Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Элизабет.

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ [323]

Брест.

2 декабря [1805 года].

Добрая моя Мари, любезный мой Друг. Слава Богу, я уже в России и, верный своему обещанию, немедленно адресую Вам строки этого письма. Я жив и здоров, несмотря на все свинства этой мерзкой Австрии [324] . Прощайте, любезная Мари, у меня уже нет и минуты свободного времени, вспоминайте иногда о Брате, который любит Вас от всего сердца.

323

ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 38.

324

…свинства этой мерзкой Австрии. – Письмо написано по возвращении Александра в Россию после поражения при Аустерлице, глубоко Александра потрясшее и осложнившее его отношения с Австрией.

1806 год

МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ [325]

Веймар,

7/19 марта 1806 года. Среда.

Любезный Александр!

Мне кажется, что уже тысяча лет прошла с тех пор, когда я беседовала с Вами в последний раз, и если я сегодня и берусь за перо, то лишь для того, чтобы удовлетворить естественную потребность сердца. Мне хочется вначале обнять Вас со всей той дружбой, которую я к Вам, мой Бизьям, испытываю; я не устаю Вам говорить, что Вы постоянно пребываете в моих мыслях; я представляю Вас постоянно занятым и, кажется, в этом не слишком ошибаюсь: возможно, сейчас чуть менее, поскольку визит Герцога Брауншвейгского [326] пошел Вам несколько на пользу, заставив хоть ненадолго покинуть свой кабинет: он чрезвычайно доволен тем, как Вы его приняли и с ним обращались, и в этом сей славный человек конечно же прав, отдавая Вам справедливость, прав он также, признавая достоинства нашего града Петербурга, который единственный на свете: Берлин я нашла очень красивым, более единообразно застроенным и более регулярным; но где найти эти блестящие красоты, сравнимые с набережными Петербурга, и многое другое, о чем можно было бы еще вспомнить! Как счастлива бы я была вновь очутиться в дорогом моем Петербурге! Маменька пишет мне часто и повторяет в каждом своем письме, что этой весной я должна приехать в Россию. Вы знаете, Братец, как я того желаю, но представьте, что все здесь, и местный синклит, и тот, с которым я вынуждена советоваться в Берлине, мне это запрещает. Это правда, что после моего возвращения из Берлина [327] я долго была нездорова, они говорят, что для того, чтобы избежать подобных происшествий и не рисковать более своим здоровьем, мне надобно отправиться на воды: и они даже прописали мне Пирмонт [328] . Вы представляете, любезный Друг, как тягостно отказываться от счастья вернуться в любезную мне Отчизну и как ужасно ослушаться в чем-то Маменьку! В течение некоторого времени я не могла свыкнуться с мыслью, что мне придется отказаться от возможности быть в этом году подле Вас, от мечты, которая была мне столь дорога; я жила одной только этой надеждой, я была счастлива, думая об этом: ужасно так надолго откладывать это чаемое счастье; к тому же я более не больна, напротив, сейчас я чувствую себя лучше, чем когда-либо, однако как только в моей жизни случается какое-то малейшее нарушение или что-либо еще, со мной тут же начинают происходить странные вещи: чтобы укрепить меня и сделать способной переносить даже и усталость и другие изменения, неизбежные в этой жизни, мне предписывают соблюдение осторожности в настоящий момент и путешествие на какие-либо воды. Признаюсь Вам, это причиняет мне немало горя; Друг мой, я бы не стала отказываться от мысли о приезде, если бы врачи не уверили меня, что через год или два я буду более в состоянии вернуться к Вам и что тогда уже я не упаду больная к Вам на руки по прибытии. Вот что в основном заставило меня решиться отложить путешествие: а пока, кто знает, что еще может случиться и что приблизит меня неожиданно к моей дорогой Отчизне и к Вам, мой Александр! Я все думаю о бедной Като: она заставляла меня постоянно сомневаться в возможности отложить путешествие; мне кажется, что во время Вашего отсутствия и отсутствия Константина она пережила страшные моменты одиночества; теперь, по крайней мере, вернулись Вы, и ей настало время радоваться! Здесь, мой Александр, все очень спокойно; обычно в здешних местах только вращают головами и смотрят на то, что происходит вокруг; даже в Саксонии все очень спокойно. В доме все идет своим маленьким чередом, везде царит совершенное единообразие. Приближение весны оживляет прогулки по дорогам, которые до того были почти затоплены грязью: зима у нас была ужасной. Константин без ума от Берлина и он прав, нас обоих там так хорошо приняли. Что делает теперь Константин? А его верное окружение? А слуги, в добром ли они здравии! Молю Вас, не забывайте всем от меня кланяться, в особенности вашему ВОРОБЬЕВУ [329] , который сопровождает Вас повсюду: я уже давно испытываю к этому счастливцу совершенно особое чувство привязанности, смешанное с завистью. У него есть все причины, заставляющие его служить Вам и быть к Вам привязанным, но как бы мне хотелось быть на его месте, я не смогла бы удержаться, чтобы это место не занять: мне так хотелось бы, любезный Друг, найти возможность доказать вам всю ту дружбу, которую я к Вам питаю. Да дарует мне Господь однажды эту милость.

