Алхимик

Пару раз кто-то заходил — высокий загорелый человек в деловом костюме, которого он знал, но не помнил, кто он такой. Он знал, что этот тип мог все еще находиться в комнате, но вне поля его зрения.

Он видел, что простыня у него под носом вздымается и опадает в такт с поворотами вентилятора. Он понимал, что ему вставляли катетер, и чувствовал, что лежит на мягкой прокладке.

Память была в сплошном тумане. Вот он в лаборатории, в своем старом здании — и вот он здесь. Он никак не мог припомнить, почему он не оказался в своей новой лаборатории в «Бендикс Шер». Может, это мозг откалывает такие шуточки? А что, если у него инсульт? Где Монти? Почему она не приходит навестить его?

Да я же стал овощем, провалиться мне.

Он снова уставился на картину. Г. Черт побери, что же это за парень?

Он попытался как можно отчетливее вспомнить все, что с ним было. Два человека. Но дальше не пошло. Он продолжил рассматривать картину. Ван Гог. Да, Винсент Ван Гог!

Внезапно он ощутил прилив восторга из-за этого своего маленького триумфа. Первый овощ, который знал историю искусства.

109

Среда, 7 декабря 1994 года

Пластиковая оплетка шнура холодила кожу на шее Монти, но держал он хорошо, надежно, можно сказать, цепко; с его помощью Монти смогла утвердиться на шатком деревянном столе.

— А теперь опусти руки, Монти, — сказал доктор Кроу. — Пусть они висят по бокам.

Она секунду помедлила, но, увидев мягкость и заботу на его лице, почувствовав в глубине его сердца искренность, поняла, что может полностью доверять ему; если он сказал ей опустить руки, она спокойно может это сделать.

Монти медленно опустила их. Когда она качнулась, шнур больно врезался ей в шею, но он же помог устоять, взяв на себя часть ее веса. Со шнуром она прекрасно себя чувствует, он удерживает ее от падения. Она в безопасности. В полной. Доктор Кроу — ее защитник, и вообще он прекрасный человек.

— Отлично! — сказал он. — Очень хорошо! Все мы гордимся тобой, моя дорогая. — Доктор Кроу улыбнулся, и Монти почувствовала в себе восторженный трепет — как она счастлива, что смогла обрадовать его, что получила прощение за все те плохие мысли о нем в прошлом. Все это забыто, и между ними установилось новое взаимопонимание. Что там говорил Коннор? «Это было тогда, а это теперь». Что-то вроде этого. Теперь она поняла, что он имел в виду. — Стол тебе больше не нужен, Монти, он тебе мешает. Оттолкни его ногой, оттолкни сильнее!

Она послушно уперлась в стол подметками. Тот начал раскачиваться. Доктор Кроу одобрительно улыбнулся.

— Это правильно, — сказал он. — А теперь оттолкни его.

Визг намертво схваченных тормозов, скользящих по асфальту. Фары моментально осветили салон «мерседеса» Табиты Донахью, а затем другую машину, которая, вращаясь вокруг своей оси, пролетела мимо них, словно выкинутая с трассы гонок. Раздался звук жуткого удара, за которым последовал страшный, продолжительный грохот, словно сотня бочек из-под бензина кувыркалась по мятому металлу. В эту свалку врезался грузовик и, проскочив ее, тут же взорвался огненным шаром.

Непрерывно гудел одинокий клаксон. Шины вопили, как раненые животные. Все шоссе было запружено остановившимися машинами. Одна из них ударилась в разделительную полосу и перевернулась, другая пушечным ядром врезалась в нее, и из окна вылетел какой-то маленький сверток, может быть ребенок.

Коннор видел, как с одной машины содранной кожей слетела крыша. В то же время издалека донесся слабый пронзительный звук, который рос и крепнул, становясь все громче. Сирена. Коннор смотрел сквозь ветровое стекло «мерседеса» матери, испытывая настойчивое желание выскочить и броситься помогать, но что-то удержало его на месте. Сигнал становился сильнее и отчетливее с каждой секундой.

Монти.

Еще одна машина врезалась в груду металла перед ними. Горели как минимум четыре машины. Он слышал крики и завывания сирен. Но все время было что-то еще.

Монти. Беда.Этот сигнал продолжал расти.

К обломкам бежали люди, пытавшиеся открыть заклинившие двери; какой-то мужчина в форме водителя автобуса поливал пенной струйкой из маленького огнетушителя огненный ад, бушевавший в перевернутой машине. Движение на другой полосе ползло со скоростью улитки, и люди в машинах, выворачивая шеи, глазели на происходящее.

Монти.

Сирены были уже близко. К месту происшествия подлетела полицейская машина. Но конечно же массовые аварии так не возникают, во всяком случае так быстро. Может, это какая-то постановка, может, снимают фильм или аварийные службы репетируют сценарий на случай…

Монти.

Монти.

Монти.

Коннора внезапно скрутила судорога страха. Он увидел ее лицо. Шнур вокруг шеи. Увидел, как покачиваются в воздухе и дергаются ее ноги. Надо немедленно мчаться к ней.

— Ма! Мама! — Он встряхнул мать, возвращая ее к жизни.

Она показала на полностью забитую проезжую часть дороги впереди:

— Нам никуда не деться.

Изогнувшись, он посмотрел в заднее окно и убедился, что сзади ситуация ничуть не лучше.

— Сдай назад — и гони по обочине… примерно в полумиле есть съезд с шоссе. — При этих словах он увидел огни машины скорой помощи, которая по обочине пролетела мимо всех сгрудившихся машин. — Пожалуйста, — сказал он. — С Монти что-то случилось.

Тревожная интонация его голоса подхлестнула Табиту. Она подождала, пока мимо пролетели мигающие огни, резко переключила на задний ход и вдавила педаль газа. Подпрыгнув, «мерседес» резко дернулся назад, и очередная машина скорой помощи еле увильнула от него, а они успели добраться до съезда. Коннор с трудом сдерживался, чтобы не запаниковать, и держал ключи от дома матери наготове, пока они не подрулили к крыльцу. Он выскочил из машины, кинулся к входным дверям, открыл их и влетел внутрь.

— Монти! — завопил он.

Мощный порыв ветра, едва ли не ураган, ворвавшийся непонятно откуда, унес звук его голоса и с такой силой вытолкнул его из дома, что Коннор упал на спину. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что чуть не разлетелась в щепки.

Удивленный смутным ощущением какого-то чужого запаха в воздухе, он поймал взгляд матери, которая прошла мимо него к портику, открыла сумочку и стала что-то искать в ней. Через секунду она извлекла сложенный лист бумаги, который он много раз видел раньше, и развернула его. В своем черном бархатном пальто до пят она представляла собой величественную фигуру. Закрыв глаза, она стала еле слышно бормотать слова заклинания.