Академия Крылатых, или В пекло тебя, дракон!

Хотя…

Какая мне сейчас разница?

Я получше перехватила свои немудреные вещи: саквояж и мешок с травами и прошла мимо корпуса. Путь мой лежал к пропускному пункту в академию.

А точнее, к площади перед ней.

Бдительный орк на выходе очень бдительно и удачно для меня дремал, привалившись к решетке ворот – поэтому я положила заранее приготовленные листья сон-древа обратно в мешочек. Не пригодятся.

Студентам не воспрещалось выходить из академии ночью. Но я не хотела, чтобы кто-то видел, как я это делаю.

Я уходила навсегда. И никаких следов оставить не должна была.

Как мы заранее и договорились с отцом через Ерина, который являлся в академию в полюбившем образе рокового красавчика (благо, хоть проректор его не увидел!), в неприметном переулке неподалеку меня ожидала карета.

Прежде, чем ступить на подножку, я в последний раз оглянулась на позолоченные шпили замка.

В сердце точно что-то кольнуло.

И с неожиданным сожалением я поняла, что привыкла к этому месту…

Несмотря на изначально совершенно иную цель поступления, сейчас я бы с удовольствием продолжила здесь учиться.

Пришлось бросить все, все…

Жаль, что по-другому нельзя.

Я не справилась. Не нашла бабушкин артефакт. И уж лучше бы я стала женой Туни, чем любовницей Аэлмара. Я бы не приняла унизительную роль от мужчины, который мне… Которого я…

К которому я испытывала то, в чем боялась признаться даже самой себе.

Так что не стану я ему ни женой, ни любовницей…

А стану беглянкой. Вернее, мы оба станем беглецами с моим папой, как он до этого и предложил.

Несколько лет поскрываемся по Эльмгостским лесам – они ведь страсть, какие дремучие. А там, глядишь, все действительно забудется.

С этими успокаивающими мыслями я нырнула в прохладное темное нутро кареты.

И тут же попыталась вынырнуть обратно.

Но не дали.

Ужас ужасный, тысяча шеликунов на мою бедную несчастную голову!

Вместо моего батюшки в карете, болтая коротенькими ножками, сидел…

Господин Лиагрим Туни, кто же еще?!

Рядом с ним находился не кто иной, как Ерин, что внушало надежду… Хотя, нет, не внушало. Именно ырка и не дал мне выпрыгнуть из кареты, стреножив обездвиживающим заклятием.

– А вот и моя разлюбезная невестушечка! Соскучилась, поди, душенька? Теперь не кручинься, я здесь, здесь! – карла неприятно ухмыльнулся, показав неприятный ряд черных и острых зубов. – Вот теперь начнется настоящее веселье!

И карета рванула с места.

По правде говоря, если меня разозлить, я умею и… совсем неприятно!

Но Ерин предал нас с отцом – это стало понятно сразу. А значит, в ход должно было пойти все!

Благо, шеей пошевелить еще могла. Сосредотачиваясь, я встряхнула волосами, а затем…

Они начали расти... Расти, как листья, расти как, как корни, заполняя собой все пространство кареты и норовя запутать в своих удушающих путах лепрекона и ырку.

Туни мне пленить удалось – лепрекон даже разразился бранью, выплевывая цветочки, которые были побочным действием этой непростой ворожбы и тут же набились ему в рот.

Но Ерин не зря был злым духом (и дальним родственником шеликунам, как я сейчас припомнила, он однажды рассказывал). Черная тень просочилась сквозь все мои путы и с легкостью ушла даже от цветочков.

Сверкнула сталь, и меня оглушил выкрик Туни:

– Не смей резать ей волосы, они мне нравятся! Выруби ее, просто выруби и все!

Ерин послушался: в то же мгновение меня накрыла тьма.

Вот только это была не спасительная спокойная тьма, не глубокое заблуждение сна.

Я находилась в этой тьме и слышала шорохи. Справа, слева… Повсюду. Неприятные, пугающие шорохи десятков и десятков длинных червеобразных ножек.

– Хэллия, – раздалось прямо в моем ухе.

Почему этот голос преследует меня?

Это было страшно. Так страшно, что я распахнула глаза.

Самое первое, что я почувствовала – то, что не могу пошевелить даже кончиком пальца. Шею мне тоже предусмотрительно лишили всякой чувствительности. Вместе с головой, разумеется.

Благо, хоть говорить могла.

Я лежала большом плоском камне в некоем подземелье, не лишенном, впрочем, кое-какой обстановки: кровать, какие-то сундуки, ковер полу и трельяж…

Учитывая слухи о богатстве лепреконов, данное место меня вообще не впечатлило.

Зато впечатлили два стоящих рядом манекена: женский, нормального роста, и мужской, достающий ему примерно до пояса.

Но еще больше меня впечатлило то, что манекены были одеты в зеленые свадебные облачения. Парные облачения, между прочим!

– Нет, я определенно люблю зеленый цвет, – тут же заявила я. – Но я не выйду замуж в зеленом свадебном платье! Да еще и такого ядовитого колера! Полная безвкусица! Хоть бы один кружавчик пришли!

– Очнулась, тростиночка моя? Добро, добро!

Туни выкатился из-за шкафа зеленым колобочком, и тут же слюняво приложился к моей руке. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что карла еще и довольно плешив, что как-то не добавило мне настроения.

Да и вообще, я, конечно, дриада и все такое, но что-то зеленый меня уже как-то раздражать стал.

То ли дело черный… И золотой. Как чешуя дракона…

– Я был опечален, – грустенько сообщил меж тем карлик, как бы невзначай поглаживая меня по ноге, и трагически заявил. – Ведь все это время вы обманывали меня, фэссарина Сенфрид. Изобретали всяческие уловки, а сами… Сами не собирались выходить за меня замуж!

Туни достал большой зеленый клетчатый платок и принялся то ли рыдать в него, то ли сморкаться. Точно понять было сложно.

Намного больше меня волновала потная ладошка лепрекона на моей щиколотке. Захватническая такая ладошка, прилипчивая…

– По правде говоря, уважаемый господин Туни, я до сих пор не собираюсь, – рискнула вставить я, безуспешно пытаясь дрыгнуть ногой, чтоб стряхнуть его ручку. – Может быть, как-то с вами договоримся? Дайте отсрочку, и я верну вам сумму долга моего отца! Я найду деньги и очень быстро!