Александрийская поэзия

Фрикса сынов по желанию их, по отцову наказу.

Он дочерей не страшится ничуть и сына Апсирта, —

Страха в нем нет, что против него они злое замыслят:

Зло для него таится в одних сыновьях Халкиопы.

И несказанное дело вершить приказал он селянам

В гневе: с угрозой велел сторожить и корабль и героев,

Чтобы из них ни один не избегнул участи горькой.

В дом Эита меж тем воротился Арг и речами

610Разными стал уговаривать мать, чтобы им на подмогу

Та умолила Медею прийти. И сама Халкиопа

Уж помышляла о том. Только страх ей сдерживал душу,

Что иль судьбе вопреки понапрасну смягчать она станет

Деву, пред гибельным гневом отца трепетавшую, или,

Если та внемлет мольбе, все дело выйдет наружу.

Ночью Медею, едва она к ложу приникла, глубокий

Сон от скорбей отрешил. Но ее, огорченную, стали

Сразу манить и дразнить сновиденья обманные, злые.

Снилось ей: чужестранец за подвиг взялся богатырский

620Не потому, что овна руно увезти он желает,

И что совсем не за этим ко граду Эита поспешно

Прибыл герой, но лишь для того, чтоб ввести ее в дом свой

Юной супругой. И дальше казалось ей, будто с быками

Бьется она сама и труд легко совершает,

Но что родные ее не хотят исполнять обещанья,

Так как быков запрягать ему самому, а не деве

Велено было. И вот началась обоюдная ссора

Между отцом и гостями. И спор решить поручили

Ей, чтобы все, как она направит разумом дело,

630Было; родных не щадя, предпочла она чужестранца,

Тех же безумная скорбь обуяла, и громко вскричали

В гневе они. А ее, чуть лишь крик раздался, покинул

Сон, и в страхе вскочив, оглядывать стала Медея

Стены светлицы, и лишь постепенно в себя приходило

Сердце в груди у нее, и громко дева сказала: «Бедная я!

Эти страшные сны, как они напугали!

Я опасаюсь, чтоб тяжкого зла нам прибытье героев

Не принесло. У меня же за гостя волнуется сердце!

Пусть там вдали у себя на ахейской он женится деве,

640Мне же девство мое и родные мои остаются!

Дерзкое сердце смирив, без сестры ни за что я не буду

Делать попыток. Быть может, сама начнет Халкиопа

Помощи нашей просить, о своих сыновьях сокрушаясь.

Это в груди бы моей и боль и скорбь угасило».

Молвила, встала она и дверь отворила светлицы,

Полуодета, босая. И страстно идти ей хотелось

В терем к сестре, и она за порог на шаг уж ступила,

Но задержалась и долго стояла у входа в светлицу, —

Стыд ей идти не давал, — и затем повернула обратно,

650К выходу снова пошла, и внутрь опять отступила.

Так бесполезно туда и сюда ее ноги носили, —

Только лишь сделает шаг — и стыд толкает обратно,

Стыд удержит — а дерзкая страсть идти заставляет.

Трижды пыталась идти — и трижды сдержалась; в четвертый

Раз вернувшись назад, на ложе ничком она пала.

Как в терему молодая жена по муже цветущем

(Отдал ее за него иль отец или братья) рыдает,

И ни с одной из прислужниц делиться горем не хочет,

Ибо разумность и стыд ей мешают, но тайно горюет,

660Зная, — что мужа сгубила судьба; надеждами оба

Не насладились еще, и она, хоть терзается скорбью,

Слезы в молчании льет, взирая на ложе пустое,

Дабы не стали смеяться над ней пересмешницы жены, —

Так же Медея в тот час рыдала. Но тут подглядела,

Как она плачет, случайно идущая мимо служанка,

Девушка юная, — та, что за ней постоянно ходила, —

И Халкиопе о том возвестила немедля. Сидела

Та с сыновьями, вся в думы уйдя, как сестру умолить ей.

Все ж равнодушной она не осталась, когда от служанки

670Слово нежданное вдруг услыхала, но в страхе, поспешно

Бросилась прямо из терема в терем к сестре, где лежала

В скорби глубокой она, ланиты терзая руками.

И, увидав, что слезами полны ее очи, сказала:

«Горе мне, о Медея, почто проливаешь ты слезы?

Что приключилось? Душою твоей что за скорбь овладела?

Или ниспосланный богом недуг по членам блуждает,

Иль от отца услыхала ты грозное слово какое

И обо мне, и о детях моих? Ни отчего дома

Лучше бы мне не видать, ни города, но в отдаленье

680Жить где-нибудь на земле, где б и имени не было колхов».

Так говорила она. А у той покраснели ланиты,

Долго ей девственный стыд мешал отвечать, как хотелось.

То уж на самый конец языка поднималося слово,

То в глубочайшую глубь груди отлетало обратно;

С милых уст не однажды оно прозвучать собиралось, —

Но прозвучать не могло. Наконец промолвила дева

Слово лукавое, ей внушенное дерзким Эротом:

«За сыновей за твоих, Халкиопа, волнуется сердце, —

Как бы отец наш и их не сгубил с чужестранцами вместе!

690Только что краткой дремотой забылась я и такие

Страшные видела сны! Пусть сбыться им бог не дозволит!

Пусть не коснется тебя печаль и кручина о детях!»

Так говорила она, пытая сестру, не начнет ли

Первою та умолять, чтоб она помогла ее детям.

А Халкиопа при слове таком — нестерпимою скорбью

Дух захлестнуло у ней от страха — так отвечала:

«Я и сама, поразмыслив об этом, к тебе обращаюсь

С просьбой, не можешь ли помощь какую, придумав, наладить,

Но поклянись и Ураном и Геей, что все, что скажу я,

700В сердце своем сохранишь и мне соучастницей будешь.