Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту

Мужчины, ничего не говоря, отстегнули её от койки, и, заломив руки — ослабевшая Олбрайт даже и не пыталась уже сопротивляться — надели на голову непрозрачный мешок. Единственное, что она сделала — попросила воды.

Пару минут спустя её посадили на ледяной просто стул, пристегнули наручниками к столу и, наконец, сняли мешок. И Олбрайт обнаружила себя в комнате, подобие которой почти каждый видел в полицейских сериалах и кино — в допросной.

Напротив чиновницы сидел еще один мужчина, и тоже в маске. Он молча кивнул на бумажный стакан, стоявший тут же, на столе. Олбрайт поняла, что внутри вода и жадно принялась пить. Стоило ей закончить, как один из двух притащивших её сюда охранников забрал стакан и вышел. Второй остался стоять у двери безмолвным стражем.

— Кто вы и чего от меня хотите? — после минуты молчания, Мален решила попробовать угрозы. — Вы же знаете, кто я такая? Ваши действия не останутся без ответа со стороны Соединенных Штатов! Я…

— Всем насрать на тебя, — перебил чиновницу мужчина. Он говорил на сербохорватском, который Мадлен понимала. — Кроме меня. Ты знаешь, сука, я сначала собирался тебя распилить пилой. По кусочкам, вот прям на «живую». Медленно. Чтобы ты, мразь, прочувствовала каждую миллисекунду. А потом вдруг осознал, что это вредно для моей души.

— Что я вам сделала? — сквозь душащий ужас выкрикнула Олбрайт. — Я вас даже не знаю!

— Ты одна из тех, кто убила мою беременную жену. Чуть меньше, чем двадцать лет вперёд.

«О Боже, — американка осознала, что попала к психопату. — Надо что-то делать!»

— Я никого не убивала, вы меня с кем-то спутали!

— Нет, не ошибаюсь, — мужчина покачал головой. — Потому что вижу будущее.

И единственное, что может тебя спасти от твоей участи — выложить всё, что ты знаешь про свою работу. Про каждого сенатора, конгрессмена и сотрудника администрации. Про каждого гребаного уборщика в твоей жизни. Я знаю о некоторых вещах, про которые ты должна будешь поведать. И если не поведаешь…как вы, американцы, говорите — мы вернемся на первую базу. С пилой.

Мужчина говорил спокойно — негромко, с легким акцентом. Однако от этого его спокойствия становилось только страшнее.

— Тебе принесут воды и поесть, — продолжил этот страшный человек. — А ты — начинай говорить. Всё, что вспомнишь. Надеюсь, я получу, что мне необходимо.

— Вы же понимаете, что за это заплатите? — со злобой произнесла Олбрайт.

— Вам это должно быть совершенно безразлично. Если через десять минут вы не начнете говорить, то мой человек, — кивнул в сторону безмолвного стража у двери мужчина, — для начала вырвет вам ноготь. И посыпет солью. Если данной мотивации окажется недостаточно, то он повторит процедуру. Если двадцать раз окажется недостаточно, приступим ко второй части.

Мужчина встал и посмотрел на часы, висевшие под потолком за оргстеклом.

— Время пошло.

Глава 4

Впрочем, стоило Пабло пообещать Олбрайт жизнь, как она престала даже и думать о сопротивлении, и сходу вывалила на Эскобара и пару доверенных людей огромное количество информации. Последней было так много, что всего за несколько дней Пабло узнал и понял о внутривашингтонских раскладах больше, чем когда-либо. Неудивительно, ведь откуда бы ему иметь о них представление? Ни в одной из его прежних жизней доступа к подобной информации у него не имелось. А вот теперь…теперь надо было придумать, как можно всё вот это использовать.

Идей хватало: начиная с дискредитации того же сенатора Чарли Уилсона. Вообще, люди Пабло уже работали над этой задачей, но новая информация лишней точно не станет. Зацепить большим скандалом не одного только Уилсона, но и парочку его коллег — что могло быть приятнее. Уже представлялись заголовки американских газет, что-то из серии «Разгул наркоманов в Сенате!»

