Александр Башлачёв: исследования творчества

Чтобы узнать, как отвечал себе на этот вопрос А. Башлачёв, можно вернуться в начало статьи и перечитать отрывок из интервью. Можно вспомнить слова другого поэта XX века: «Живое слово разбудит уснувшую душу» [49] . Такое «зачем» актуально сейчас, как никогда.

Башлачёв видел роль поэта в том же: будить уснувшие, греть замерзшие души. В этом плане песня «Тесто» — продолжение цикла — есть притча, говорящая о подобной чудодейственной силе Слова:

Когда злая стужа снедужила душу И люта метель отметелила тело, Когда опустела казна, И сны наизнанку, и пах нараспашку — Да дыши во весь дух и тяни там, где тяжко — Ворвется в затяжку весна. Зима жмет земное. Все вести — весною. Секундой — по векам, по пыльным сусекам — Хмельной ветер верной любви. Тут дело не ново — словить это Слово, Ты снова, и снова, и снова — лови. Тут дело простое — нет тех, кто не стоит, Нет тех, кто не стоит любви.

49

С. Есенин.Ключи Марии.

Далее следует диалог с Тем, Кто завещал, но не научил, как «возлюбить ближнего своего».

Да как же любить их — таких неумытых, Да бытом пробитых, да потом пропитых? Да ладно там — друга, начальство, коллегу, Ну ладно, случайно утешить калеку, Дать всем, кто рискнул попросить. А как всю округу — чужих, неизвестных, Да так — как подругу, как дочь, как невесту, Да как же, позвольте спросить?

И лирический герой получает ответ:

Тут дело простое — найти себе место Повыше, покруче. Пролить темну тучу До капли грозою — горючей слезою — Глянь, небо какое! Сорвать с неба звезды пречистой рукою, Смолоть их мукою И тесто для всех замесить. А дальше — известно. Меси свое тесто Да неси свое тесто на злобное место — Пускай подрастет на вожжах. Сухими дровами — своими словами, Своими словами держи в печке пламя, Да дракой, да поркой — чтоб мякиш стал коркой, Краюхой на острых ножах.

И опять в почти евангельскую притчу о любви, об истинном пути, о Слове вплетается русская народная сказка. Сказка-аллегория про Колобка, давно потеряв в памяти людей свой первоначальный смысл [50] , легко поддалась трансформации и переосмыслению:

И вот когда с пылу, и вот когда с жару — Да где брал он силы, когда убежал он?! — По торной дороге и малой тропинке Раскатится крикКолобка, На самом краю о вражины-о врага, У самого гроба казенной утробы, Как пар от парного, горячего слова, Гляди, не гляди — не заметите оба — Подхватит любовь и успеет во благо, Во благо облечь в облака.

50

Изначально народ заложил в сказку календарную символику — информацию о луне. В старинном варианте этой сказки каждый встреченный колобком зверь откусывал от него по кусочку. Так круглая «луна» становилась все меньше, превращаясь в месяц. Когда же дошла очередь до лисы, то от колобка-луны осталась одна горбушка. И она исчезла… Лиса — символ затмения (в других сказках — символ ночи, зимы…).

С утратой мифологического сознания сказку стали воспринимать не как символическую, а как аллегорическую и дидактическую: осуждение легкомысленной неосторожности и хвастовства. Лиса — аллегория хитрости.

Колобок стал метафорой слова. Напряженность образа огромна: крик на краю гибели у о врага , у «самого гроба казенной утробы» — Колобка ведь должны съесть. Там же, в утробе, рождается слово, крик, «как пар от… гор ячего слова». Корень «гор» многозначен, и на уровне корней начинается диалог: горячий — горе — горний (небесный)… Поэтому все не зря: испеченный из звездной мукИ / мУки, пропитанный болью, «да дракой, да поркой», Колобок-Слово погибнет для любви и света. Но…

Но все впереди, а пока еще рано, И сердце в груди не нашло свою рану, Чтоб в исповеди быть с любовью на равных И дар русской речи беречь.

Жертвенный путь Колобка становится символом смысла жизни для поэта, для любого человека:

Так значит жить и ловить это Слово упрямо, Душой не кривить перед каждою ямой, И гнать себя дальше — все прямо да прямо, Да прямо — в великую печь! Да что тебе стужа — гони свою душу Туда, где все окна не внутрь, а наружу. Пусть время пройдется метлою по телу Посмотрим, чего в рукава налетело. Чего только не нанесло! Да не спрячешь души — беспокойное шило. Так живи — не тужи, да тяни свою жилу, Туда, где пирог только с жару и с пылу, Где каждому, каждому станет светло…

Песня «Тесто» — о судьбе, кресте и жертве поэта.

Во всех трех песнях лирический герой — в пути. «Если бы Александр Башлачёв, подобно символистам, описал свою поэтическую биографию в метафорах пути, то получился бы путь взыскания смысла , ведущий через чувство небытийности сущего, через переживание реальности людской жизни и смерти — к прорыву в высшее бытие» [51] . Хорошее наблюдение С. В. Свиридова, только условный союз и условное наклонение — «если бы» — тут ни к чему.

51

Свиридов С. В.Магия языка. Поэзия А. Башлачёва. 1986 год // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Сборник научных трудов. — Тверь, 2000. — Выпуск 4. С. 57.

Мотив пути есть и в последней песне цикла — «Пляши в огне»: «Ой, не лей елей, да я не пью, я пою, да нынче мне в седло».Второй вариант названия песни — «Русский рок-н-ролл». Русский «крути-верти», как однажды иронически перевел суть термина Петр Мамонов. «Пляши в огне» — метафора русского «крути-верти», только вместо иронии ощущение конца времен:

Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Если я с собой не в ладу — чтоб ей оборваться, струне, Но раз уж объявился в аду — так и пляши в огне! Раз уже в аду, так ты пляши в огне. С ходу пропаду, если нет ни души во мне. Мне бы сотворить ворота у трех дорог. Да небо своротить охота до судорог.

В этой песне много загадок: она начинается словами проповеди — благословением, при этом мир — ад, а поэт по-прежнему и жертва («На, бери меня, голого!») и бунтарь («Мне бы сот ворить ворота у трех дорог.// Да небо своротить охота до судорог»)… Все образы двойственные: с одной стороны, они явно метафорические, рассказывающие о предчувствии конца конкретной исторической эпохи, с другой стороны, в христианских образах конца света всегда сохраняется их прямой сакральный смысл.

А еще эта песня про любовь, которая, если и не спасает, то придает сил поэту:

Я тебя люблю, и я уйду, раз уж я пришел. Я тебя люблю, и по колено мне трын-трава. Так вей славянским словом, молва, как все хорошо! Славно на земле, где всяк всему голова. Я тебя люблю, и в облака смотрю свысока. Весело ли грустно, да по Руси по руслу речет река. Как течет река в облака, а на самом дне Мечется огонь, и я там пляшу в огне! Мечется огонь, и мы там с тобой в огне!

Картина мира в последних строчках неутешительная. Радости вообще мало в философском творчестве А. Башлачёва, даже в веселых на первый взгляд песнях, возможно, потому, что слишком сильно ощущение трагедии — своей жизни, страны, мира.

Через весь цикл сквозной линией проходит предчувствие приближающегося апокалипсиса:

«Имя Имен»:

Вместо икон Станут Страшным судам — по себе — нас судить зеркала. Имя Имен Вырвет с корнем все то, что до срока зарыто. В сито времен Бросит боль да былинку, чтоб Истиной к сроку взошла.