325

ThHStAW, HA A XXV. R 105 (1804 – 1821). Bl. 64 – 67.

326

…визит Герцога Брауншвейгского… – Скорее всего речь идет о Фридрихе Вильгельме, герцоге Брауншвейгском (1771 – 1815), который был женат на одной из сестер Елизаветы Алексеевны (см. подробнее с. 305 наст. изд.).

327

…после моего возвращения из Берлина… – Официальным поводом поездки в Берлин Марии Павловны с Карлом Фридрихом в январе 1806 г. была ее встреча с братом Константином (см. ее письма Константину Павловичу в наст. изд.) При этом Карл Август отправил в Берлин вместе с Марией Павловной и Карла Фридриха, на которого была возложена миссия уговорить прусского короля уменьшить отягощение Веймара прусскими войсками. Стратегический план Карла Августа заключался в том, что присутствие сестры русского императора должно было придать больший вес веймарской рекламации.

328

…прописали мне Пирмонт. – Пирмонт (Pyrmont) – городок в княжестве Вальдек (Нижняя Саксония), в Средние века был столицей одноименного графства. Один из самых знаменитых курортов Германии, известный своими источниками и грязями, на которые любили ездить представители королевских домов Европы (король Англии Георг I, король Пруссии Фридрих II, королева Луиза Прусская; в 1716 г. здесь лечился Петр I).

329

…вашему Воробьеву… – Речь идет о камердинере Александра I.

Мой Бизьям [330] иногда чувствует себя хорошо, иногда болеет, причиной тому зубки, они не режутся у него так легко, как хотелось бы. Он уже вырос и окреп, и приобрел с тех пор, как Вы его видели, множество милых и любезных свойств, например, он очень красиво подает ручку, когда его об этом просят; он смеется и узнает своих близких, в особенности любит он моего Мужа; последний, кажется, уже превзошел самого Себя в совершенстве, то есть я по-прежнему могу сказать, что он делает меня все более и более счастливой, Семья его относится ко мне все так же. Герцог вернулся из Дрездена, где он пробыл довольно долго, к нему вернулось хорошее настроение, которое его явно покинуло несколько месяцев назад. Он просил меня передать Вам, так же, как и мой Муж, тысячу нижайших поклонов. Я многое изменила в своей спальне: мне захотелось поднять Ваш бюст на высоту Пьедестала, то есть, чтобы сказать яснее, поставить его на пьедестал; кроме того конторка, на которой находились мои книги, превратится вскоре в род жардиньерки, по правде говоря, очень узкой, на которой будут располагаться цветы, а книги отправятся в антресоль, специально для меня сооруженную. Стул, на котором Вы обычно сидели, имеет теперь инициал A, дабы его не смешивали с остальными. Сплю я по-прежнему в диванной комнате. Я рассказываю Вам об этих вещах, Александр, потому что Вы интересовались моим маленьким хозяйством, и я чуть не забыла Вам сказать, что Герцог соблаговолил дать Принцу и мне различные советы, касающиеся управления нашими делами, и эти советы нам очень кстати. Когда все будет приведено в порядок, я Вам сообщу. Надеюсь, что Вы пребываете в добром здравии, Вы счастливы и довольны, прощайте же, любезный Друг, Ваш верный друг предан Вам целиком и полностью, не забывайте его и помните, что он принадлежит к числу тех, кто любит Вас сердцем и душою. Обнимаю вас, дорогой мой СОБАКА [331] , от всего сердца. М.

