Аландский крест

Хотя, если честно, в последнем я не совсем уверен. Если весть о Втором Синопском сражении в Петербурге приняли с восторгом, то после высадки в Трапезунде и Батуме молчат как рыбы. То ли обдумывают мирные предложения Абдул-Меджида, то ли планируют, как меня ловчее придушить за самовольство…

А пока я оглядываю взором своих сподвижников. Пожалуй, уже имею право так говорить. По правую руку от меня исполнивший, наконец, свою мечту и вставший во главе флота Корнилов. Рядом с ним остальные черноморцы. Истомин, Новосильский, Панфилов, Бутаков…

По левую балтийцы и прежде всего мрачный как сыч Лихачев. Несмотря на обрушившийся на него дождь из наград и высочайших благоволений Иван Федорович немного грустит. Боится, что получит пехотный чин с приставкой — «по адмиралтейству» и навсегда останется в морской пехоте. Ничего, будет и на твоей улице праздник. Помяни мое слово, поднимешься еще на мостик новейшего корабля, может быть, даже броненосца!

— Господа, — начинаю я с шутки, чтобы разрядить обстановку. — Волей Всевышнего или его попущением, тут уж как кому угодно, нам удалось совершить невозможное. Враг разбит, наш флот не только цел, но и увеличил свои возможности. Однако, как говорят у нас в народе — на Бога надейся, а сам не плошай. Так что, полагаю, далее нам придется опираться лишь на свои силы. Война еще не окончена и весьма вероятно, что весной неприятель вновь заявится к берегам Крыма, чтобы еще раз проверить нас на прочность и окончательно убедиться, что наши победы неслучайны и не являются слепой игрой фортуны. И тогда наши коммуникации, а также порты по всему побережью Черного моря неизбежно окажутся под угрозой.

Укрепить все города в той мере, что и Севастополь, мы не сможем, даже если очень постараемся. Банально не хватит ни сил, ни средств. Какие будут соображения?

— Ваше высочество, — подошел ко мне сзади Юшков. — Для вас… срочная телеграмма…

— Давай, — не глядя, протянул я руку.

Ответом мне было молчание.

— Да что случилось-то? — удивленно посмотрел я на адъютанта.

[1] В обращении к королю принято после «ваше величество» добавлять «сэр» или архаичное «сир», к королеве — «мэм».

[2] Леверье — крупный математик и астроном, вычисливший существование еще одной, не известной на то время планеты Солнечной системы — Нептуна.

Глава 8

Государь-император и Самодержец Всероссийский Николай Павлович правил страной уже без малого тридцать лет. Подхватив уже практически покатившуюся по земле корону, он сумел разом покончить с беспорядками и твердо взял в руки власть. В нашей истории его принято считать чуть ли не неудачником, но, если посмотреть непредвзято, первые двадцать пять лет его царствования были чередой непрерывных успехов на всех направлениях.

Покойный канцлер Безбородко как-то в порыве свойственной тому веку безудержной хвастливости заявил, что «без нашего позволения в Европе не смеет выстрелить ни одна пушка!» Хотя на самом деле, если Россия и имела когда-нибудь такой вес, то только во времена Николая. Можно сколько угодно критиковать его за подавление революций, упрекать за спасение Австрии, но попробуйте ответить на вопрос… нам-то какая выгода от победы Кошута, ничуть не скрывавшего, что следующей его целью станет Царство Польское?

То же касается и дел внутри страны. В России впервые за всю ее историю появился свод законов, охватывающий все стороны ее жизни. Экономика росла, население увеличивалось, города перестраивались в камне… Что же до, соглашусь, весьма немалых проблем, то скажите на милость, где их нет? Мы так рьяно тыкаем в такие пороки Николаевской эпохи, как казнокрадство и волокита, как будто в наше время они уже совершенно искоренены, нравы окончательно исправлены, и вокруг нас царит всеобщая честность и благолепие!

В общем, умри Николай I хотя бы на пять лет раньше, он без сомнения остался бы в истории как один из лучших правителей всех времен и народов. Увы, старуха с косой пришла к нему в разгар поражений, и «последний рыцарь Европы» умер, понимая, что дело всей его жизни безнадежно проиграно. Но теперь ведь всех этих поражений нет, так почему?

Текст шифрованной телеграммы гласил: «Отец при смерти. Срочно приезжай, ты мне нужен. Александр».

— Господа, — безуспешно постаравшись сделать это как можно равнодушнее, проговорил я. — К сожалению, вынужден вас покинуть. Вы, впрочем, можете продолжать. О принятых решениях сообщите мне позже. А сейчас прошу меня извинить. Дела-с!

Мыслей в стиле — «ехать или нет» — даже не возникло. Сашка, сколько я успел его изучить, кто угодно, только не паникер. И если написал, что не сможет без меня обойтись, значит, так оно и есть. Конечно, дело прежде всего, но, если хорошенько подумать, мое отсутствие ничем нам не повредит. На этом театре военных действий враг разгромлен и ни при каких обстоятельствах не сможет быстро восстановить свои силы. Так что тут справятся и без меня. А вот я, оказавшись Питере вовремя, смогу принести куда больше пользы.

— Федор, — приказал я Юшкову, как только мы вышли из кабинета. — Немедленно начинай собираться. Но постарайся без лишнего шума. С собой берем только самое необходимое.

— Слушаюсь! — торопливо кивнул капитан-лейтенант. — Когда выезжаем?

— Как только вестовые соберут чемоданы!

— Так быстро? — растерялся адъютант. — Но войска наверняка захотят с вами попрощаться, командование устроить ужин, духовенство отслужить молебен…

— А цирк пригласить никому не надо? Федя, ты видимо на одном месте засиделся и совсем мышей ловить перестал. Немедленно — это значит немедленно! Ну в крайнем случае, завтра утром…

— Так точно, — пролепетал никак не ожидавший такой резкой реакции на ровном месте Юшков и побежал выполнять распоряжения.

А вместе с ним забегала прислуга вместе с охраной.

— Нижайше прошу прощения у вашего императорского высочества, — почтительно осведомился нашедший меня вскоре после окончания совещания Корнилов. — Но что случилось?

— Обстоятельства вынуждают меня вернуться в Петербург, — после недолгой паузы ответил я. — Поскольку дело не терпит отлагательств, никаких церемоний и прощаний не будет. Хотя, знаешь что. Завтра утром выведи эскадру в море. Сделаем вид, что это обычный боевой выход. Заодно и меня проводите.

— Кто будет вас замещать? — все правильно понял адмирал.

— Впредь до особого распоряжения ты! Начальником штаба Крымской армии пусть остается Липранди, но главный в любом случае ты!

— Благодарю за доверие. Однако осмелюсь заметить, что генерал-адъютант Реад старше нас обоих по возрасту и чину, не говоря уж о времени производства…

— Вот уж, прости меня, по хрен! — не удержался я. — И вообще, верховное командование на этом театре пока что остается за мной, а вы оба меня лишь замещаете. О чем будет отдельный приказ по армии и флоту!