Аландский крест
Шрифт:
— Ты же сам сказал, что продолжается война. Как в таких условиях можно толковать о долгосрочных планах?
— Отлично! Значит, первым пунктом будет достижение мира. Как думаешь, много ли у него сторонников среди министров, высших чиновников, сенаторов и тому подобной публики, которую для краткости предлагаю именовать политической элитой?
— Экое занятное выражение — «политическая элита». Впрочем, оно довольно точное. Что же касается их настроений, я, право, даже не знаю, что тебе ответить.
— Отсюда следует второй пункт — выяснить их позицию. Для чего предлагаю перед началом заседания устроить
— А ты сам что думаешь по поводу настроений?
— Откуда же мне знать это, Саша? Я ведь давно покинул Петербург и…
— Пять месяцев назад, — перебил меня брат-император, не дав закончить фразу.
— Что?
— Я говорю, не прошло и пяти месяцев после твоего отъезда.
— Да? А мне иногда кажется, что миновали годы…
— Не кокетничай. Я задал тебе вопрос.
— Ну, хорошо, ваше величество, я отвечу. Итак, мое глубочайшее убеждение состоит в том, что эта война ни в коей мере не отвечает интересам России, а посему ее следует закончить как можно скорее. Так же я считаю, что это мнение разделяют все сколько-нибудь разумные люди в нашей стране. Однако пути к достижению этой цели могут быть разные. Скажем, наш дорогой канцлер почти наверняка готов согласиться на любые условия союзников. Ну, кроме, быть может, территориальных потерь и урона чести России, да и то не потому, что считает их неприемлемыми, а оттого, что ты будешь против. А ссориться с вашим императорским…
— Костя, ты сегодня решительно несносен! Оставь это титулование немедля, или я обижусь!
— Ах, Саша-Саша, но ведь ты, как ни крути, и есть императорское величество! А я всего лишь самый верный из твоих подданных. Если тебе нужны мои советы, изволь, я готов. Если нет, то и говорить не о чем…
— Ну конечно нужны!
— Тогда продолжим. Так вот, Нессельроде и, пожалуй, Клейнмихель будут за мир и за уступки. В особенности, если за них выскажется Венский двор. Это один полюс силы. Киселев, Орлов и, наверное, еще некоторое количество персон выскажутся за мир, но с позиции силы. Это еще один центр притяжения нашей столичной бюрократии.
— Стало быть, сторонников войны, по-твоему, нет вовсе?
— Отчего же, всегда найдется некоторое количество оригиналов, готовых выступить за драку, в особенности, если им самим не придется в ней участвовать. Скажем, граф Блудов.
— Хм, — впервые за вечер улыбнулся Александр, видимо, представивший себе воинственное лицо престарелого графа Дмитрия Николаевича. — А к какой партии принадлежишь ты?
— Ни к какой, Саша.
— То есть?
— Иными словами, я за мир, но совершенно не верю, что Лондон и Париж готовы на него согласиться. Поэтому нам следует обратиться к мудрости древних — Sivis pacem, para bellum!
— Хочешь мира, готовься к войне, — задумчиво проговорил Александр. — Что ты имеешь в виду?
— Я полагаю, что наши противники не собираются успокаиваться и предпримут, по меньшей мере, еще одно наступление. Рад был бы ошибиться, но если мы не сможем его отразить, нам придется туго…
— Но ведь до сих пор тебе сопутствовала удача?
— Вот именно, удача. Военная фортуна переменчива, а наши противники умеют извлекать уроки из допущенных ошибок. Если они не наделают новых, обстоятельства могут сложиться не
в нашу пользу и тогда… Чтобы этого избежать, нам понадобится полное напряжение всех сил и средств, какие только имеются в империи.— На какое место ты претендуешь?
— Ты же знаешь, мне довольно и того, что я имею. Но если к нам снова пожалуют вражеские эскадры…
— Хочешь быть главнокомандующим?
— И не только. На время войны мне нужны полномочия наместника. Только так я смогу организовать полноценную активную оборону.
— Хорошо. Это можно устроить. Но где будет это вторжение?
— Вариантов не так много на самом деле. Но, как мне кажется, если союзники и предпримут что-то на Юге, то только как отвлекающий удар. Основные же события развернутся, как и в начале войны, именно здесь, на Балтике. Неприятель появится, как только сойдет лед, а значит готовиться нужно начинать прямо сейчас.
— Ты уверен, что на Черном море ничего не случится?
— Нет, конечно. Но даже если и попробуют собрать там силы для нового десанта, Корнилов справится. Конечно, если ему никто не будет мешать.
— Что ты имеешь в виду?
— Что он справился бы и без меня, если бы не Меншиков. Кстати, я слышал, он сейчас в Петербурге?
— Отчего же ему не быть в столице, если он член Государственного Совета?
— Ах да, все время забываю, что это учреждение на самом деле является богадельней для заслуженных господ, которым ничего нельзя доверить и не за что выгнать. Впрочем, если у тебя нет намерения доверить ему какой-либо важный пост, пусть его!
— Поговорим об этом после. Что же касается твоей просьбы о статусе, то ты ведь и так Наместник в Финляндии? Расширю твои полномочия и на Остзейский край, и дело с концом.
— Но только на время войны! Не желаю утонуть в этом болоте.
— Также, полагаю, ты желаешь сохранить за собой Морское министерство?
— Совершенно справедливо.
— Не вижу препятствий, хотя, говоря по чести, совершенно не представляю, как ты все успеваешь?
— За это можешь быть спокоен. На флот я время всегда найду.
— Хорошо, коли так, — устало потянулся император, после чего внезапно поинтересовался. — Что ты скажешь по поводу министров?
— Саша, моя бы воля, я их всех разогнал, прямо сегодня! И начал бы с Нессельроде, Клейнмихеля и Долгорукова…
— Почему ты так не любишь Карла Ивановича?
— Да причем тут любовь? Он не на своем месте, только и всего.
— Положим, что так. А что ты имеешь против Долгорукова?
— Ну как тебе сказать. Мы начали войну, а армия оказалась к ней полностью не готова. Наши пушки и ружья решительно не хороши, уставы устарели, генералы тоже никуда не годятся. Как ты думаешь, в этом есть вина главы военного ведомства?
— А ты взял бы на себя руководство Военным министерством?
— Прости, Саша, но мне не разорваться. Я не всегда знаю, что тут в моем департаменте творится. Судя по получаемым мною отчетам, господа адмиралы так надеялись на мою встречу с каким-нибудь вражеским ядром, что совершенно потеряли всякое чувство реальности. Так что готовься, скоро до тебя долетит их вой, а потом начнется настоящее паломничество заступничков.
— О. Об этом не беспокойся. На флоте у тебя полный carte blanche. Я распоряжусь не принимать никаких жалоб.