330

Мой Бизьям… – Здесь Мария Павловна называет так своего маленького сына (ср. с. 296 наст. изд.).

331

Собака. – Еще одно домашнее прозвище Александра I.

____

Я узнала, любезный Друг, что Вы были так любезны, что вспомнили о моих дамах и сделали им подарки, которые уж прибыли в Берлин; Бог мой, вы слишком добры, я должна усерднейше поблагодарить вас от лица Графини Хенкель и всей этой молодежи, которая запрыгала от радости при известии, однако же в будущем не стоит так излишествовать. Кроме того, мне надобно все же Вас спросить, не сердитесь ли Вы порой на меня за то, что я докучаю Вам по разным поводам. Надеюсь, что нет; если мне необходимо ответить на одно из писем и в особенности на то, что не имеет адреса и написано лицом мне неизвестным, надеюсь, что Вы мне дадите об этом знать: я знаю, через кого оно было передано, и смогу тем же путем передать ответ. Еще раз, не сердитесь на меня, ПРОЩАЙТЕ, да хранит Вас Господь, сообщаю Вам, что только что были отпечатаны новые игральные карты, где в виде четырех Королей изображены четыре Императора, и Вы в их числе, так что можно умереть от смеха, вот они [332] .

332

Возможно, речь идет о подносных (подарочных) картах, тираж которых был ограничен. Изображение Александра на игральных картах было очевидно одним из проявлений той моды на русского императора, которая в особенности характерна для Пруссии в начале XIX в. Ср. так называемый «александровский букет», введенный в моду дамами после появления Александра в Берлине. Букет этот, собранный из цветов, начальные буквы которых складывались в имя Alexander (Anemon, Lilie, Eichen – желуди, Geranthenum – амарант, Accazie – акация, Nelke – гвоздика, Dreifaltigkeitsblume – анютины (веселые) глазки, Epheu – плющ, Rose), составляли тот модный атрибут, без которого ни одна порядочная женщина не рисковала появляться в свете (описано: Жихарев С.П. Записки современника с 1805 по 1819 г. М., 1890. С. 101. См. подробнее статью «Александрейка» в книге Р.М. Кирсановой «Костюм – вещь и образ в русской литературе XIX века» (М.: Книга, 1989. С. 21 – 22).

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ [333]

Санкт-Петербург,

1 апреля [1806 года].

Любезная Мари, любезный и добрый мой Друг. Невозможно описать то, что я почувствовал, получив вчера вечером печальную весть о страшной потере [334] , которую Вы только что перенесли. Я ощутил весь груз Вашей боли. Словно я сам оказался на Вашем месте, словно сам испытал то же. Любезный Друг, и я пережил подобное, и я на собственном опыте знаю, чего стоят такие потери [335] . Да дарует Вам Бог необходимые силы, дабы выдержать удар, на Вас обрушившийся, да дарует он Вам утешение, в котором Вы так нуждаетесь. Мне хотелось бы самому Вас утешить, любезный мой Друг, но я знаю, как недостаточны в таких случаях слова утешения. Мы все очень обеспокоены Вашим здоровьем. В особенности я, который своими глазами видел, насколько хрупкая у Вас нервная организация. Любезная Сестрица, сердце мое не находит ничего лучшего Вам пожелать, кроме как призвать к смирению, какое только возможно, и возложить всю Вашу надежду на Бога.

333

ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 39 – 40.

334

…весть о страшной потере… – Александр пишет здесь о смерти маленького сына Марии Павловны (см. выше).

335

…на собственном опыте знаю, чего стоят такие потери. – Старшая дочь Александра и Елизаветы Алексеевны Мария (1799 – 1800) умерла, когда ей едва исполнился год. Но, возможно, Александр имеет здесь в виду двух своих дочерей от Марии Антоновны Нарышкиной, родившихся соответственно в 1803 и 1804 гг. и также умерших в младенчестве.

