Александрийская поэзия

Есть в нем Иолк, мой город родной, других населенных

Много есть городов, где по имени даже не знают

Остров Ээм. Преданье гласит, будто Миний оттуда —

Миний, рожденный Эолом, — ушел и город свой создал,

Тот Орхомен, что лежит недалёко совсем от Кадмеи.

Но для чего обо всем я об этом без толку болтаю,

И о жилище своем, и о славной везде Ариадне,

Дщери Миноса, — зовут тем именем дивно-прекрасным

Деву, милую всем, о коей меня вопрошаешь?

1100О, если б так, как тогда Минос сговорился с Тезеем

Об Ариадне, и твой бы отец нам сделался другом!»

Так он сказал, улещая ее заманчивой речью.

Сердце у ней между тем нестерпимая скорбь волновала,

И обратилась она к Язону со словом печальным:

«Это Элладе, пожалуй, к лицу заключать договоры,

Царь же Эит не такой человек, каким по рассказам

Был Пасифаи супруг, Минос; и можно ль равняться

Мне с Ариадной? Не думай, что можешь ты стать ему другом, —

Лишь обо мне вспоминай, когда до Иолка доедешь,

1110Я ж тебя, вопреки даже воле родных, не забуду.

О, когда бы ко мне иль молва издалёка домчалась,

Или же вестница птица, едва обо мне ты забудешь,

Либо меня самое быстролетные ветры чрез море

Прямо умчали в Иолк, унесли туда из Колхиды,

Чтобы, представ пред тобой, я в глаза тебя упрекнула,

Вспомнить заставив о том, что моим ты спасен измышленьем.

О, если б в доме твоем нежданно я очутилась!»

Так говорила она; по ланитам ее заструились

Скорбные слезы, а он в свой черед Медее ответил:

1120«Странная ты! Предоставь буйным ветрам блуждать понапрасну,

Также и вестницам птицам летать, — говоришь ты без толку!

Ведай, коль в землю Эллады и в наши места ты приедешь,

Будешь у жен и мужей ты в почете и в уваженье,

И, словно бога, тебя будут чтить все они, потому что

Волей твоей у одних сыновья домой воротились,

А у других в свой черед или родичи их, или братья,

Или мужья в цвете лет избежали беды неминучей.

А у меня в терему ты супругой законной разделишь

Ложе мое, и другое ничто наш союз не расторгнет,

1130Кроме как смерть, что согласно судьбе нас с тобою постигнет».

Молвил он: сердце у ней от слов его таяло сладко,

Но и пугало ее совершенье зловредного дела. Бедная!

Не соглашаться на то, чтоб уехать в Элладу,

Ей предстояло недолго. Давно задумала Гера,

Чтобы в священный Иолк прибыла из Эи царевна,

Край свой родной навсегда, на погибель Пелию, бросив.

Вот уже стали служанки, ее поджидавшие, молча

Скукой томиться, и требовать начало время дневное,

Чтобы скорее домой воротилась к матери дева.

1140Но о возврате она и не мыслила, — тешилось сердце

И красотою Язона, и нежно-ласкающей речью.

Но, наконец, Эзонид осторожно промолвить решился:

«Нам разойтись пора, — а не то закатится солнце,

Опередив нас, и все станет ясно для глаз посторонних.

Мы же с тобой еще раз здесь сойдемся и свидимся снова!»

Нежною речью они испытали друг друга довольно

И разошлись. Язон в обратный путь устремился,

С радостью в сердце спеша к друзьям на корабль возвратиться,

Дева ж к служанкам пошла. Ей они побежали навстречу

1150Все до одной, но их не заметила даже Медея,

Ибо душа у нее в облаках над землею парила.

На колесницу она вступила одна без подмоги;

Вожжи взяла одною рукой, а другою — искусно

Сделанный бич, — подгонять упряжку мулов, что в город

Резво помчали ее, к жилищу спеша. Халкиопа

Сразу с распросами к ней подошла, волнуясь о детях.

Но беспокойной заботой томима, она не внимала

Речи сестры, на расспросы ее отвечать не хотела,

Но, поместившись на низкой скамейке, сидела у кресла,

1160Набок склонясь и щекой опираясь о левую руку,

И увлажнялись ресницы у ней при волнующей мысли,

В деле сколь вредном она, дав совет, соучастницей стала.

А Эзонид той порой, лишь только с друзьями сошелся

Там же, где он, перед тем их оставив, от них отдалился,

С ними обратно пошел, подробно про все повествуя,

К сонму героев, и так к кораблю подошли они вместе.

Лишь увидали Язона друзья, окружили с приветом,

Стали расспрашивать, он же поведал им замыслы девы,

Зелье страшное им показал. От друзей в отдаленье

1170Ид лишь остался сидеть, снедаемый гневом, другие ж,

Радости полны, спокойно своим занималися делом,

Ибо на месте держала их ночи тьма. Но с зарею

Двум поручили героям к Эиту идти за посевом.

Первым из этих мужей Теламон, любезный Аресу,

Был, а вторым Эфалид, всеми славимый отпрыск Гермеса,

Оба пошли, и путь не напрасно они совершили, —

Дал им владыка Эит для подвига страшные зубы

Змея Аонии, коего Кадм близ Фив огигийских, 402Кадм, что,

Европу ища, тех пределов далеких достигнул,

1180Смерти предал, сторожившего там, где Аресов источник.

Там же и Кадм поселился, туда приведенный коровой,

Что Аполлон в прорицанье ему вожатой назначил.

Зубы ж сама Тритонида, из челюстей змея извлекши,

В дар Эиту дала наравне с убийцею змея.

Теми зубами засеяв поля Аонийские, создал Кадм,

Агенора потомок, здесь племя мужей землеродных

Из немногих, которых копье не скосило Ареса. Зубы охотно