Аконит

– Ты…

– Не переоделась с бала, – она улыбнулась, опираясь о дверной косяк между спальней и ванной. – Не обращай внимания.

Джон рассеянно кивнул, оправляя пиджак и жилетку под ним.

– Не думала, что ты согласишься прийти в такое неудобное время…

– Я не мог отказаться.

– Почему?

– Соскучился, – едва слышно пробормотал Джон, тут же меняя тему: – Что на обсуждении сегодня?

Кора часто задышала, чувствуя жар смущения, подогреваемый алкоголем. Тем не менее нужно было взять себя в руки и заняться статьей.

Рубиновая дама не может злоупотреблять отдыхом. Она нужна городу, как никогда. Она должна показать Акониту, что он не смог напугать ее, должна ответить всем недоверчивым читателям и поделиться с ними новостями об очередном убийстве.

– Как что, конечно, Аконит! Я не могу ни о чем другом думать! – воскликнула Кора, отталкиваясь от косяка. Но будь она чуть честнее, то признала бы, что и о напарнике думает не реже.

– Мне иногда кажется, что ты на нем слегка помешана, – отозвался Джон, присаживаясь на подушки у стены Аконита.

– Не отрицаю, в какой-то степени я им и правда одержима, – Кора опустилась рядом, сразу ощущая знакомый аромат сладковатого табака и чая с бергамотом. – Одержима его загадкой. Он убивает не просто так, не себе в удовольствие… Он запугивает, держит напряжение… Разве это не интригует?

– Смерть людей не такая уж интригующая вещь, – вздохнул Джон. – Убийство – это преступление, а Аконит – преступник, и за свои злодеяния он будет однажды наказан.

– Будет. Потому что Рубиновая дама найдет его. Обещаю! – Кора повернулась к надежному напарнику и замерла, только заметив ссадину на его скуле вместе с небольшим синяком. – Ты поранился! Что случилось?

– А? – Джон изумленно моргнул, а затем усмехнулся, кончиками пальцев касаясь самой границы своего «ранения». – Чепуха. Пытался нарыть материал про пыльцу в Клоаке.

– Пыльцу? Это…

– Новый наркотик. Появился недавно. О нем еще не писали, так что я буду первооткрывателем. Если выгорит, то начну писать еще и криминальные сводки, здорово, да?

– Здорово, – тихо согласилась Кора. – Но бродить по Клоаке опасно, мало ли кого ты там встретишь… Может, даже… Аконита!

Джон прыснул:

– Вздор. Мы же уже выяснили, что он убивает конкретных людей. Значит, я вне опасности.

– Ладно. Но ведь кто-то тебя поранил?

– Кучка идиотов. Я жил в приюте для детей, который находился в неблагополучном районе, а потом с дедом, дом которого стоял вообще практически в Клоаке. Знаешь, сколько раз там приходилось защищаться?

– Как же ты дерешься, если боишься крови? – удивилась Кора.

– Ну не такой же. Я про убийства говорю, когда ее много. А когда нос разбит… Ну, мандраж, но не обморок.

– А был обморок?

– Был, – печально вздохнул Джон.

– Что же ты такое увидел?

– Труп в крови, – буркнул он. – С тех пор я и не могу все это терпеть. Я тогда из дома пару декад не выходил, а деду пинками только удалось меня во двор выгнать. У-у!

– Звучит жестоко.

– Но он ничего, неплохой дед был. Только к старости ум подрастерял, а так ничего.

Кора осторожно подняла руку, проводя по гладкой щеке Джона, очерчивая границы синяка. Как она сразу не заметила?

– Извини, – шепнула Кора.

– За что? – растерялся Джон.

– Что не увидела сразу, что не спрашиваю, как ты…

– Да брось, все в пор… – он запнулся, заметив, что она потянулась к нему.

Кора и сама не понимала, что ее побудило. Какой-то странный порыв, объяснить который было сложно. Может, просто жалость? Или что-то другое?

Ее губы мягко коснулись щеки Джона. Он громко сглотнул, но не шевельнулся.

Только осознав, что натворила, Кора резко отстранилась, испуганно глядя в потемневшие глаза. Кашлянув, она отвернулась, сказала трепещущим голосом:

– Д-давай про с-статью…

– Да, – глухо произнес Джон, – конечно…

* * *

Статья вышла накануне убийства, резко подняв продажи «Интивэя» и настроение мистера Гловера.

Кора не без удовольствия перечитывала собственный текст, подмечая, в каких местах можно было сделать еще лучше. Джон, к сожалению, подчистил некоторые особенно язвительные места, но в нынешних обстоятельствах это было даже к лучшему.

Вечером Кора сидела в чайной, лениво перелистывая газеты, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о предстоящем сегодня убийстве.

Предстоящем или уже совершенном?

– Не грызите ногти, – нахмурилась Эмма, зашедшая с подносом, чтобы забрать опустевший чайник.

– Я нервничаю, – вздохнула Кора, опуская руки в складки юбки.

– Может, это вас немного порадует, – из кармашка фартука показался край конверта, – от вашей подруги, мисс Смит.

– Мэри? – «Джон!»

Кора, подскочив, выхватила письмо. Тонкая бумага немного порвалась под трясущимися пальцами, но короткое послание было легко разобрать: «Нашли! Жду на перекрестке». Ниже слов четыре цифры, означающие время, в которое подойдет Джон. Меньше сегма! А сколько он будет ждать?

– Эмма, знаешь, – Кора принялась обмахиваться письмом, – что-то мне все же дурно. Мигрень, наверное. Я пойду спать, так что предупреди родителей, хорошо?

Служанка спокойно кивнула и вышла, а Кора поспешила наверх. Нужно переодеться, а волосы лучше собрать в косу. Восьмиклинка, по крайней мере, усидит на голове и в нее не придется заталкивать волосы. От мужских туфель Кора решила на этот раз отказаться – слишком большие. Не без труда она откопала в залежах гардеробной сапожки для конных прогулок с невысоким каблучком. Костюм остался тем же, разве что решила оставить блузку. Обычная, под горло, без лишних рюшей. Если не снимать пиджак, то вообще никто не поймет, что под ним не мужская рубашка.

Кора как раз успела примерить сапожки, убедившись, что за два года размер ноги не изменился, и вытащить из-под кровати завернутый твидовый костюм, когда в дверь осторожно постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.

Эмма застыла с подносом в руках, а Кора сжала кепку, пялясь на камеристку.

– Что ты делаешь? – зашипела та, ногой захлопнув дверь.

– Н-ничего, – прятаться было поздно, а говорить правду нельзя.

– Это что, мужская одежда? Зачем те… Старые сапоги? Мисс, у тебя же была мигрень, – голос Эммы стал грубее. Она хлопнула подносом по столу. – Поверить не могу! А я разволновалась! Пилюли принесла!