Я очень виноват перед Вами, любезный и добрый мой Друг, не писав Вам уже наверное вечность, но я слишком хорошо знаю Вашу ко мне дружбу, чтобы опасаться, что Вы обвините меня в недостатке нежности к Вам, любезный мой Друг. Мои обязанности стали ужаснее, чем когда бы то ни было, а мое здесь отсутствие привело к такому скоплению самых различных дел, что я вынужден расчищать бумажный мусор до часу утра. Однако сейчас не время утомлять Вас всеми этими подробностями, в скором времени к Вам будет отправлен другой нарочный, и я надеюсь им воспользоваться, чтобы поговорить с Вами подольше. Прощайте, любезная Мари, Вы постоянно у меня в мыслях, а нынешний момент относится к числу тех, когда я дорого бы заплатил, чтобы оказаться рядом с Вами. Прощайте, мой добрый Друг, вспоминайте иногда Брата, который любит Вас от всего сердца и который как никто другой умеет разделять Ваши беды.

_______

Передайте от меня все самые добрые слова Вашему Мужу, Герцогу и Герцогине.

МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ [336]

Веймар,

9 мая / 27 апреля 1806 года.

Любезный Александр! Вчера вечером получила я Ваше письмо, присланное мне с фельдъегерем: мой добрый Друг, я была уверена в участии, которое вы примете в моем горе: несмотря на то что сейчас я уже довольно спокойна, я ощущаю ужасную пустоту вокруг меня, я и не представляла себе, что подобное горе может обрушиться столь внезапно. Меня хотят утешить, говоря, что ввиду осложнений, которые у Малютки случились в период, когда у него прорезались зубки, он никогда не смог бы быть здоровым и сильным впоследствии; но мне не нужно смягчать боль; я не хочу знать никакой другой причины его смерти, кроме как Божьей воли: именно в этом я стараюсь почерпнуть силу, в которой так нуждаюсь. Мой добрый Друг, я огорчаю Вас! Ах, одному Богу известно, что намерение мое было иным и что я хотела пощадить Вас и даже вовсе избавить от своих писем, дабы они не напоминали Вам ни о чем неприятном. Однако Герцогиня Курляндская [337] попросила меня написать ей рекомендательное письмо, Братец, и я спешу отправить Вам несколько строк. Это любезная женщина, и она обязательно Вам понравится, в Берлине и в Германии она произвела фурор, она одарила меня большими знаками внимания, и я рада сообщить Вам об этом. Она очень радуется возможности отправиться в Россию и увидеть там Вас, и я нахожу, что в этом она совершенно права. Вы созданы быть любимым всеми, но в особенности горячо – Вашим верным Другом Мари.

336

ThHStAW, HA A XXV. R 105. Bl. 68.

337

…Герцогиня Курляндская… – Доротея Курляндская, урожд. графиня Анна Шарлотта Доротея фон Медем, известна также как Доротея фон Бирон (1761 – 1821). Расставшись с мужем, Петром Бироном (сыном знаменитого временщика), отрекшимся в 1795 г. от престола, она переехала в Курляндский дворец в Берлине, где держала аристократический салон. Ее имение Лёбихау в Альтенбурге, где также собирались поэты, философы, друзья и дипломаты, было известно как Прибежище муз герцогини Курляндской (Musenhof der Herzogin von Kurland). Среди тех, кто туда «заезжал», были Гёте, Шиллер, Фридрих Вильгельм III Прусский, Наполеон, Меттерних, а впоследствии и Александр I.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ [338]

Петербург

25 мая / 7 июня 1806 года.

