Александра

На коленях в рубашке стояла Царевна. Из оконца келии на молодую женщину били лучи встающего солнца. Наверное, это была просто игра света. Может быть. В лучах играли пылинки образуя замысловатые фигуры. И в них очень хорошо просматривался женский лик. И руки, словно пытающиеся обнять Царевну, прижать её к себе. А может ничего и не было, просто лучи солнца и люди сами себе это на воображали. Всё может быть. Но сейчас и здесь они видели чудо. Игуменья сама упала на колени и стала молится. Остальные монашки и послушницы тоже. И ещё игуменья и остальные слышали голос Царевны Царьградской. Она словно просила о чём-то, жаловалась.

— Матушка, мне трудно. Я порою не знаю, что мне делать… — Потом замолкала, словно прислушиваясь к тому, что слышно было только ей одной…

…Мама продолжала смотреть на меня. Я была сейчас маленькой девочкой.

— Ты любишь, доченька. Это благо.

— Благо ли? А мне говорят грех.

— Любовь не может быть грехом, звёздочка моя. Ибо даётся она свыше. Она дар Божий. И у тебя дитя будет. И не одно. И каждый раз плод твой будет благословенен. Радовать мужа твоего.

— Но у меня нет мужа…

— Есть, дитя моё. Уже есть и ты знаешь это. Я люблю тебя, девочка моя.

— И я тебя, мама. Не уходи. Побудь ещё со мной.

— Каждому своё время, Александра. Тебе пора. Иди и ничего не бойся. И ещё, помоги этой девочке, ибо несправедливость должна быть наказана.

— Матушка. — Лик мамы стал отдаляться…

…Лучи, падавшие на Царевну из оконца, изменили угол наклона и очарование чуда стало рассеиваться. Царевна ещё какое-то время стояла на коленях. Глаза её были закрыты. Лицо мокрое от слёз и по нему из её глаз продолжали бежать слёзы. Не открывая глаза, не говоря больше ни слова Царевна словно потеряла опору и завалилась на бок. Замерев на полу. Какое-то время все молчали. Боялись шелохнуться. Вот игуменья пришла в себя первой, вскочила на ноги.

— Берите её, только аккуратно, несите ко мне в опочивальню…

Глава 32

Вот и сработал «КОЛОБОК».

Весь Старый Свет у наших ног.

И только Сейм ясновельможный

Погряз в спеси пустопорожней.

А я в судьбу свою поверив

Возьму в покров Святую Деву.

И пусть поможет Божья Мать

На трон стол княжий поменять

И чтоб разнёсся глас повсюду

Что в келье мне явилось чудо.

Zay…

Рим. Ватикан. Апостольский дворец. Папская резиденция. Август 1514 года от Р. Х.

Папа Лев Х, в миру Джованни ди Медичи, избранный на этот пост после смерти в прошлом году покровителя семьи Медичи Юлия II, читал донесение из Ливонии. Потом бросил свиток на стол. Он был зол. Даже больше, он был в бешенстве, но старался себя контролировать. Побарабанил пальцами по столешнице. Смотрел на вице-канцлера Святого Престола Систо Гарра делла Ровере, племянника предыдущего папы.

— Как они посмели без моего дозволения упразднить Орден?

— Ландсгерры созвали ландак Ливонии, на котором приняли решение о роспуске Ордена и провозглашении Ливонского королевства. Решение ландака поддержали практически все ландсгерры.

— А ландмейстер?

— Магистр Вальтер фон Плеттенберг был низложен, так как противился этому и отбыл в Вену. К императору.

— Как я понял, они решили обратиться к схизматикам и просить на трон принцессу Византии Александру Комнину?

— Совершенно верно.

— Они что, не понимают, что я не дам ей королевской буллы. Она схизматичка. И никто из католических священников не будет освещать её коронацию. А значит коронация будет незаконной.

— Их это не останавливает. Посольство отбыло в Москву.

— Значит так, вице-канцлер. Подготовьте отлучение от церкви всех ландсгерров Ливонии. Предание их анафеме и объявления нового крестового похода на эти земли. Подготовить отмену решения ландака. Я подпишу его и объявлю об этом в Соборе Святого Петра.

— Как повелит понтифик.

Однако объявить официально своё решение понтифик не успел. Спустя пять дней, когда было уже запланировано сие мероприятие, в Рим прибыл новый гонец из Московии. Ситуация резко изменилась.

Папа Лев Х смотрел на мужчину. Он был в грязной и покрытой пылью одежде. Сам почерневший и заросший. Глаза красные, воспалённые. Мужчину шатало от усталости.

— Джованно?! — Наконец, узнал человека Лев Х. — Сын мой, что с тобой?

— Понтифик. — Джованно подошёл и встал на одно колено. Папа протянул ему свою правую руку, облачённую в белую перчатку. Джованно поцеловал её. — Я почти не спал. Загнал несколько лошадей. У меня срочные новости. Очень плохие.

— Ты из Московии?

— Оттуда, понтифик.

— Если ты насчёт того, что Ливонские ландсгерры упразднили Орден, то я уже об этом в курсе. И что они хотят призвать на трон Ливонии Византийскую принцессу. Сегодня их объявят всех еретиками и отлучат от церкви. А византийку никто не признает настоящей королевой.

— Вы не всё знаете, понтифик. Либо Вам не всё сообщили.

— Так. Говори.

— Александру Комнину и её сестру Елену, Русская Православная церковь в лице Митрополита Московского провозгласила Порфирородными и Порфирогенитами.

Папа позвонил в колокольчик. Заглянул слуга.

— Принеси вина и позови вице-канцлера. — Потом взглянул на Джованно. — Это смешно. Отец обеих принцесс на момент их рождения не был императором. А их мать не носила титул Августы.

— Они сумели обойти это. Сославшись на то, что Комнины были свергнуты с престола незаконно. Мало того, не кем-то из христианских владетелей свергнуты, а сарацинами. А значит имеют полное право на власть.

— Это всё казуистика.

— Они хорошо подготовились к этой казуистике и готовы к дебатам.

— Ладно, допустим. Но обе принцессы родились не в порфирном зале имперского дворца в Константинополе.

— Да, но в зале одного из замков Европы, где они были рождены имелся имперский порфир, как символ порфирного зала.

В этот момент к понтифику зашёл вице-канцлер.

— Звали, понтифик?

— Звал. Заходи, присаживайся. Джованно, ты тоже садись в кресло. — Лев Х, посидел, подумал. Вновь взглянул на Джованно. — Всё равно, всё это можно оспорить и выставить обеих византиек самозванками. По-сути, тебе не надо было так спешить, чтобы сообщить мне об этом.