Академия Крылатых, или В пекло тебя, дракон!

Это заклинание, или…

Хэллия.

– Джерласс…

Я помню. Помню это имя.

Ветки легли ему на плечи. Вот только это не колючие сосновые ветви – это руки. Мои руки. С пальцами. С ногтями.

Острые иглы осыпали его – вот только это не иглы, это мои светлые волосы, отливающие зеленым, окутали нас.

Он тут же подхватил меня прямо из ствола сосны, безвольную, совершенно обнаженную, не помнящую даже своего имени. До конца не осознающую, кто я.

Но его имя я помнила. Только оно и помогло мне выйти из разречья.

– Джерласс, я думала, я не вернусь, не вспомню… Мои корни так глубоко ушли в землю…

Он ничего не сказал. Только накинул мне на плечи свой китель и прижал к себе – крепко-крепко, будто хотел вплавить в свою грудную клетку.

– Ну, у тебя точно талант, – сказал кто-то с восхищением. – Это окончательно ее уничтожит.

– Пусть все на нее посмотрят, на такую! – кто-то другой мелко захихикал в ответ. – Пока что этот образ полежит у нас в шкафу, а ближе к вечеру сгоняешь в библиотеку и сделаешь оттиск на литографе. Не забудь побольше копий, а то в прошлый раз, когда мы ее с Сенфрид делали, их маловато получилось, по-моему! Ну и не светись, чтоб тебя никто не заметил.

– Может, ты сама сходишь? А то там эта змеюка…

– Нормальная змеюка! Ты же помнишь – в прошлый раз мы нашли с ней общий язык на почве ее любви к Павиану. Пообещай ей, что я набросаю его портрет, можно и совместный с Павианчиком! Пусть нагесса порадуется! А сегодня ночью литографии уже можно будет раскидать по академии!

– И на завтрашнем собрании клуба объявить голосование?

– И на завтрашнем собрании объявить голосование о переизбрании президента клуба! – возбужденно повторил второй голос. – Пятьдесят голосов у нас точно в кармане, и это абсолютное большинство! Как проголосуют остальные члены – не так уж и важно. Хотя, как они проголосуют? Сама посуди, ее репутация подмочена основательно! Битву за нашего дорогого проректора она окончательно проиграла дриаде – раз! Да и вообще, в принципе, проиграла дриаде – та теперь в академии намного популярней ее! При ее президентстве бесследно исчез свиток с гимном клуба – два! Почти весь семестр она была отстранена от занятий и здорово отстала по боевой магии, а президент должен быть образцом в учебе – три! Ну, а самое главное – Сурька не может обращаться в настоящего дракона, а, значит, она – неполноценная драконесса – это четыре! Конечно, все проголосуют против нее!

– А еще она всех достала – это пять! – зло сказал первый голос.

Я не видела, кто это говорит, но голоса были хорошо знакомыми. Несмотря на все, что произошло со мной, мне стало дико интересно, кто же готовит против Сурии Рендалл такой коварный замысел. Поэтому я изо всех сил напряглась и… увидела.

Правда, картинка была расплывчатой и довольно смутной, и звук у нее пропал, но услышала я и так достаточно.

Браниса и Трисба сидели рядышком на постели, а перед ними парил полупрозрачный образ драконессы. Который они и собирались оттиснуть на литографе, а потом повсюду раскидать. Так же, как они, судя по всему, сделали с прошлой карикатурой.

Нехороший был образ, скажу сразу. Фурия в нем была запечатлена в духе самых откровенных изображений из журнала «Сугубо для суккуба». Как бы я не относилась к боевой драконессе, это уже было чересчур.

Хорошо хоть, смотрела я на это безобразие недолго – картинка почти сразу исчезла из моего сознания. И я задумалась, чем она вообще была?

Видением? Сном?

– Элли… Элли, дитя мое!

Этот голос я узнала из тысячи! И поспешила открыть глаза.

– Бабуля… Бабуля, ты вышла из древного разречья?

– Как только смогла, ясочка! Прости, что не вышло раньше! Теперь можешь не бояться, ласточка моя, бабушка рядом. Она со всеми разберется – и папашей твоим непутевым, и с орками, и с ограми, и с драконами, и с лепреконами!