Уже давно, любезная Сестрица, мне нужно было поблагодарить Вас за Ваше последнее письмо, но я умышленно медлила с ответом, рискуя даже показаться Вам при этом несколько невнимательной. Мне трудно говорить с Вами об очень грустном обстоятельстве, которое я прочувствовала вместе с Вами до глубины сердца; это слишком серьезно и не может быть выражено в привычных формулах вежливости; а вновь заставить Вас вспомнить обо всем означало бы сделать нам обеим больно. – Я надеюсь, что письмо это дойдет до Вас с Вашим курьером, и поскольку его должны отправить из Павловски, я не знаю точного времени его отбытия и посылаю свое письмо туда на волю случая. Несчастная страна выглядит довольно опустевшей в настоящий момент, особенно в сравнении с тем, какой она была в прежние времена, и отсутствие Принца и Принцессы Луи более заметно, чем когда-либо [339] . Говорят, что они находятся в весьма неприятном положении, будучи окружены французами и вынужденные жить рядом, мне тяжело представить дорогую Тетушку в этом мире, и я ей, разумеется, не завидую [340] . – Не пишу Вам о том, что делается и что происходит здесь, Вы наверняка об этом знаете в мельчайших подробностях, впрочем, Вы хорошо знаете, по какой канве плетется у нас каждое время года, – это канва, в которой ничего не меняется; надеюсь, по крайней мере, что перемена в этом году будет состоять в том, что Брат Ваш останется дома, хотя это еще определенно не решено. Прощайте, любезнейшая моя Сестрица, не оставляйте меня своею дружбой и верьте в мою совершенно искреннюю к Вам привязанность.

338

ThHStAW, HA A XXV. R 119. Bl. 17 – 17`.

339

..и отсутствие Принца и Принцессы Луи здесь более заметно, чем когда-либо… – То есть Людвига Вюртембергского и его жены Генриетты Нассау-Вейльбургской (Вюртембергской), она же – «принцесса Луи» (см. с. 284 и 287 наст. изд.).

340

…представить дорогую Тетушку в этом мире, и я ей, разумеется, не завидую… – Тетушка – принцесса Луи (см. выше), которая со своим мужем в очередной раз вынуждена была покинуть Петербург и вернуться в Вюртемберг. О ней Елизавета Алексеевна подробно сообщает также в письме к матери от 1 – 13 августа 1805 г. (см.: Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны. 1792 – 1826 М., 2013. С. 123).

Элизабет.

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ [341]

7 июня 1806 года.

Любезный и добрый мой Друг, Матушка отсылает Вам назад Вашего курьера, и я не хочу упустить эту возможность, не напомнив Вам о себе и не поблагодарив за два письма, которые я получил от Вас со времени моего последнего к Вам письма. Сколько раз, любезный мой Друг, переносился я мысленно в Веймар, и как дорого я бы заплатил, чтобы мне было позволено провести несколько мгновений с вами. Я очень подробно расспрашивал Трубецкого [342] о Вас, мой добрый Друг, и о вашем здоровье, хотя он и заверял меня, что чувствуете Вы себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Признаюсь, что мне трудно в это поверить, и я не могу не испытывать беспокойства в отношении Вас. Когда в следующий раз Вы будете мне писать, напишите подробнее о Вашем состоянии, и если Вы не желаете, чтобы о содержании письма знал кто-либо еще, то можете полностью рассчитывать на меня. Вы собираетесь отправиться в Пирмонт. Желаю от всего сердца, чтобы воды Вам помогли, я даже больше надеюсь на то, что движение и необходимость длительное время находиться на свежем воздухе будут вам полезны. Что касается здешних дел, то мне мало есть что Вам сказать, все идет более или менее привычным чередом, как это было и при Вас. Какое было бы для нас счастье, если бы Вы смогли однажды приехать к нам, разумеется, это станет возможным лишь тогда, когда Вам позволит Ваше здоровье, для нас же это будет настоящий праздник. Я не желал бы ничего иного, как наносить Вам как можно чаще визиты в Веймар, но, к сожалению, сейчас это совершенно невозможно. Прощайте, любезный и добрый Друг, моя Мари, вспоминайте иногда Брата, который любит Вас от всего сердца. Передавайте уверения в моем нижайшем почтении Герцогине и Герцогу и дружественные поклоны Вашему Мужу.

341

ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 141 – 143.

342

…Трубецкого… – Скорее всего, речь идет о Василии Сергеевиче Трубецком (1776 – 1841). Участник Аустерлицкого сражения, в 1806 г. он был пожалован во флигель-адъютанты.

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ [343]

2 августа [1806 года].

