Алхимия крови и слез

Впрочем, жаловалась Лисса без особого недовольства, ей нравилось быть деятельной, а ее энергии хватило бы на двоих.

Этим утром Лисса выглядела необыкновенно серьезной. Она едва заметно покусывала губы, ковыряла завтрак, но не ела, и даже воздушное синее платье казалось поблекшим и распластавшимся мертвой птицей.

— Их слишком долго нет, — наконец, сказала Лисса. — Они должны были вернуться!

Дея не имела представления, куда отправился отряд, да еще с самим императором и его братом. Может быть, это связано с халагардской войной, а может, и нет. Дея провожала вместе с Лиссой, но ей, конечно же, не сообщили деталей.

— Долгая ночь, — пожала плечами Дея. — Это могло задержать.

— На имперских дорогах?

Дея смутилась. Она смутно представляла, как выглядят имперские дороги. Даже когда сама по ним передвигалась, большую часть видела сквозь приоткрытую щелку занавесей.

— В моей стране это время года сурово, — сказала Дея. — Многие перевалы заметает так, что целые деревни отрезаны от мира. Очень холодно и постоянно дует ветер. Темные дафоры… духи скребутся в двери.

Дея замолчала, подумав, что о последнем зря упомянула. Ей не хотелось выглядеть девчонкой из дикой страны, где полагаются на сказки. В империи больше верили в духов предков — не удивительно, что именно на этой земле прижилась система кланов. Но вроде бы и здесь были «злые духи», хотя называли их иначе, дестанами. Суть от этого не менялась: мрачные силы природы приобретали новые имена.

Лисса не казалась раздосадованной «сказками», просто задумчивой:

— Еще рано для снегопадов.

Она внезапно вскинула голову, пристально уставившись на Дею, и та уже знала, это означает, Лиссе пришла какая-то идея. Позвякивая браслетами, она уперлась ладонями в столешницу и даже наклонилась ближе:

— Ты ведь можешь узнавать будущее во снах! Ты видела моих братьев?

Дея опустила глаза, надеясь, что хотя бы не покраснела. Невольно Лисса угадала, попала в самую точку, пусть и думая совсем о другом. Этой ночью Дее и вправду приснился император. Они часто отправлялись верхом вокруг замка, поэтому и во сне она увидела одну из прогулок. Только там Эйдарис весело смеялся, а не был собранным императором — таким он оставался с Деей, но она видела, каким он был с Кэлом. Расслабленным, открытым.

До этого сна Дея и сама толком не понимала, что ей хотелось бы увидеть такого Эйдариса не со стороны, за чужим разговором. Но чтобы и с ней он улыбался.

— Мой народ узнает будущее в звездах, — сказала Дея. — Но я не обучалась подобному искусству. Иногда мы можем ощущать что-то такое… но я не чувствую ничего тревожного.

В этот момент в дверь постучали, а если имперскую принцессу беспокоили в ее покоях во время завтрака, значит, повод серьезен. Поклонившийся стражник доложил, что прибыл Вестник от его сиятельства.

Лисса тут же бросила завтрак, схватила Дею за руку и потащила узнавать новости.

Вестники всегда поражали Дею. В Мередаре послания передавали обычными гонцами, но, когда валил снег, жрецы общались друг с другом через сны и дым. В Эльрионской империи были другие обычаи.

Говорят, Вестников придумал дед императора. Когда он объединил огромную территорию, то возникла проблема, как же доставлять вести и приказы, причем делать это требовалось быстро. Тогда-то и собрались маги и алхимики, зачарователи и жрецы. То ли все они приложили руку, то ли кто-то один выделился, история умалчивает. Но появились Вестники.

В хаш-таладанском Замке Черных Зубьев Птичник был большим, в нем работало множество слуг. Вроде бы где-то здесь держали и соколов для охоты, но их Дея не видела. А вот Вестников в птичнике было много: крупные, сильные птицы, они чем-то напоминали одновременно соколов и воронов. Темные перья, умные черные глаза. Они были спокойными и выносливыми, потому что уже рождались с магией в крови. Именно она позволяла им преодолевать огромные расстояния за считанные часы, не уставать, мало есть и жить очень долго. Но главное, лететь именно в то место, куда им приказали.

Вестников по империи было настолько много, что каждый постоялый двор держал как минимум одного. Он приносил послание в легком футляре, прицепленном к лапе, и чаще всего возвращался обратно.

Пока Дея любовалась сильным Вестником на руке у птичника, Лиссу больше интересовало послание. Она развернула его, прочитала короткое сообщение и улыбнулась:

— Эйдарис пишет, они будут к вечеру.

Дея успела не только послушать бессмысленные сплетни дам, но и принять ароматную ванну после обеда, облачиться в густо-синее платье и свернуть волосы в мередарские косы при помощи пары служанок, украсить веки серебристой краской, и только тогда пришла дама от Лиссы сообщить, что отряд въезжает во двор замка.

Конечно, Дея была там. Пожалела, что не прихватила перчатки и теплую накидку, вместо этого пришлось спрятать ладони в широкие рукава. Дея стояла наверху каменной лестницы, которая спускалась во двор, Лисса и ее маленькая дочка встречали внизу. Девочку звали Аншана, и в ее имени было что-то шелестящее от южного Мараана и ее отца — или Дее так чудилось. Была внизу и закутанная в меха леди Алила, мать Кэла и Лиссы.

Отряд показался Дее… потрепанным. Не то чтобы она видела их много, но воины выглядели усталыми, хотя принцесса с трудом их рассмотрела, они тут же свернули к конюшням и казармам. Кажется, мелькнул Фер Рин, Клинок императора, но тоже исчез вместе с солдатами.

Эйдарис был хмур, его лицо казалось обветренным и оттого еще более суровым. Он легко спрыгнул с лошади, даже не посмотрев, как ее подхватил конюший — ну, конечно, император не сомневался, что уж о его-то животном позаботятся!

Сначала Эйдарис покосился на Кэла, а уж потом тепло обнял леди Алилу и сестру. Кэл спешивался куда медленнее, казался бледным и непривычно молчаливым. Именно его первым делом кинулась обнимать Аншана, оставшись где-то в районе колен. Кэл опустился перед ней на землю, чтобы быть одного роста, что-то сказал, улыбаясь, но слишком тихо.

Зато Дея прекрасно услышала обращенные к ней слова Эйдариса, когда он поравнялся:

— Зайди ко мне со следующим колоколом.

Минуту назад Дея невольно расстроилась, думая, что он ее даже не заметил. Она присела в обычном реверансе, когда император проходил мимо. Теперь же недоумевала, чего он хочет… и, может, лучше бы ей продолжить оставаться незаметной.

Время по всей империи отмеряли ударами колокола. В замке он был массивный, с причудливым узором, темный с будто бы красными языками пламени. Он располагался на самой высокой башне, так что звук был слышен повсюду.

Дея подошла к покоям императора ровно в тот момент, когда в стенах отдался и увял глухой раскатистый звон. Стражники ее ждали и впустили не докладывая.

Дея заметила небрежно кинутый на кресле дорожный плащ, который слуги то ли не успели, то ли позабыли убрать. А вот камзол Эйдарис снял. Он стоял в одной рубахе и штанах, его волосы еще были влажными после ванной. На столе лежало его оружие, видимо, снятое и пока не убранное. Эйдарис как раз опрокидывал стакан с подслащенной водой, когда вошла Дея. Она присела в низком реверансе, а он небрежно кивнул.