Алхимик

— Благодарю вас, — вежливо ответила она, занимая место напротив хозяйки. — У вас очень красивый дом. Здесь… — Она попыталась придумать причину, которая объясняла бы присутствие свечей, но никак не могла найти нужные слова. — Здесь столько простора, — сказала она, смутившись произнесенной банальности.

Мать Коннора налила ей кофе. Каждое ее движение было полно изящества, и Монти восхитилась ею. Несмотря на несколько предательских линий, на морщины на шее, которые были видны над воротом черного свитера, она ни в чем не уступила бы женщине, которой только что минуло сорок лет.

— Вам с молоком, Монти? — От сигареты шел ароматный дразнящий запах.

— Нет, спасибо.

— Отлично; лучше избегать всех молочных продуктов, когда это случается.

Монти удивилась этим загадочным словам, но тема не получила продолжения. Она неловко огляделась. По обе стороны камина неподвижно, как высеченные из мрамора, сидели два сиамских кота; с белых стен на них смотрели ритуальные маски. И снова Монти почувствовала тишину и спокойствие, присущие храму.

Теперь миссис Донахью смотрела на нее с выражением печали. Она тихо сказала:

— Кое-какие вещи в жизни не стоят этого, Монтана.

Монти чуть не уронила чашку, которую пристроила на коленях.

— Простите?

— Жизнь — это компромисс; когда станете старше, вы это поймете. — Женщина резко поднялась и начала кружить по комнате. Взгляд ее скользил то по стенам, то по растениям; остановившись, она выпрямила чуть покосившуюся свечу, словно оттягивая момент, когда ей снова придется предстать перед Монти лицом к лицу.

Монти смотрела на нее, удивляясь обилию канделябров, бра и шандалов, которые требовали десятков свечей; скорее всего, этим занимается горничная — но зачем? Она заметила рядом фотографию в рамке: на фоне нефтяной вышки миссис Донахью стояла рядом со стройным симпатичным человеком, чье лицо показалось ей знакомым.

— Это я с Ури Геллером, — сказала Табита Донахью, у которой глаза явно были и на затылке.

Монти удивилась:

— По какому случаю?

— Мы вдвоем нашли месторождение нефти для одной нефтяной компании. — Она поправила еще одну свечу. — В те дни это было моей работой. Этим я и занималась.

— В самом деле?И как вы это делали?

— Ходила с ивовым прутиком, — спокойно сказала она.

— С волшебной палочкой? Как с той, которой воду ищут?

— Нет. Большей частью в ходу были маятник и карта. Временами прямо на месте, для более точного определения цели, но обычно я в этом не нуждалась. Я могла определять нужную точку с точностью до ста метров прямо по карте. — Повернувшись, она улыбнулась. — Нефтяные компании, как правило, не любят признавать, что они прибегают к услугам таких людей, как я… думаю, их смущает, что я могу все видеть и без помощи их сложнейшего оборудования.

Теперь-то Монти поняла, в чем источник ее несомненного благосостояния. Она уже была готова спросить миссис Донахью, не телепат ли она, но вспомнила упрек, который она не так давно бросила трем своим солидным гостям. «Я занимаюсь наукой, а не чудесами».

— Вы используете ваш способ… э-э-э… ваше умение для чего-то еще, миссис Донахью?

— Я помогаю полиции искать пропавших людей. — Она пожала плечами, словно давая понять, что в этом нет ничего особенного.

— Я читала о лозоходстве, но не знала, как эта… м-м-м… наука работает.

Табита Донахью неторопливо вернулась к своему креслу.

— Мы не понимаем, Монтана, как работают очень многие вещи, — мягко сказала она. — Порой мы не хотим понимать их, а порой они вне пределов нашего понимания. У подавляющего большинства людей жажда знаний, стремление к просвещению ограниченны. У многих нет времени или склонности к учебе. Не доводилось ли вам думать об иронии судьбы — такие люди проводят всю жизнь с закрытыми глазами и открывают их лишь с приходом смерти?

Монти попыталась улыбнуться:

— Я думаю, потому, что многие люди боятся неизвестного.

— Временами такие страхи полностью оправданны — как вы сейчас выяснили. Но вы же принимаете неизвестное, не так ли, Монтана? Оккультизм?

— Не уверена.

— Вы носите распятие, то есть вы верите в Бога?

Рука Монти невольно коснулась шеи. Тонкая цепочка ее распятия скрывалась под воротничком блузы, которая, в свою очередь, была под пуловером, так что эта женщина никак не могла увидеть, что она носит на шее. Разве что сделать выводы из того, как несколько минут назад она разглядывала фотографию.

Рассказывал ли Коннор матери о ее распятии? Возможно… но сомнительно.

— Не считаю, что, если ношу распятие или верю в Бога, это означает, что я обязательно верю в оккультизм, — бросила она.

Табита Донахью, не торопясь с ответом, внимательно изучала ее лицо.

— Религия — отнюдь не что-то вроде универсального магазина, где вы выбираете необходимые товары и игнорируете те, что вам не нужны. Если вы верите в Бога, значит, верите в Сатану. Он приходит из тех же сфер.

Монти пожала плечами:

— Думаю, из моих слов можно сделать вывод, что я некачественная католичка… если хотите, склонная к агностицизму.

— Черт побери, меня не волнует, кто вы такая! Но куда лучше постараться понять своих врагов, чем не обращать на них внимания. И научиться противостоять их силам, а не делать вид, что их не существует.

Эта внезапная гневная вспышка ошеломила Монти.

— Простите… делать вид, что… чегоне существует?

Мать Коннора обеспокоенно глянула на часы:

— Он уже должен был вернуться. Прошел почти час.

— Может, он где-то остановился выпить кофе… или не смог поймать такси?

— Я уже ухожу, спокойной ночи, миссис Донахью.

Они обе повернулись. За их спинами стояла горничная в пальто, с пластиковым пакетом в руках.

Табита Донахью встала.

— Я подвезу вас к подземке. — Она повернулась к Монти, но было видно, что ее мысли где-то далеко отсюда; говорила она несвязно. — Я чувствую, это начинается. Я должна идти к нему. — Теперь она была очень возбуждена.

— Можно мне с вами? — попросилась Монти. Ей не очень хотелось в дорогу, но смущала перспектива остаться тут одной.

— Нет, вы должны оставаться. В этом доме вы в безопасности — но не за его пределами. Не отвечайте на телефонные звонки, не открывайте парадную дверь. Никому. — Когда она смотрела на Монти, глаза ее стали двумя огромными кругами, как глаза загнанного животного, а голос подрагивал. — Вы говорили о неизвестном. Вот вам и придется познакомиться с ним. И вы узнаете куда больше, чем только могли себе представить.