей лицо. Жаль, что глаза открыть не получалось. Зато не было ни боли, ни пламени.
Пламени? Что-то такое возникло в сознании, беспокоя, лишая безмятежности, но я не стала допытываться. Зачем, если без этого хорошо и спокойно?
Облако куда-то плыло вместе со мной, а я ловила себя на мысли, что могу провести так всю жизнь.
Могла бы, если бы не приступ нестерпимой боли.
Тугой, сдавливающей внутренности.
Словно поперёк живота меня стиснула огненная плеть, вместе с кожей расплавляя внутренности. Я снова не могла дышать, не могла кричать и даже веки разлепить не могла! Тело содрогалось, руки цеплялись за воздух, но вместе с ногами их сковало тем самым облаком.
Которое не понимало, что так оно перережет меня на две половины.
— Добить было бы проще. И милосерднее.
— Не отвлекайся.
Воздух в лёгких появился неожиданно.
Первый вдох не стал спасением, обжигая горло и вызывая боль в груди. Тело кололо, судорогой свело руки. А ещё болела щека.
— Мог бы обойтись без этого!
— Пощёчина быстрее и безболезненнее.
Спазмом скрутило желудок, и я рванулась набок, прощаясь с его содержимым. Только сейчас осознавая себя на кровати и в распахнутой рубашке. Ладони стиснули ворс покрывала, из последних сил удерживая меня в сознании. Голова кружилась.
— У меня для тебя сюрприз. И я с большим трудом сдерживаюсь от того, чтобы вызвать ищеек.
— Потом.
К губам прислонилось что-то твёрдое. Не успев сделать первый глоток, я ощутила, как прохладные капли неприятно щекочут шею.
— Мне не нравится то, что ты делаешь! — Даже в таком состоянии я заметила тон. Предупреждение? Угроза?
— Что? — Ответ насмешливый, без признаков опаски.
— Хорошо — как.
Происходило что-то важное. И непонятное.
Но силы закончились, голова упала, и я потеряла сознание.
Глава 22
Я вздрогнула и проснулась.
Что-то разбудило меня, выдернув из вязкой темноты муторного сна в темноту реальную. Вокруг не оказалось ни единого источника света, кроме едва различимой светлой полоски из-под закрытой двери.
Лаборатория — поглотитель — нет лаборатории.
Удивительно
как легко и ясно складывались теперь детали. Убить всё-таки хотели, но не меня — Оллэйстара. Похоже, поглотитель действительно перенастроили, сменив полюс заклинания, вот только этим неизвестный не ограничился.Стоило признать, расчёт оказался верным, ведь, выжив при взрыве, Оллэйстар вряд ли стал проверять артефакт на другие заклинания. И он, правда, не стал, оправдывая ожидания, вот только на его пути встала я.
Голова больше не болела, тело слушалось, и даже ноги не дрожали, когда я откинула одеяло и поднялась. Пара пробных шагов вышли удачными. И уже гораздо увереннее я застегнула смятую рубашку. Выпила воды из бокала на тумбе.
И замерла с поднятой для стука рукой.
— … не Оттельберг. Он бы не рискнул.
— У нас нет ничего, кроме взорвавшегося поглотителя, — в усталом голосе Оллэйстара слышалось раздражение. — И ты знаешь, что такое случалось.
— Если пост ректора ведёт тебя к маразму, ты его лишишься, — ленивая угроза прозвучала до того обыденно, что моё сердце пропустило удар.
— Какой уже год я это слышу? Шестой? Десятый? — не впечатлился Оллэйстар. Звякнуло стекло.
Оба собеседника молчали, давая мне время для передышки.
Что я делаю! Подслушиваю разговор ректора с неизвестным магом! И речь в нём явно не об учёбе и вороватых опекунах! Они о гораздо более важных вещах. Возможно, даже более важных, чем моя жизнь!
Мысль отрезвила, заставляя отступить и опустить руку.
Я не должна это слышать.
— Ты должен разобраться с девчонкой.
В глазах потемнело, дыхание прервалось, а я с трудом удержалась на ногах. И не смогла уйти.
— Она — студентка моей академии.
Снова послышался звон, а я надеялась только, что угроза в тоне Оллэйстара мне не почудилась. Ну, почему всё это происходит со мной?! Почему сейчас? Может, Корса всё же нашла способ меня проклясть, а это — результат?
— Месяц, Ориан. На оба дела.
Я просто не могла слушать дальше. Насколько получилось тихо, я отошла от двери и присела на край кровати. Глаза различали очертания мебели — широкая постель, две тумбы, четыре двери и огромное зеркало на ножках. Никаких диванов, кресел и кофейных столиков. Больше чем уверена, что и цвета у спальни тёмные.
Всё что угодно, лишь бы не думать о подслушанном разговоре. Не сидя в спальне собственного ректора после неудавшегося убийства.
Шорох двери заставил вздрогнуть.
— Вы проснулись.
— Да, ректор Оллэйстар. — Я подскочила, с трудом удержавшись, чтобы не присесть в реверансе.
— Идём.
Комната за дверью ожидаемо оказалась кабинетом. В котором, конечно же, не было никого, кроме нас. Но разговор был, я запомнила тот голос. И была угроза.
Не верю, что покушение это случайность. Не верю, что шутил тот, кто настаивал на моей… смерти? И не верю, что смогу с этим справится. Как и в то, что мне скажут правду.
— Садись. — Оллэйстар кивнул на одно из гостевых кресел, но сам садиться не стал. И я бы не стала, но слабость ещё накатывала волнами, грозя в любое мгновение спуститься в ноги.