Тысячу и тысячу раз благодарю Вас за два Ваших милых письма, любезный, добрый мой Друг. Они доставили мне самое чувствительное удовольствие, поскольку исполнены дружбы ко мне, а это мне очень дорого. Я прекрасно понимаю все доводы, которые Вы мне приводите касательно того, что Ваша поездка в Петербург должна быть отложена. Будьте уверены, любезный Друг, что мы к ним отнеслись с должным вниманием и что мы не настолько несправедливы, чтобы не признать всю их законность. Ваше здоровье самое главное, и мы первые призываем Вас как можно серьезнее им заняться. Сожаление не увидеть Вас в этом году весьма чувствительно, но оно не идет ни в какое сравнение с риском, которому вы можете подвергнуть ваше здоровье. Поэтому, ради Бога, любезный Друг, успокойте себя и отбросьте все Ваши опасения. Маменька посылает Вам этого курьера, чтобы дать надежную возможность ответить нам и сказать то, о чем по почте Вы, возможно, вынуждены будете умолчать. А также чтобы призвать Вас покинуть Веймар, если обстоятельства станут более критическими. Не рискуйте ничем, умоляю вас. Берлин у Вас под боком, и вы будете отлично чувствовать себя там. Прощайте, любезный и добрый Друг, вспоминайте иногда Братца, который любит Вас от всего сердца. Тысяча приветов Вашему Мужу, Герцогу, Герцогине и Вашей Свояченице [344] . Весь Ваш навеки.

343

ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 144 – 145`.

344

…Вашей Свояченице. – Имеется в виду принцесса Каролина Саксен-Веймарская (см. с. 294 наст. изд.)

МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ [345]

29 сентября / 11 oктября 1806 года.

Любезный Александр, в настоящий момент я отправляюсь по магдебургской дороге в Берлин; здесь сейчас Король и Королева – после страшной ночи, проведенной ими в Бланкенхайме подле Рудольштадта [346] , где располагался Генеральный штаб Короля, так как авангард Князя Гогенлоэ [347] , которым командовал Принц Луи [348] , потерпел поражение. Принц Луи убит или взят в плен, видели даже, как он упал с лошади, окруженный французами, которые этим утром уже заняли Рудольштадт. Несмотря на это, ничего не проиграно окончательно [349] , войска возвращаются в лагеря здесь и окрестностях, в самое ближайшее время ожидается решающая битва. Вот все, что я могу сообщить Вам о военных делах, любезный мой Друг, любите меня, не забывайте меня, Герцогиня остается здесь, мой Муж, пока это возможно, тоже, я покидаю их, этим все сказано, я обнимаю Вас так же крепко, как и люблю. Ваша верная Мари.

345

ThHStAW, HA A XXV. R 105. Bl. 69 – 71. На сохранившемся конверте (л. 71) надпись: Pour Empereur [Императору].

346

…после страшной ночи' ~ Рудольштадта… – Рудольштадт – столица княжества Шварцбург-Рудольштадт на реке Заале (в настоящее время находится в составе земли Саксен-Анхальт). Страшной ночью Мария Павловна называет ночь после сражения при Заальфельде, которое произошло 10 октября 1806 г. между французской армией численностью 12 800 человек и прусской армией численностью 8300 человек. Король и Королева – Фридрих Вильгельм III (Прусский) и королева Луиза.

347

…авангард князя Гогенлоэ... – Князь Гогенлоэ – см. примеч. к письму Марии Павловны от 6/18 ноября 1805 г.

348

…командовал Принц Луи ~ поражение. – Имеется в виду Фридрих Людвиг Христиан Прусский (также Луи Фердинанд, 1772 – 1806) – прусский принц, генерал-лейтенант. Сын младшего брата Фридриха II принца Августа Фердинанда Прусского и принцессы Луизы Бранденбург-Шведтской. Выступал против политики нейтралитета Пруссии и ратовал за возобновление войны против Франции. В начале Войны четвертой коалиции возглавил развернутый у Рудольштадта авангард корпуса Ф. Гогенлоэ. В сражении при Заальфельде атаковал части 5-го корпуса маршала Ж. Ланна. Отряд принца Луи Фердинанда был практически полностью уничтожен. При попытке сплотить разбегавшиеся части был заколот саблей сержантом-квартирмейстером Гуине (см. также дневник Марии Павловны).

349

…ничего не проиграно окончательно… – На самом деле всего через четыре дня после битвы при Заальфельде произошло двойное сражение при Йене и Ауэрштедте, в котором Пруссия потерпела полное поражение.