Аксиома Старка

Здесь были дети. Маленькие чертенята, с которыми Тони не умел обращаться.

«К черту, - скорчил рожу он, - Подумаешь». И, выдержав вторую за день порцию чересчур искренней радости своему визиту, направился к столику с едой.

– Чего он такой низкий?
– спросил он у какой-то негритянки в аляповатой одежде.

– Так для детей же, - фыркнула она, загребая сладости и утаскивая их в сторону орущего угла, где размещались маленькие посетители.

Тони фыркнул в ответ и потянулся за последней случайно оставшейся конфетой. И столкнулся с маленькой детской рукой, а потом и с недоуменным взглядом карих глаз. Мелкота явно недоумевала, с чего это взрослый дядя решил ее объесть, и настойчиво тянула на себя. Вообще-то это была девочка, но Тони с гендерными признаками детей был плохо знаком.

– Тони Старк, отдай ребенку конфету, - раздался грозный голос, и миллионер (плейбой, филантроп и просто любимчик всех и вся) получил по рукам. Ребенок улыбнулся, распечатал конфету и принялся жевать ее, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как отчитывают взрослого дядю.

Грозный голос обрел воплощение в виде пожилой дамы в очках с видом школьной учительницы. Старк моргнул.

– Здрасьте. А я тут конфетку взять хотел. Я вообще-то сюда деньги перевожу, да. Много. Меня нужно беречь и любить, - промямлил он.

Дама фыркнула, поправив очки.

– Пороть тебя надо, да некому. И то, пропустили уже воспитательное время, - проворчала она, - Иди, с детьми поговори, которым ты деньги даешь. И не вздумай пошлить!
– погрозила она ему пальцем, и Тони содрогнулся.

Сбоку его дернули за рукав. Тони опустил глаза и увидел еще одного паскуденка, с большими серьезными синими глазищами. Обмазавшаяся шоколадом причина инцидента все еще наблюдала с безопасного расстояния. Тони топнул на нее ногой, и та сбежала в сторону нянечки. Пацаненок терпеливо подождал, пока Старк снова обратит на него внимание.

– Ты Железный Человек, да?
– спросило недоразумение, - А зачем тебе костюм?

– Чтобы клеить дево… Э-э-э, это тебе еще рано. Тогда - спасать мир. И свою задницу. То есть себя, да, - спохватился Тони, соображая, что несет что-то не то. О чем говорить с детьми, Старк не представлял.

Он не мог даже вспомнить ничего такого. С ним никто и никогда не говорил, как с ребенком, да этого и не требовалось. Когда растешь среди техники, словарь формируется весьма, гм, специфический. Первое, что сказал Тони в три годика - реактор, ибо отец работал с ядерным оружием, и это было темой дня. Сказал через «л», потому что навык говорения пока был почти на нуле. Вторым словом, кстати, было ругательство, которым отец обозначал неудачные образцы. Мама была очень недовольна и перестала оставлять Тони надолго в лаборатории Говарда. Однако активный лексикон Тони все равно был мало похож на лексикон среднего ребенка.

Отец вообще слабо понимал, что перед ним пятилетний малыш, а не ровесник, и понять, почему именно «гребаная железка» работает плохо («твой папаша опять херачит на полную мощность, а хуле ему»), Тони мог только по интонации папы. Говард часто разговаривал сам с собой, а Тони слушал, так что, когда приглашенный мамой психолог спросил мальчика про каких-то перелетных птиц и какие-то времена года, Тони сделал большие глаза и выдал набор слов, сочетающий в себе гениальность как в физике, так и в нецензурной лексике.

После этого Мария Старк приняла железное решение не пускать его к отцу, когда тот работает. Однако к тому времени маленький Старк уже разбирался, что есть металлы и покруче железа, так что в итоге хвостиком таскался за отцом везде, где мог, игнорируя попытки посадить его за глупые игры. Он и читать научился только потому, что отец отказался брать его в лабораторию, пока тот не прочтет ему, что написано «вот тут». Что характерно, «вот этим» оказалась статья о светодиодах Ника Голоньяка.

При этом Тони едва ли расценивал свое детство как плохое. Да, ему не хватало отца как того, кто обнимет и скажет «Эй, малыш, я защищу тебя от всего». Но у него была мать, недолго, правда, но была. Вместо конструктора у Тони была монтажная плата, вместо головоломки - двигатель, вместо кукол - тысяча и одна микросхема, а машины были самые настоящие, хоть и маленькие - подарки у отца были весьма своеобразные.

В общем, нормально разговаривать Тони научился уже в школе. И то - среди восьмиклассников. А поддерживать человеческие темы, вроде выпивки, девочек или бейсбола - только в МИТе.

А теперь перед ним стояло нечто шести лет, которое даже двигатель собрать не могло, вот ужас-то. И о чем с этим говорить? «Человеческие» темы - рановато, сказок Старк отродясь не читал.

– Защищать себя?
– задумался, тем временем, ребенок, - А, понимаю. Миссис Родригес говорит, что людей защищают близкие, те, кто их любит. У нас нет мамы и папы, и нас некому защищать, - он почесал светлый затылок, - Значит, у тебя тоже никого нет, как у нас? И поэтому ты придумал костюм?

Старк озадачился, борясь с желанием точно так же почесать затылок.

– Ну, что-то вроде того, - выдавил он, - А, э-э-э, поиграть не хочешь?

Ребенок покачал головой, с тоской косясь на орущий уголок с «нормальными» детьми. У Тони подозрительно защемило от родственного чувства.

– Эй, - позвал он, - Все эти игры не для тебя, да?

Мальчик печально вздохнул и покосился на Тони.

– Когда-нибудь песочница кончается, - не зная, что сказать, Старк замялся, - И ты выходишь в настоящую жизнь. Для некоторых она кончается раньше. Круто, что ты не такой. Ты потом им покажешь, да?

Ребенок неуверенно сощурился и вроде бы кивнул, загрузившись осмысливанием нехилой для него информации, данной взрослым мужчиной, да еще Тони Старком.

– Мистер Старк, - к нему подскочила организатор Глэдис Льюис и защебетала, - Другие уже собрались и выслушали пару речей. Может быть, вы выпьете бокал шампанского? И скажете что-нибудь? Детки ведь превосходные? Вы уже пообщались?

Голова Тони закружилась от обилия вопросов. Он взглянул на детей. Дети были чистые, причесанные и очень -очень шумные. Если так и надо, то, наверное, дети были первосортные. А если нет - то э-э-э… просроченные? Нет, не так. Неправильные? Тоже не то слово.