Аллигент

– Я думаю, ты прав, говорю я.
– Когда он за кем-то следует, то непременно попадает в неприятности. Как в случае с Нитой. Или Эвелин.

А что насчет тебя?
– я спрашиваю себя. Ты тоже хочешь сделать из него последователя.

Нет, не хочу, сказала я себе, но я не уверена, что смогу в это поверить.

Амар кивает.

Образы периферии продолжают оживать внутри меня, как икота. Я представляю, как, будучи ребенком, моя мама сидела на корточках в одном из этих навесов, хваталась за оружие, потому что это единственная защита, задыхалась от дыма, чтобы согреться зимой.

Я не знаю, почему она так хотела покинуть это место после того, как ее спасли. Она абсорбировалась корпусом, а затем работала на его благо всю оставшуюся жизнь. Забыла ли она о том, откуда она родом?

Она не могла. Она в течение всей своей жизни пыталась помочь афракционерам. Может это и не из-за исполнения своих обязанностей как одной из Отречения - может быть, это из-за желания помочь людям, таким же, как те, которых она оставила.

Внезапно мне уже не хочется думать о ней, или этом месте, или о том, что я увидела здесь.

Я хватаюсь за первую мысль, которая приходит мне на ум, чтобы отвлечься.

– Так вы с Тобиасом были близкими друзьями?

– А у него вообще есть хорошие друзья?
– Амар качает головой.
– Хотя я дал ему прозвище. Я видел, как он смотрел в лицо своим страхам и видел, как много у него было проблем, и я подумал, что он мог бы начать новую жизнь, и поэтому стал звать его "Четыре". Но нет, не скажу, что мы были хорошими друзьями. Не такими хорошими, как хотелось бы.

Амар прислоняет свою голову к стене и закрывает глаза. Лёгкая улыбка касается его губ.

– Ох - говорю я - Ты ... любил его?

– Почему ты спрашиваешь?

Я поживаю плечами

– Просто ты так говоришь о нём.

– Я не люблю его больше, если это то, о чём ты спрашиваешь. Но да, в своё время, но было ясно, что он не отвечает моим чувствам, так что я отступил.
– сказал Амар - Я бы хотел, что бы ты ничего не говорила.

– Тобиасу? Конечно я не скажу.

– Нет, я имею в виду, что бы ты ничего никому не говорила. И я не говорю о просто любви к Тобиасу.

Он смотрит на затылок Джорджа, теперь заметный, над сократившейся кучей оборудования.

Я поднимаю бровь. Я не удивлена, что он и Джордж притягиваются друг к другу. Они оба Дивергенты, которые должны были подделать собственные смерти, что бы выжить. Оба потусторонние в незнакомом мире.

– Ты должна понять - говорит Амар - Бюро одержимо продолжением рода, с передачей генов. И Джордж и я оба ГЧ, так что любая запутанная ситуация, при которой не будет произведён сильный генетический код... Это не поощряется, вот и всё.

– А - я киваю - не волнуйся на счёт меня. Я не одержима созданием сильных генов - Я криво улыбаюсь.

– Спасибо, - сказал он.

Несколько секунд мы сидим тихо, наблюдая за руинами, которые превратились в одно размытое пятно, когда грузовик набрал скорость.

– Думаю, ты подходишь Четыре, ты в курсе?
– сказал он.

Я уставилась на свои руки, скрутившиеся у меня на коленях. Мне не хочется объяснять ему, что мы находимся на грани разрыва, я его не знаю, и даже если бы знала, то не стала бы разговаривать об этом с ним. Все, что я умудряюсь сказать это - О?

– Да. Я вижу, что ты привнесла в него. Ты не понимаешь этого, потому что никогда не сталкивалась с этим, но Четыре без тебя совсем другой человек. Он . . . зацикленный, взрывной, неуверенный. . .

– Зацикленный?

– Как по-другому можно назвать человека, который постоянно проходит через свой пейзаж страха?

– Я не знаю... непреклонным, я медлю, храбрым.

– Да, конечно. Но также и немного сумасшедшим, правда? Я имею ввиду, большинство Бесстрашных, скорее прыгнут в пропасть, чем будут продолжать проходить свой пейзаж страха. Есть храбрость, а есть мазохизм, и грань между ними слегка туманна.

– Я весьма знакома с гранями, говорю я.

– Я знаю, ухмыляется Амар.
– В любом случае, все, о чем я говорю, это то, что всегда, когда ты смешиваешь двух разных людей друг с другом, у тебя будут проблемы, но я вижу, что в вашем случае ребята это того стоит, это все.

Я морщу нос - Смешивать людей друг с другом, да?

Амар сжимает ладони и отводит их то назад то вперед, чтобы проиллюстрировать это. Я смеюсь, но не могу игнорировать болезненное ощущения в груди.

Глава 35. ТОБИАС

Я иду к скоплению стульев, ближе к окну, в диспетчерской и изучаю кадры с разных камер по всему городу, один за другим, в поисках моих родителей.

Сначала я нахожу Эвелин - она в холле штаб-квартиры Эрудитов, переговаривается с Терезой и мужчиной афракционером, её вторым и третьим заместителем теперь, когда я ушёл. Я увеличиваю громкость динамиков, но я до сих пор ничего не слышу, кроме шёпота.

Через окна в задней части диспетчерской, я вижу то же пустое ночное небо, как и над городом, прерываемое лишь небольшими синими и красными огнями, обозначающими взлётно-посадочную полосу для самолётов. Странно думать, что мы одно целое, когда всё здесь по-другому.

К этому времени уже все в диспетчерской знают, что именно я был тем, кто отключил систему безопасности в ночь перед атакой, хотя я и не был тем, кто подсунул сыворотку умиротворения одному из работников ночной смены, чтобы у меня все получилось - этим человеком была Нита. Но, в своем большинстве, они меня игнорируют, пока я стараюсь держаться подальше от их рабочих мест.

На другом экране, прокручивая кадры, я пытаюсь отыскать Маркуса или Джоанну, хоть что-нибудь касающееся того, что происходит с Аллигентами.

На экране появляется каждая часть города: мост возле Merciless Mart и Pire; главная магистраль, проходящая через сектор Отречения; центр, колесо обозрения и поля Дружелюбия, снабжающие все фракции. Однако ни одна камера не показывает мне то, что я ищу.

– Ты довольно часто приходишь сюда, - говорит Кара, приближаясь ко мне.
– Опасаешься других членов группы? Или чего-то другого?

Она права. В последнее время я довольно много времени провожу в Диспетчерской. Мне просто надо как-то убить время, пока я жду окончательного решения Трис, и пока наш план саботировать Бюро обретет форму, и пока я жду чего-то, чего угодно.