Алеф (CИ)

Я вспоминаю, что после стычки с девушкой покрыт кровью.

– Нет, - говорю я.
– Просто… испачкался.

– Да?
– в голосе пожарного звучит сомнение.

– Со мной всё в порядке, уверяю.

– Давно горит?
– интересуется Марк, наблюдая за происходящим.

– Второй час, - отвечает пожарный.
– Огонь пошёл по центру, лестничные пролёты с первого по третий этажи рухнули, подъезды завалило.

– Там есть люди?
– спрашиваю я.

– Были. Мы не смогли их снять. Залили в верхние окна пену, но огонь шел по центру, и струя до него не доставала.

– За час они, конечно, поджарились, - говорит Марк.

– Думаю, раньше задохнулись.

– А из-за чего пожар?
– спрашивает мой проводник.

Мне кажется, этот разговор нас задерживает, но я не хочу выдавать нетерпение.

– Скорее всего, газ взорвался, - отвечает пожарный, стряхивая с одежды хлопья порхающей вокруг сажи.
– Пошла отсюда!
– рявкает он на собаку, с ошалелым видом подбежавшую к ограждению.

– Идёмте, - говорит мне Марк.

Мы обходим ограждения и оставляем пожар за спиной. На ближайших улицах - толпы народа. Жильцы соседних домов вышли посмотреть на редкое зрелище. Я даже не помню, чтобы в Киберграде случались пожары. Неужели системный сбой? Или кто-то испытал новый вирус?

– Человек - единственное животное, не боящееся огня и использующее его, - говорит вдруг Марк.
– И тем не менее, пожар - враг людям.

– Как и всё, не поддающееся контролю, - отвечаю я.

– Вовсе нет. Разве вы контролируете своё сердцебиение? А развитие плода в утробе?

– Вы правы. Я поторопился с сентенцией.

– Если пожар начинается в лесу, он не так уж плох. Погибают слабые, не способные убежать особи. Но в городе он несёт смерть всем.

– Закон эволюции к людям вообще давно неприменим.

– Неужели?

– Возьмём, для примера, войну.

– Давайте, - кивает Марк. Он выглядит заинтересованным.

– Можно ли считать, что на войне выживают сильнейшие и самые приспособленные особи?

– Разумеется, нет. Здоровые и молодые погибают первыми, а для размножения остаются негодные индивиды, которым удалось отсидеться в тылу. Вы об этом?

– Именно.

– Что ж, вы правы. Да и вообще, введённая ещё в двадцатом веке практика сохранения ненужных и слабых особей дала весьма сомнительные плоды.

– Такова цена толерантности.

Марк пожимает плечами.

– Я практик, - говорит он.
– Теории меня раздражают.

– Честно говоря, мне не мешают люди с девиациями. Тем более, я большую часть времени провожу в виртуальности, а здесь…

– Знаю, человек может стать, кем захочет, - перебивает меня Марк.
– Но не каждый. Умственно неполноценный не превратится в Киберграде в гения. Даже в среднестатистического человека.

– Но он едва ли повлияет на эволюцию.

– Кто знает.

Я вдруг понимаю, почему для Марка так болезненна эта тема. Дело в нарколепсии. Очевидно, он видит причину в наследственности.

– Во всём виноват прогресс, - говорит мой проводник спустя несколько секунд.
– Люди решили, что незачем становиться лучше, если можно компенсировать недостатки машинами. И вся эта виртуальность - просто очередной семимильный шаг в вырождению.

– Марк, я конечно знаком с теориями, ставящими под сомнение позитивный смысл прогресса, - говорю я, когда он замолкает, - но чтобы рассматривать его как причину...

Неожиданно Марк хватает меня за рукав и, указывая в сторону пожарища, произносит громким шёпотом:

– Этот дом поджёг я! И тот, который вспыхнет через несколько минут, тоже загорится по моей воле. А кроме них, ещё пятнадцать зданий взорвутся сегодня ночью. Они погребут под своими обломками и поглотят в огне несколько десятков, а то и сотен человек, - Марк поворачивает ко мне лицо, и я вижу удивительно спокойные глаза.
– Разве погибли бы все эти люди, не будь у них домов, города и цивилизации?

Я невольно отшатываюсь от своего проводника, не зная, шутит он или говорит всерьёз.

– Это только модель, - продолжает Марк, не выпуская мой рукав.
– В виртуальности смерть даже миллиона ничего не стоит: просто куча юзеров на время оторвётся от терминалов, ожидая, когда их личины восстановятся. Но когда я выйду в реальность, гибель людей перестанет быть игрой.

Я смотрю на Марка и вдруг понимаю, что проводник, присланный Конторой, не должен так себя вести. Но он знал пароль, и девушка пыталась нас убить. А кому могла понадобиться наша смерть, если не Голему? И всё же я чувствую, что где-то в рассуждениях допустил ошибку.

Тем временем Марк, наконец, отпускает меня и достаёт из кармана куртки нечто, похожее на терминал. Но у этого устройства всего одна кнопка, и мой проводник держит на ней большой палец.

– Два контакта, желающих соединиться, - говорит он, и в глазах у него вспыхивает тёмный огонь.
– Всё, что нужно для смерти. Лёгкое нажатие, замыкающее цепь.

Пока я пытаюсь сообразить, как реагировать, Марк нажимает кнопку, и через три секунды где-то неподалеку раздаётся оглушительный взрыв. Чёрное облако медленно и тяжело поднимается над крышами домов.

– Процесс пошёл!
– торжествующе объявляет Марк.

Он больше не сдержан и спокоен - напротив, возбуждён.

Второй взрыв раздаётся ещё ближе. Земля под ногами содрогается. Я стою, не зная, что предпринять. Кажется, от меня уже ничего не зависит.

– Ты Голем?
– мои губы сами задают этот вопрос.

– Разве я похож на тупого глиняного истукана?
– с сарказмом отвечает Марк.

Звучат новые взрывы, и небо до середины свода приобретает багровый отсвет. Кажется, это называется зарево.

Вокруг становится светло, как в аду.

Следующие взрывы раздаются почти одновременно и так близко, что я чувствую ударную волну. В домах дребезжат стёкла, из окон высовываются перепуганные люди.

– Остался последний!
– сообщает Марк, заворожено глядя перед собой, и его слова отдаются у меня в ушах подобно колокольному звону.

– Да?
– зачем-то отвечаю я, почти не слыша собственного голоса.

– Бежим!
– кричит Марк, толкая меня.

Мы бросаемся вдоль улицы, но вскоре сворачиваем в одну из подворотен. Проносимся через дворы, а в небе расцветают гигантские пламенные цветы, окружённые клубами чёрного маслянистого дыма.