Узнаю свою бабулю.

Приподнявшись на постели, я осмотрелась по сторонам, и немного обалдела. Находилась я вовсе не в больничном крыле, а в личном покое фэсса Джерласса Аэлмара. Сам дракон тоже находился здесь – стоял поодаль, около окна. Как всегда, подчеркнуто спокойный, даже равнодушный.

Так же здесь присутствовала Готени. В отличие от Аэлмара, вид она имела до крайности взволнованный. Даже ходила из угла в угол.

– Подумать только – живые артроплевры! Проникли в Академию Крылатых! Один вообще притворялся королевским ревизором! Чуть не оживили свою царицу-мамочку! До сих пор не могу в это поверить! – то и дело восклицала она.

– Главное, что сейчас все они уничтожены, и ситуация с Сольрис полностью взята под контроль, – сухо вставил Аэлмар.

– А если бы она не была взята, господин дракон? – ехидно перебила бабуля. –Если б эта Дриадрьей Праматерью трижды проклятая многоножка вселилась бы в мою кровиночку? Если б ты вовремя не вытащил Эллечку из древного разречья и она б так и осталась в, прости Дриадрья Праматерь, сосне? У-у-у, драконье племя! Самовлюбленное! Самонадеянное! Позарился на мою золотиночку, головорез крылатый? А вот кукиш тебе, а не Эллечку мою, внученьку ненаглядную! Я ей уже жениха присмотрела, дриада порядочного. Не то, что дракон какой-то недоделанный! Скоро знакомиться поедем, слышишь, Хэлли?

Узнаю свою бабулю!

– А ты куда смотрела, грымза старая, пока эти многоножки шеликунявые мою девочку обхаживали? – досталось от моей бабушки и самой Готени. – Все думаешь, как проклятье свое снять? Столько лет, а все неймется?

Самое удивительное, что суровая ректоресса как-то растеряла весь свой суровый и вид и… смутилась.

– А вот с этого места можно поподробнее? – живо отреагировала я. – Вы были подругами или все-таки нет? И чей был тот самый поклонник? А, главное, откуда он взял монетку? Залез в Сольрис прямо в кенотаф, что ли? Но зачем? Я запуталась.

– Оно и немудрено, запутаться-то, – бабуля вздохнула и… достала ту самую литографию, которую я нашла в коробочке во время своей ночной вылазки в клуб. – Дружили мы с этой драконессой-ректорессой, дружили. Хорошо дружили, весь первый курс были не разлей вода. А потом между нами черная кошка пробежала. Точнее, вампир. Вот он.

И бабка ткнула пальцем как раз в того самого худого юношу с выдающимся носом, который не отрывал от нее взгляда.

– Тебе-то Ховар всегда был безразличен, Дэлия, – бесцветным голосом вставила ректоресса Готени.

– Я до сих пор не знаю, что ты в нем нашла, Хельга, – в тон ответила бабуля. – Ни кожи, ни рожи! У меня таких, как он целый выводок был. Толпой за мной бегали! Но этот клыкастый решил отличиться…

– Конечно, решил, – снова вмешалась Готени. – Ты же его публично унизила… И велела принести то, не знаю что.

– В Черный Бор сходить, короче, – пояснила бабуля. – К Сольрис в гости.

– Вообще-то тогда мы не знали, что там находится, – эхом откликнулась Готени. – Вернее, кто…

– Да я вообще не думала, что этот придурок туда полезет, – повела плечом бабуля. – Черный Бор он Черный Бор и есть. Никто туда никогда не ходил.

– Да, кстати, насчет этого! – живо отреагировала я. – Раз у вас там захоронена супер-пупер опасная и коварная артроплеврская царица, вы как-то не задумывались о БОЛЕЕ НАДЕЖНОЙ ЗАЩИТЕ этого самого бора? Чтоб туда абы кто просто так не шлялся?

– Неужели ты так и не поняла, Хэлиия? – вздохнула Готени. – Та полуистертая предупреждалка там висит специально – раз бор не особо охраняется, значит, ничего опасного там нет. На самом же деле там стоит невидимая многоуровневая защита, которая неизменно выводит оттуда всех любопытных, если таковые найдутся.