Александрийская поэзия

И замерзает всегда, в кристалл превращаясь блестящий,

Тающий, солнце когда достигает часа полудня.

740И никогда тишины не бывает у страшного мыса,

Но у подножья его непрестанно плещутся волны

И наверху трепещет листва от пещерного ветра.

Там как раз и реки Ахеронта находится устье,

Что, прорываясь сквозь мыс, впадает в море с востока,

Сверху же воды его ведет, как русло, долина.

(Реку «Спасеньем судов» в поколеньях грядущих назвали

Мужи мегарцы из Нисы, 371когда населить захотели

Край мариандян они. Ведь она спасла их однажды

Вместе с судами, когда налетела злобная буря.)

750Тут немедля гребцы к Ахеронтской скале повернули

Носом корабль и пристали к земле при ветре упавшем.

Их прибытье от Лика, властителя этого края,

И мариандян мужей не укрылось надолго, — прибытье

Тех, кто Амика убил и о ком уж молва говорила.

Вот потому и союз заключили с ними туземцы,

А Полидевка они, словно бога какого, встречали

И собирались к нему отовсюду: ведь многие годы

Войны вели непрестанно они против бебриков буйных.

Вот потому-то они, собравшись в городе вместе,

760Весь этот день провели как друзья в чертогах у Лика,

Пышный сладили пир и беседой свой дух услаждали.

Тут Эзонид поведал царю о роде героев,

Каждого имя назвал, рассказал и о Пелия воле,

Так же о женах лемносских, об их радушном приеме,

Вспомнил, что с Кизиком гости в стране долионов свершили,

Как и в Мизиду приплыли они и на Киос, где против

Воли их всех был покинут Геракл. И про Главка оракул

Он рассказал, и о том, как Амик и бебрики пали,

О прорицаньях Финея сказал и о злой его доле;

770Как от Черных ушли они скал, и на острове встречен

Ими был Летоид. Словам по порядку внимая,

Душу Лик услаждал; о Геракле покинутом только

Он сожалел, и с речью такой ко всем обратился:

«О, сколь великого мужа лишились вы помощи, други,

В длинном и трудном походе к Эиту! Я знаю Геракла!

Здесь, в чертогах Даскила, отца моего, я героя

Видел воочию: он сюда из пределов Азийских

Пеший в то время пришел, Ипполиты войнолюбивой

Пояс неся, а меня он нашел первым пухом обросшим.

780Был погребаем тогда мой брат Приол, что в сраженье

Пал от мизийцев руки, — его еще и поныне

Не перестал весь народ оплакивать в жалобных песнях,

Тут Геракл низложил, состязаясь в бое кулачном,

Тития мощного, что среди юношей всех выдавался

Силою и красотой, — изо рта ему выбил он зубы.

Мало того, он мизийцев отцу подчинил и фригийцев,

Тех, что поля населяют, поля, пограничные с нами.

Он же вместе с землей покорил и вифинское племя

Вплоть до устьев Ребы-реки и утесов Колоны,

790И пафлагонцы затем подчинились, Пелопово племя,

Сами (их земли вокруг обтекает Биллей 372темноводный).

Ныне ж меня беззаконье Амика и бебриков сила,

Ибо далеко Геракл пребывает, владений лишили,

Много отторгнув земли — до тех мест, где предел полагает

Гипий, глубоко текущий в травистых и влажных низинах.

Все же чрез вас понесли наказанье они, и скажу я,

Что не без воли богов против бебриков дело Ареса

Начал в тот день Тиндарид и смерти предал Амика.

Если какую за то я могу воздать благодарность,

800С радостью все я воздам, как в обычае это у слабых,

Коим другие, сильнейшие, помощь внезапно окажут.

С вами со всеми в путь заодно пуститься подвигну

Сына я своего, Даскила. Ведь если он будет

Спутником вам, то везде вы отыщете гостеприимцев

На побережье морском вплоть до устья реки Фермодонта.

Для Тиндаридов же я наверху Ахеронтского мыса

Храм высокий воздвигну. И на море все мореходы,

Издали видя его, поклоняться им станут в грядущем.

Сверх того, как богам, я еще отведу им пред градом

810Тучные нивы в надел на равнине, для пашни удобной».

Так весь день на пиру они развлекались беседой,

А на заре к кораблю вновь направились шагом поспешным.

Также и Лик вместе с ними пошел, чтоб даров неисчетных

Груз донести. И сына в поход он из дома отправил.

Абантиада же тут настигла судьба роковая,

Идмона, что наделен прорицанья был даром. Но все же

Дар его не сберег, — суждено ему было погибнуть!

Там в низине лежал у реки, тростниками поросшей,

В иле бедра свои прохлаждая и грузное чрево,

820Вепрь белозубый; пред ним, перед злым чудовищем, нимфы,

Здешних жилицы болот, трепетали, а люди о вепре

Даже не знали. Один пребывал он в болоте широком.

Шел той порою к реке, богатой тиною вязкой,

Сын Абанта с холма. Кабан — кто знает откуда, —

Выпрыгнув из тростников, в бедро ударил внезапно

Идмона, жилы ему перервав и кость раздробивши.

Громко вскричав, тот упал. На крик пораженного громким

Криком друзья отвечали. Пелей тут в страшилище кинул,

Хоть и напрасно, копье, а кабан, что уже по болоту

830Вспять отбегал, на Пелея понесся. Но Ид его ранил:

Зверь на копье напоролся, зубами заскрежетавши.

Там, где упал он, его на земле и оставили, друг же

При издыханье последнем к ладье отнесен был друзьями

Скорбными, и на руках товарищей скоро скончался.