Альпинист. Книга 1

Ржавые плоскогубцы детины. Ими как раз легко выдирать зубы у трупов.

Меня аж передернуло от страха и отвращения.

— Зубы и украшения, — продолжил Генка развивать свою мысль. — У обычных солдат их конечно очень мало, но все же редко попадаются. У немцев почаще.

Я глянул на череп и вдруг увидел, что пара зубов у него отсутствует. Сейчас сложно было сказать, когда он их лишился — еще при жизни, или уже после смерти, благодаря черным копателям. Но Генкина версия стала выглядеть еще более правдоподобной.

— У фрицев в этих местах длинный прорыв был, они по селам ходили, убивали и грабили. Подкрепления наши войска долго не могли дать — подрыв рельс был, вот и задержались. А фашисты во всю тут мародерствовали и издевались. А потом, как до этого леса дошли, так им тут горячий прием и устроили наши партизаны. Почти у каждого фашиста, скорее всего, имелось какое-то добро, которое они с собой прихватили из сел. Там наверняка и червонцы золотые, и нательные украшения, и иконы старые, может быть еще что-то, что нашли у мирных жителей. Вот с этими украшениями сейчас и лежат мертвецы — с собой на тот свет все равно ничего не унесешь.

— А эти, — Марина кивнула, — покойников грабят?

Генка кивнул.

— Грабят.

— Во дела! — выдохнула девушка.

— Только за нами зачем они пошли в погоню? — резонно спросил Володька. — Мы ведь ничего им не сделали. Да и не видели их.

— По их местам прошли, — ответил Артем, опередив и меня, и Генку. — Свидетелей оставлять не хотят.

После этой фразы все надолго замолчали.

— На самом деле мы их уже видели, — ответил я, за что тут же получил обжигающий полный осуждения взгляд Артема.

— Видели?

— Да, одного из них. Мы набрели на его дом, но там никого не было. Двинул прочь, но по пути встретили здоровяка. Только чудом он нас отпустил. Видимо, теперь передумал оставлять в живых свидетелей.

Володька выругался.

— Что же раньше не сказали?

Я глянул на Артема, думая, что тот объяснит. Но тот потупил взор и отстранился, словно совсем был не причём.

— Не хотели, чтобы поход закончился, — ответил вместо него Генка. И добавил: — Извини, наша вина.

— Верно, — злобно выпалил Володька. — Ваша вина! Теперь вот убегаем от двух психов, которые нас пристрелить хотят!

Возразить этому было невозможно и потому Генка промолчал, хмуро зыркнув на Артема. Но тот продолжал делать каменное лицо и даже отвернулся.

— Надо было сразу сказать!

— Говорю же — виноваты, — хмуро ответил Генка.

— Потом будем выяснять кто прав, а кто нет, — сказал я. — Сейчас давайте двигаться к Клуховскому перевалу. Времени мало.

Володька согласно кивнул.

Наш небольшой отряд вновь выдвинулся в путь. Володя шел впереди, за ним — Марина, я, Генка. Замыкал процессию Артем.

— Чего ты молчал, как воды в рот набравши? — злобно шепнул Генка, повернувшись к Артему.

— А чего мне нужно было говорить? — спросил тот.

— Это твоя была идея не говорить про того детину!

— А ты ее поддержал, хотя мог возразить. Так что не надо на меня все перекладывать!

— Ах ты вошь армейская! — Генка стиснул кулаки, двинул на парня.

Я вовремя успел перехватить его. Тряхнул как следует, в самое ухо шепнул:

— Прекрати! Потом поговорим.

Генка нехотя отстал, а Артем зыркнул исподлобья на меня. И вдруг, задыхаясь от злобы, прошептал:

— А ты… пошел к черту! Слышишь? Пошел к черту, мудак!

Я даже опешил от такого. А вот Генка вспылил в ответ, схватил парня и в кромешной тишине несколько раз огрел кулаком. Было слышно, как клацнула челюсть Артема.

— Хватит! — подскочил я к парням. — Нельзя! Не сейчас!

Артем злобно оттолкнул меня. Я неуклюже полетел назад, обо что-то запнулся и упал. А потом покатился куда-то вниз, и даже закричать не успел. Кажется, мы шли совсем рядом с обрывок и оврагом, который не заметили. И в который сейчас меня столкнул Артем.

Я кубарем скатился вниз. Мне повезло, склон был глинистый, без камней и потому я не ушибся.

Едва приземлился, как тут же встал, чтобы окликнуть ребят.

Но не успел.

Ствол ружья уперся мне прямо в спину.

— Спокойно, паренек, — произнес шепелявый голос.

— Не дергайся, — пробасил другой. — Погодь, не спеши. Есть разговор.

Я успел лишь раскрыть рот, как внезапный тяжелый удар в затылок заставил меня обмякнуть и упасть без сознания на землю.

Когда я открыл глаза, вокруг по-прежнему была ночь. Кажется, мы сидели.

Детина достал сигарету, чиркнул спичками, на мгновение освещая округу. Незнакомое место.

— Ну что, паренек? Страшно? — ухмыльнулся Шрам, доставая из кармана нож. — Это хорошо, что страшно. Страх — он мозги прочищает лучше всякой водки. Впрочем, иногда и туманит как та же водка.

Шрам приставил нож к моему горлу. Я почувствовал холодную сталь, впившуюся в кожу. Казалось, нажми еще сильней — и потечет кровь.

— Значит так, паренек. Я повторять два раза не буду. Не люблю этого. Раз спрошу — и все. Ответишь правильно — отпущу тебя. А вздумаешь обмануть меня — сразу на тот свет и отправишься. Я тебе горло просто — чик! — и перережу. Боишься смерти? Вот у тебя есть шанс сейчас избежать ее. Слушай, что я спрошу. Внимательно слушай. И подумай очень хорошо, прежде чем ответить. От ответа зависит твоя жизнь.

Шрам посмотрел на меня жутким неживым взглядом, словно заменил свои глаза на стекляшки кукол. Спросил:

— Где наше золото?

— Что? — растерялся я. — Какое золото? Мы ничего не брали!

Шрам тяжело вздохнул. Лицо его посерело, стало жутким, звериным.

— Я же сказал тебе, паренек. Подумай сначала, а потом отвечай. Зачем так глупо жизнь разменивать?

— Мне нечего ответить на ваш вопрос, — стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, ответил я. — Золота мы вашего не брали. Вообще его не видели.

— Не видели? — ухмыльнулся Шрам. — А мне кажется, что ты врешь.

Он вдруг принялся что-то искать у себя в куртке, хлопая по ней ладонью.

— Узнаешь это?

Спросил он, доставая из внутреннего кармана куртки что-то продолговатое. Я пригляделся… и взгляд мой выдал меня.

— Ага, узнал! — улыбнулся Шрам. — Это геологический молоточек. Им геологи породу разбивают. Смотри, какой острый оконечник. Любой камешек разобьет. А представь, что будет, если им по голове дать?

Здоровяк, стоящий рядом, загоготал.