Аллигент

Осторожно, Джоанна говорит ему:

– Можешь ли ты обещать мне, что ты будешь, когда это, возможно, стараться ограничить разрушения, которые мы будем вызывать?

– Конечно - отвечает Маркус.

Она вновь кивает, но это выглядит так, что она кивает сама себе.

– Иногда нам нужно бороться за мир, говорит она, скорее тротуару, чем Маркусу.
– Я думаю, что это одно из тех времен. И я думаю, что ты был бы полезен людям, чтобы сплотить их.

Это начало восстания Аллигентов, которого я ждал с того самого момента, как только услышал, что эта группа формируется. Даже если это казалось неизбежным для меня, с того момента, как я увидел, как Эвелин добилась власти, я чувствовал себя подавленным.

Похоже, что восстания никогда не прекращаются, ни в городе, ни здесь, нигде. Между ними есть только промежутки, и мы называем их "мир".

Я отхожу от экрана, что бы выйти из диспетчерской и подышать где-нибудь свежим воздухом.

Но, как только я отхожу, я замечаю другой экран, на котором тёмно-волосая женщина ходит взад вперёд в её офисе в центре Эрудитов. Эвелин.

Эвелин запускает руки в волосы, сжав пальцы вокруг толстой прядки. Она падает на колени, бумаги застилают пол вокруг неё, и, мне кажется, она плакала. Но я не уверен почему, так как я не вижу, что бы её плечи дрожали.

Я слышу, через колонки экрана, стук в дверь кабинета. Эвелин встаёт, приглаживает волосы, вытирает лицо, и говорит:

– Войдите!

Заходит Тереза, её повязка Афроакционеров завязана криво.
– Только что обновление из патрулей. Они говорят, что не видели никаких признаков его.

– Отлично - Эвелин качает головой.
– Я изгнала его, и он остается в городе. Он будет делать это назло мне.

– Или он присоединился к Аллигентам, и они укрывают его, Тереза говорит, перевесившись через один из офисных стульев. Она крутит бумагу на полу подошвой её ботинка.

– Ну, это очевидно.
– Эвелина кладет руку на окно и наклоняется к нему, глядя на город и за его пределы, на болото.
– Спасибо за новости.

– Мы найдем его, говорит Тереза.
– Он не может уйти далеко. Я клянусь, что мы найдем его.

– Я просто хочу, чтобы он ушел, Эвелина говорит, ее голос жесткий и тонкий, как у ребенка. Интересно, боится ли она его ещё, так же, как и я до сих пор боюсь его, как кошмар, который всплывает на поверхность в течение дня. Интересно, как похожи моя мать и я, в глубине души.

– Я знаю, говорит Тереза и уходит.

Я стою так долгое время, наблюдая как Эвелин смотрит в окно, стуча пальцами по стеклу.

Я чувствую, что я стал кем-то между моей матерью и моим отцом, насильственный и импульсивный, и отчаянный, и испуганный. Я чувствую, что потерял контроль над тем, кем я стал.

Глава 32.ТРИС

Девид вызвал меня к себе в офис на следующий день, и я боюсь, что он помнит, как я использовала его в качестве щита, когда я пятилась от оружейной лаборатории, как я указала пистолетом на его голову и сказала, что меня не волнует, будет он жить или умрёт.

Зои встречает меня в холле отеля и ведет меня по главному коридору вниз в еще один, длинный и узкий, с окнами справа от меня, которые показывают небольшой флот самолетов ,сидящих рядами на бетоне. Снег касается стекла, ранний вкус зимы, и тает в течение нескольких секунд.

Я украдкой смотрю на нее, когда мы идём, в надежде увидеть то, кто она, как когда она не думает, что кто-то наблюдает, но она, кажется, так же, как всегда - бодрая, но деловая. Как будто атаки и не было.

– Он будет в инвалидной коляске, говорит она, когда мы достигаем конца узкого коридора.

– Лучше не разыгрывать из этого трагедию. Ему не нравится, когда его жалеют.

– Я не жалею его. Я изо всех сил стараюсь сдержать гнев в голосе. Это сделало бы меня подозрительной.
– Он не был первым человеком, в которого попала пуля.

– Я всегда забываю, что ты видела намного больше жестокости, чем мы - говорит Зои, сканируя свой пропуск на следующем посту безопасности, который мы проходим. Я пристально смотрю на охранников по другую сторону стеклянной перегородки. Они стоят прямо с оружием на их плечах, смотрят вперед. Мне начинает казаться, что они стоят так целый день.

Мне нехорошо и тяжело, как будто мои мышцы связаны с более глубокой, душевной болью. Юрайа все еще в коме. Я все еще не могу смотреть на Тобиаса, когда вижу его в общежитии, в столовой, в коридоре, не вспоминая, как взорвалась стена рядом с Юрайей.

Я не знаю, когда станет лучше, если вообще станет, не уверена, что эти раны можно излечить.

Мы проходим мимо охраны, и кафельный пол сменяется деревянным. На стенах висят небольшие картины в золоченых рамах, а снаружи кабинета Девида стоит подставка с букетом цветов. Это всего лишь маленький штрих, но создает такой эффект, как будто моя одежда испачкана в грязи.

Зои стучит, и голос изнутри отвечает: "Входите!"

Она открывает дверь предо мной, но не заходит внутрь. Кабинет Девида просторный и теплый, все стены сверху донизу заставлены книгами. Слева стоит рабочий стол со стеклянными экранами, подвешенными над ним, справа - небольшая лаборатория с оборудованием из дерева, а не из металла.

Девид сидит в инвалидном кресле, его ноги стянуты тугим материалом - я предполагаю с целью держать кости в правильном положении, чтобы они срослись. Он выглядит бледным и изнуренным, хотя довольно здоровым.

И хотя я знаю, что он связан моделированием атак и со всеми теми смертями, мне сложно соединить те действия с человеком, которого я вижу перед собой. Мне интересно, если злой человек ведет себя с некоторыми, как хороший, говорит, как хороший, то считают ли они его таким же приятном человеком, как и хорошего.

– Трис. Он толкает себя ко мне и зажимает мою руку между его руками. Я держу свою руку крепко в его, хотя его кожа сухая, как бумага, и мне хочется отстраниться от него.

– Ты такая храбрая, - говорит он, затем отпускаем мою руку.
– Как твои травмы?

Я пожимаю плечами.
– Бывало и похуже. Как ваши?

– Мне потребуется некоторое время, чтобы снова ходить, но они уверены, что я смогу. В любом случае некоторые из наших людей разрабатывают специальное устройство для ног, так что я буду первым, кто протестирует его, если мне потребуется, говорит он, и в уголках его глаз появляются морщины.
– Не могла бы ты подтолкнуть меня обратно к моему столу? У меня все еще есть сложности с управлением.

Я двигаю его к столу, направляя его стянутые под столешницей ноги, и его тело следует за ними. Когда я уверена, что он в правильном положении, я сажусь на стул напротив него и пытаюсь улыбнуться. Чтобы найти способ, как отомстить за моих родителей, мне нужно, чтобы его доверие и любовь ко мне оставались непоколебимыми. А с угрюмым видом я этого не сделаю.