Конечно, Пабло осознавал, что все эти его игры — это огромный риск. Но, как уже не раз бывало в новой жизни, темная сторона требовала крови. Это не говоря о его сербской части, которая сейчас, когда Пабло смотрел на обессиленную резко постаревшую женщину, вообще испытывала мрачное удовлетворение.

А вот русская часть души согласна с последним не была. Что-то внутри протестовало против убийства чиновницы, пока не сделавшей ему лично ничего плохого. Впрочем, Эскобар никогда не отличался миролюбием. Уж не к своим врагам точно…

— Пожалуйста, — Олбрайт прекрасно понимала, к чему всё идёт. Первые робкие проблески надежды, что её оставят в живых, очень быстро ушли в небытие. Но она всё ещё думала, что какой-то шанс есть…пока её не притащили в новую, третью комнату, в которой она ещё не бывала. — Прошу, не надо.

Из её глаз безостановочно лились слёзы, на которые Эскобар смотрел всё так же холодно, как и раньше. В руке его был новенький Смит-и-Вессон, только что поданный одним из братьев. Мелькнувшая со стороны его русской части жалость была немедленно задавлена: перед внутренним взором всплыла картинка с мертвой Бояной, которую он доставал из развалин в девяносто девятом.

— Пожалуйста, прошу, вы же обещали…

— Я соврал, — договорить Мадлен не успела, Пабло поднял руку и выпустил в неё весь барабан. Где-то в груди поднялось ликование, а подсознание зашептало: «Так будет с каждым. С каждым!»

Олбрайт рухнула, словно марионетка, которой отрезали нити. 357-й «магнум» на таком расстоянии превратил её внутренности в месиво, убив практически мгновенно.

— В крематорий, — спокойно кивнул Эскобар, возвращая револьвер телохранителю и на автомате футболкой стирая с рукоятки отпечатки пальцев.

«Будто кто-то будет хоть что-нибудь здесь расследовать», — мелькнула мысль.

В ушах звенело — берушами Пабло не озаботился, и в замкнутом помещении грохот выстрелов оглушал.

Последнее время, после смерти Мигеля, рядом с ним всё чаще оставались братья: Хосе и Хесус. Да, они не то, чтобы выросли рядом с Пабло, но были в «лос Паблос» уже давно, практически с самого начала, да и, опять же, они рядом сражались, а это поневоле сближает. Сейчас в роли охранника выступал Хесус, безропотно принявший оружие и убравший его за пояс. После, уже после того, как эль Патрон вышел, он, вместе с ещё одним охранником уронил тело Олбрайт на каталку и повёз сжигать.

Будучи довольно практичным человеком — в основном — Эскобар не собирался давать газетчикам жареного материала, а полицейским — мотивации в виде массовых захоронений а-ля мексиканские картели двадцатого века. Так что жертв попросту сжигали в специально выстроенных в колумбийских джунглях крематориях. Порой, правда, тела выбрасывали в океан. Люди — враги Эскобара — должны были исчезать бесследно.

Почему? Ну хотя бы потому, что «нет тела — нет дела». Страсть к публичности «наказаний» легко сменилась на рациональное поведение. Потому что тот факт, что террористические методы не работают или, в лучшем случае, работают «так себе», Пабло прояснил для себя ещё в своей первой жизни.

Сработает ли его новый подход, где он будет демонстративно «не лезть» в политику? Где он максимально «бело» наращивает богатство и влияние? Большой вопрос…но попробовать стоило.

Главное — быть поаккуратнее. В его прошлой жизни он заигрался, возомнил себя слишком важным и неуязвимым и проиграл. Уже во второй половине восьмидесятых он постоянно жил в бегах, скрываясь и не имея возможности нормально пользоваться всем своим накопленным богатством. И для чего оно всё было? Чтобы сотни миллионов или даже миллиарды долларов были сожраны крысами или испорчены плесенью в неизвестных никому тайниках?