Аландский крест

Я сначала пытался их образумить, затем увещевать, а потом просто плюнул и, воспользовавшись щедро отпущенной мне властью, приказал строить, не обращая внимания на критиков. Пока я находился рядом, ослушаться, разумеется, никто не осмелился, но стоило покинуть столицу…

— Где Гринвальд?

— Я здесь, ваше высочество, — со страхом глядя на меня, отозвался давно превратившийся в маститого чиновника кораблестроитель в форменной шинели с роскошным бобровым воротником.

— Что. Черт возьми. Здесь происходит? — выговаривая чуть ли не по слогам, спросил я. — Или если быть точнее, не происходит! С каких пор приказы генерал-адмирала стали для тебя, Михаил Николаевич, не обязательными?

— Но ваше императорское высочество…

Нет уж, так дело не пойдет. Конечно, августейший братец упросил меня не трогать министров и прочую высокопоставленную сволочь, но здесь, в морском ведомстве, хозяин — я!

— Эй, любезный, — подозвал я застывшего неподалеку матроса.

— Слушаюсь!

— Отведи-ка господина генерала на гауптвахту, да передай моим именем дежурному офицеру. А я позже пришлю жандармов, чтобы потолковали с ним…

— Жандармов? — растерялся никак не ожидавший подобного исхода генерал.

— А ты что же думал, негодяй. Будешь подрывать обороноспособность страны, а с тебя за измену и спросить будет некому? Шалишь, брат…

— Ваше императорское… Константин Николаевич, — опустился коленями в грязный снег Гринвальд, — помилосердствуйте!

— Все, пошел вон! — отмахнулся я, после чего искоса посмотрел на мнущихся рядом с нами испуганных инженеров и мастеровых.

Знаете, если честно, я никогда не одобрял сталинские методы руководства. Но сейчас в эту минуту не могу не представить себе «шарашку», в которой стоило бы собрать этих упитанных господ и держать там, пока не начнут работать…

— Постройку броненосца немедленно возобновить. Рабочих перевести с парусных кораблей. Доклад мне лично каждые три дня. Первый сегодня… хотя, нет, сегодня ни черта не успеете, так что завтра. В первую очередь хочу знать, готовы ли машины, броня и вооружение. Из штанов выпрыгните, но, чтобы «Первенца» после окончания ледостава на воду спустили!

Вид старательно прячущихся за спины друг друга чиновников и инженеров отнюдь не обнадеживал. Запорют работу, ей-ей запорют…

— Не получится, ваше императорское высочество, — неожиданно подал голос вышедший вперед подполковник корпуса кораблестроителей примерно пятидесяти лет от роду.

— Кто таков? — без особой приязни в голосе поинтересовался я.

— Подполковник Чернявский! — вытянулся тот.

Память Кости тут же подсказала, что передо мной довольно-таки опытный, несмотря на не слишком высокий чин, кораблестроитель. Служа до войны в Николаевском адмиралтействе, он должен был руководить постройкой первого парусно-винтового корабля Черноморского флота «Босфор», переименованного впоследствии императорским указом в «Синоп».

А поскольку дело это оказалось новым и совсем не простым, Чернявского командировали в Англию, откуда ему из-за резко изменившейся политической обстановки пришлось едва ли не бежать. После всех этих приключений бравого подполковника откомандировали на Балтику, для достройки однотипного с 130-пушечным «Синопом» «Цесаревича». В общем, инженер он достаточно компетентный.

— Почему?

— Проект слишком сложный. Но если внести несколько не слишком существенных изменений, работы можно ускорить и пусть не весной, но к началу лета корабль будет готов.

— Каких еще изменений? Впрочем, теперь мне некогда, так что будь любезен подготовить обоснование и представь мне его, скажем, послезавтра. Успеешь?

— Так точно, сделаю!

— Вот и славно. Если будут сложности, обращайся, а коли меня не найдешь, спроси моего флигель-адъютанта капитана второго ранга Лисянского. Я его предупрежу.

— Слушаюсь.

— Если справишься, — повысил я голос, чтобы слышали все присутствующие, — займешь место Гринвальда. А коли нет, так и не взыщи!

Судя по перекосившимся физиономиям, удар угодил прямо в цель. Представляю, сколько будет вою. Как же, какого-то пришлого подполковника да на такое хлебное место. Директор департамента — это вам не фунт изюма… ну да мне на их стоны тьфу и растереть! Испрошу у брата очередной чин, а там, если хорошо себя покажет, и до генерала недалеко. В конце концов, я тут хозяин, а потому — Все для фронта, все для победы!

В это же время в Лондоне худой, как палка, и едкий, как самый ядреный яблочный уксус, сэр Чарльз Вуд, баронет и первый Лорд Адмиралтейства сидел в кабинете премьер-министра и потел.

Он давно не видел сэра Генри в столь дурном расположении духа. Недавняя аудиенция у королевы не прошла даром, и теперь поток отрицательной энергии в полном соответствии с трудами великих физиков добрался и до главы британского военного флота.

— Сэр Чарльз, если мы не найдем средств реабилитироваться в глазах Ее величества и парламента, нас отправят в отставку с позором! — тщательно выговаривая каждый звук, процедил Пальмерстон. — Поэтому предлагаю как можно скорее забыть о наших прежних разногласиях и сосредоточиться исключительно на настоящем. В противном случае, будущего у нас обоих может и не быть.

— Всецело разделяю ваш подход, сэр Генри.

— Этого мало, — яростно сверкнул глазами премьер-министр, — мало соглашаться со мной. Нам нужны результаты! Сколько кораблей мы сможем подготовить для балтийской кампании 1855 года?

— Ведутся огромные работы по перестройке линейных кораблей и оснащению их винтовыми движителями… — начал было Вуд, очевидно думая, будто находится в парламенте, и его оправдания могут быть кому-то интересны.

— Просто ответьте на вопрос, — перебил его собеседник. — Сколько их будет к лету?

— Мы сможем отправить на Балтику 15 паровых линкоров.

— Это звучит хорошо, но Нейпир летом утверждал, что глубины не позволят подходить близко к русским крепостям… Стало быть, нам нужны канонерские и мортирные винтовые лодки, а также те новейшие броненосные батареи, чертежи которых нам любезно передали осенью наши французские друзья.

— Головной корабль проекта «Этна» будет спущена на воду в мае, остальные четыре — в июне.

— Значит, полностью укомплектованы и боеготовы они станут не раньше осени? — задумался Пальмерстон, что-то про себя прикидывая, после чего решительно заявил. — Это недопустимо долго!

— Прошу прощения, сэр, но в силу известных вам причин мы не могли приступить к закладке ранее октября, — пожал плечами Вуд. — Быстрее просто не получится…

— Ничего не желаю слушать! Англии нужны не ваши оправдания, а броненосные батареи у стен Кронштадта и Свеаборга! Причем не осенью, а уже к июлю!

— Но это решительно невозможно…

— Действуйте, сэр Чарльз, заклинаю вас! Пусть рабочие трудятся в две-три смены днями и ночами при свете ламп и фонарей.

— Но в сутках всего 24 часа… — не без иронии заметил Первый Лорд Адмиралтейства. Его уже начинала раздражать эта настойчивость премьера.