Академия контролируемой магии

— Да, но… — Мне в который раз отказало красноречие. Хотелось верить, что хотя бы щёки не сравнялись цветом с рубинами в кольце. — Мы не…

— И об этом мы тоже поговорим позже, — пообещал Ориан и открыл передо мной дверь.

На первую в расписании этику я вбежала последней.

И, занимая место, старалась не думать, как началось моё утро и насколько ранним оно было. Потому что вечер в отдельном кабинете «Золотой аерии» оказался по-настоящему волшебным: тёплым, уютным и настолько близким, что замирала душа. Поэтому я не стала сопротивляться, когда Ориан сказал, что мы заглянем в его городской дом. Буквально на минуту, которая растянулась на всю ночь.

И я бы даже не расстроилась, если бы провела её с ним, вот только, решив подождать в гостиной, уснула. И меньше всего ожидала проснуться в чужой постели в одиночестве.

— Лиерра Грасс, назовите-ка нам предмет и специфику этики делового общения. — Оборвала мои мысли профессор Ипраберг. — В конце концов, это пригодится вам гораздо больше, чем умение швыряться молниями и огненными шарами.

С момента выхода той статьи о помолвке Ориана, она резко невзлюбила всех боевиков и не скрывала ехидства, говоря о них.

— Предметом этики является моральное сознание, — начала я со вздохом, — регулирующее отношения…

* * *

Ради разнообразия они с Лорианом должны были встретиться не в академии, а в ресторации, где вчера он ужинал с Леей.

— Опаздываешь, — без недовольства отметил император, восседая на стуле в зелёном, расшитом золотом, камзоле.

— Добрый день, ваше императорское величество, — с ощутимым привкусом издёвки поклонился Ориан. — Нижайше прошу простить мне опоздание…

— Эвилонберг невиновен, — сообщил Лориан, разом отсекая всё веселье. — Его допросили, но безуспешно.

— Он врёт, Лем, и ты это знаешь, — покачал головой Ориан.

— Я допрашивал его лично, — мрачно отозвался тот.

— Ты отпустил его.

— У меня не было выбора, — бесстрастно пожал плечами император.

— Ты ведь понимаешь, что теперь он добьёт Аурелию из принципа? — глухо отозвался Ориан. — Или на это ты и рассчитывал?

— Какое мне дело до одной из сотен твоих студенток?

— На ней кольцо моей матери, Лем. — Ориан опёрся ладонями о столешницу, не скрывая прямого взгляда.

— Спятил? — Казалось, на лице императора, наконец, появились настоящие эмоции.

— … и я не дам причинить Лее вред. Даже тебе.

Между двумя магами повисла угрожающая тишина, и сдаваться не собирался ни один из них.

— Лее, значит, — первым с усмешкой протянул Лем. — Хорошо, это твой выбор и твоя ответственность. Влюбись я в студентку и предпочёл бы «Забвение», но это теперь твои трудности. Только учти, стоит тебе жениться, и с неё я возьму ту же клятву, что и с тебя.

— Это всё, что ты хотел? — холодно отозвался Ориан.

— Эвилонберг опасен, — Лориан поднялся, — и злопамятен. Будь осторожнее.

— Я всегда осторожен.

Бросив на Ориана последний недовольный взгляд, император ушёл своим нелюбимым способом — через дверь.

* * *

Кольцо вызывающе сверкало на пальце даже тогда, когда на него не падал ни один луч света. Оказалось, что его не видел никто, но так даже хуже. Оно отвлекало в аудиториях, отвлекало в столовой, отвлекало даже тогда, когда я учила право. Пыталась учить, но…

«Поэтому мы вернёмся к этому позже, и к разговору, и к твоим страхам».

Отбросив карандаш, я со стоном схватилась за голову. Как следовать намеченному пути, если от волнения кружится голова? Тайны, заговоры, Эвилонберг и оскант. Всё катится шаргху под хвост!

С этим увлечением я собиралась бороться? Эту влюблённость перебороть и забыть? Разве что с помощью того самого «Забвения». Или лишения головы. Никакими другими способами вырвать это чувство из сердца и разума не удастся. Понимание пугало, потому что если уйти я ещё смогу, то забыть…

Резко поднявшись, я сделала нервный круг по комнате. Что думает Ориан о том, что происходило между нами? Откровенный вопрос, ответами которому служили и его подарок, и обещание поговорить. Волнующие и заставляющие сердце ускориться. Вот только между нами всё ещё стояло слишком многое.

И при мыслях об этом тревожно сжимался желудок… но и шаргх с ним! Оскант и право — вот то, на чём я сосредоточусь, а остальное подождёт. До конца недели уж точно.

— Грасс. — Я не сразу осознала, что оклик относился именно ко мне. — Это тебе.

Неудивительно, что я не заметила прислонившегося к подоконнику старшего Делаберга, странно другое — что не столкнулась ни с одной курсирующей по коридору девичьей парочкой. Глупо хихикающей и стреляющей глазами в сиятельного близнеца.

— Что это? — Я не спешила брать в руки протянутый конверт.

— Письмо, Грасс, — усмехнулся Араэл, взял мою ладонь и вложил в неё конверт. — Простое и написанное собственноручно.

— Тобой? — не поверила я, в ответ получив лишь усмешку и стремительно удаляющуюся по коридору спину.

Письмо оказалось от Рика.

Пора было брать себя в руки и спускаться в лабораторию, но я не могла.

Неподписанный конверт жёг мне карман всю этику и документоведение, поэтому первым, что я сделала, вернувшись к себе — вскрыла послание, которого не должно было быть. Одна страница и подпись внизу. Ничего ужасного, но я уже несколько часов сидела на подоконнике собственной комнаты и не могла оторвать взгляд от падающего мелкого и колючего снега.

Такого же острого, как его письмо.

Простые слова складывались в режущие сердце фразы. Я перечитала его трижды, прежде чем окончательно поняла смысл. «Прости меня», «недостоин» и «магия не вернётся» от того, кто спас мне жизнь. Хотя жизнь это слишком мелко. Рик спас мою сущность. Мои мечты и планы. То, что делало меня мной.

И просил прощения.

За тот поцелуй, за давление, за бал и детские уловки. Он обещал свободу — от себя, от деда и от того знания, которым они могли меня уничтожить. И сообщал, что не вернётся в академию.

— Лея.

— Это моя вина. — Соскользнув с подоконника, я крепко прижалась к Ориану. — Только моя. Если бы не я…

Первый судорожный вздох и первые слёзы. Одна за другой они впитывались в ткань его сюртука, и я не смогла сдержать истерический смешок. Почему он? Что заставляло меня утешаться именно в его руках? Снова.

— Из-за меня он потерял почти весь резерв.

Лёгкие поглаживания по спине не помогали. Ничего не помогало, стоило вспомнить о том, что из-за своего героизма Рик не сможет окончить академию. Не сможет стать боевым магом. Не сможет расправиться даже с одним стихийником, не говоря о битвах, о которых он, лучший выпускник факультета, наверняка мечтал.