Аконит
Шрифт:
Кристофер сплюнул под ноги и фыркнул:
– Значит, мы возвращаемся к тому, что троих магов подкупили, да?
– Вы проверяли тело после… После похорон?
– Нет. Ты можешь сделать это?
– Я артефактолог, это вне моей специализации. К тому же придется откопать гроб.
Воцарилась тишина.
Может, все это чья-то злая шутка? Кому понадобилось подстраивать все так, чтобы скрыть подобное? Не слишком ли много движений для кого-то настолько простого, как Людоед? Разве что и он был частью чего-то большего…
Кора не могла найти ответов на собственные вопросы. Но только один человек мог бы
Статья вышла короткой, ее не проверял Джон, а мистер Гловер не сразу решился публиковать ее. Пришлось надавить на то, что последнее его недоверие было ошибочным. Когда вышел текст, Кора брела по улице с мамой, разглядывая каждого, в чьи руки попадал свежий номер «Интивэй». Вдруг кто-то из них окажется тем самым? Ее Гилом. Аконитом. В конце концов, все ради того, чтобы он увидел обращение Рубиновой дамы. Он поймет ее. Поймет и, возможно, выйдет на связь, когда прочтет:
«Милый друг, я бы хотела знать ваш адрес, чтобы выслать вам желтых цинний».
16. Желтые циннии
Мортимер Чейз стоял у ворот, постукивая тростью. Кора изрядно удивилась, что первым, кто примчался к ней после публикации, был не Джон, Кристофер или Максимилиан, а маг-детектив. Однако слова, что кто-то из полиции хочет поговорить с ней наедине, не стали для нее новостью. В конце концов, у них могло найтись столько причин для бесед с единственной свидетельницей по делу Аконита! Кора была так увлечена своими невеселыми мыслями, что не придала значения тому, кто именно ее ожидает, так что она едва не упала, заметив наконец гостя.
– Благодарю, – негромко сказала Кора, когда Мортимер придержал ее, спасая от падения.
– Как вы? – тон Чейза был больно участливым. Но будь он даже гением, понять истинную причину ее грусти явно не сумел бы. В конце концов, о новых обстоятельствах знали лишь трое.
– Как обычно, в порядке. – Очевидная ложь. Хотя бессонная ночь, скомканный день и еще одна ночь, полная слез и кошмаров, вылились в приступ мигрени, который усугубили растертые припухшие и красные веки. Теперь ее чувства несколько притупились, забрались внутрь клетки ребер и лишь иногда жгли легкие и сжимали сердце.
Кора улыбнулась выученной за долгие годы улыбкой. Естественно, неискренняя, но весьма подходящая для соблюдения приличий. В самый раз, чтобы продолжить беседу:
– О чем вы хотели поговорить, детектив?
– Вот уж не знаю. Возможно, о том, что вы снова что-то вынюхивали на последнем месте преступления? А вы говорили, что такое больше не повторится…
– Не повторится, что я попадусь вам, – усмехнулась Кора, – и я не попалась. Хотя, признаться, мне там совершенно не понравилось.
– Смог? – понимающе хмыкнул Мортимер.
– И он тоже, но я про кровь и… находку в банке.
– О, так вы застали.
– Увы.
Что ж, поговорить с дядюшкой о последнем трупе в ближайшее время вряд ли удастся, да и обсуждать жертву его сына не хотелось бы. Но вполне возможно, что Аконит использовал Гила и события прошлого, чтобы сбить со следа полицейских. В конце концов, узнать историю Хантмэнов было достаточно просто, а подробности… Кора помотала головой. Нет, нужно сосредоточиться на том, что она может контролировать. Например, на разговоре и новой информации, ведь зацепку от дядюшки она
все же получила – он упомянул алхимика. Найти его некролог не составило труда, хоть в них обычно и не упоминались подробности, а также не писали, что Аконит имеет прямое отношение к его смерти.– Почему именно алхимика убили так жестоко? – Кора поправила челку, пытаясь собраться с мыслями. – Он как-то связан с предыдущей жертвой? С химиком. Как его? Кажется, Трумэн…
– Верно, – Мортимер почему-то тяжело вздохнул. – Его имя Мэтью Трумэн.
– Такое знакомое… Не подскажете, где я могла его слышать? – Кора нахмурилась. Она будто действительно знала имя, но никак не могла вспомнить, откуда. И вернувшись к этому имени вновь, она словно пыталась ухватить за хвост сбегающее воспоминание. Разум перескакивал с мысли на мысль, стараясь угнаться за единственной верной. Что-то смутное, что-то знакомое. Информация уже была у нее, осталось только найти деталь, которая терялась среди других. Что же это?
Мортимер в очередной раз тяжело вздохнул. Наверняка ему ответ известен, но делиться им он не хочет. Кора закусила губу, напряженно повторяя его имя в мыслях. Трумэн… Где же она могла слышать это имя? Или не услышать? Может, увидеть? На конверте или…
– Газета! – воскликнула Кора, остановившись посреди улицы. Ее осенило, воспоминание вспыхнуло ярко, и все начало складываться. – Точно, разве не Мэтью Трумэн был…
– Свидетелем, – наконец кивнул Мортимер, подтверждая догадку с явной неохотой. Но видимо, решил, что Кора все равно узнает, поэтому решил не тратить время на фарс.
– Хм… Так что насчет него и последней жертвы? Его имя… Миллер, да? Я читала его некролог.
– Верно, Натан Миллер, – Чейз был напряжен, а теперь явно искал повод перевести разговор в другое русло.
– Они были коллегами?
– С чего вы взяли?
– Химик и алхимик. Направление науки одно, только у Трумэна немагическая, а у Миллера магическая. Обоих убил Аконит. По-моему, вывод напрашивается сам собой.
– Подробности выясняем, – сухо сообщил Мортимер. – Но я пришел не для того, чтобы обсуждать убийства, мисс Нортвуд.
Вот и оно!
– Статья Рубиновой дамы представляется мне более животрепещущей темой. Не кажется ли вам последний текст излишним заигрыванием с преступником?
– Заигрыванием? – переспросила Кора. – Вы думаете, я флиртую с Аконитом?
– В какой-то степени. Вероятно, таким образом вы надеетесь выманить его, но нельзя отрицать, что ваш способ …своеобразен.
Кора изумленно моргнула. Она и подумать не могла, как слова статьи воспримут другие, те, кто не знает о «новых обстоятельствах». Они вполне могли решить, что Рубиновая дама сошла с ума, раз так обратилась к Акониту: то ли кокетство, то ли угроза.
Дух Аконита впитался в каждый камень брусчатки, в каждую рейку забора и газон, которые источали не меньше яда, чем смог, стелящийся над Левым берегом. Вот только Аконит находился на обоих берегах. Он был повсюду, прятался в каждой темной щели, жил на кончиках языков сплетников и сплетниц. Вездесущий страх. Его, словно инфернальное существо, вызывала Рубиновая дама своим обращением в статье. Она будто пыталась накликать беду на себя и всех, кто окажется с ней поблизости. Кто-то, несомненно, восхитился такой решительностью, а кто-то просто осудил.