Алу: так плачет ветер

— Укутайтесь, — проходя мимо, магистр передал мне поднятое им с пола одеяло. Я тут же закутала ноги и вздохнула. Мой взгляд привлекла ночная рубашка, оставшаяся на полу. Я нагнулась, не выбираясь из кресла, схватила ткань и спрятала её между подлокотником и бедром.

Скрипнуло кресло рядом. Раздался легкий вздох. Стараясь занять руки, я принялась заплетать привычную косу, краем глаза отмечая, что магистр сел, наклонившись вперёд и уперев локти в колени, прижимая сцепленные ладони к губам.

Собрав волю в кулак, я решилась. Бесполезно убегать от правды, она всё равно на шаг впереди. Ей уже открыты все пути и события, а мне теперь остаётся вслепую догонять её, в темноте ударяясь об острые углы.

— В кого я обернулась? — задала я самый главный вопрос, на который не решилась ответить сама. Но мне нужно подтверждение, нужно это услышать от кого-то другого и понять, что я не сошла с ума. Или сошла.

— В фоксу. Вы обернулись лисой, — слова прозвучали приговором. Я втянула в себя воздух, сжала притянутые к груди колени, впиваясь пальцами в твёрдые кости, стиснула зубы, чтобы сдержать протяжный стон, рвущийся из глубины груди.

Когда-то мне казалось, что хуже быть не может. В конце концов, я родилась не способной к обращению, но меня приняли в клан. Хуже только канемы. Но существовал ещё третий вариант. Изгои, которым нигде нет места. Те, кому приписывали странные способности. Те, кого недолюбливали все. Дикари, живущие в лесах или обманывающие честных оборотней в городах. Отпрыски бога-лиса Мэндокса 21 , созданные на зло другим богам и приносящие раздор, ложь, обводящие вокруг пальца, способные запутать тебя и зачаровать твой разум. Вот кем были фоксы по мнению большинства. И я оказалась одной из них.

21

Мэндокс — бог-лис; бог обмана и неудачи, считается отвергнутым богом, о котором не принято говорить. Создатель фоксов.

Что скажет Клара? Что скажет Лиркс?

— Вижу вы удивлены, — кивнул магистр самому себе, вырывая меня из спирали панических мыслей. — Полагаю, вы все эти годы незадолго до полнолуния употребляли некое зелье под каким-то предлогом. Его остатки были найдены при вашем похищении, — голос его звучал сухо и практично, держа меня на поверхности.

— Зелье, подавляющее боль, — прошептала я, стараясь сосредоточиться на этой мысли, а не на страхе. — Я пила его каждый месяц за несколько дней до полнолуния.

— Боль начинала появляться тогда, когда вторая сущность просыпалась и пыталась вырваться наружу, — пояснил он, словно читал лекцию в учебной аудитории. Я кивнула.

— Я плохо себя чувствовала последние дни, думала это реакция на отсутствие зелья… — поджав губы, я не закончила предложение. Наружу рвалось то, что было взаперти столько лет именно из-за зелья. Неудивительно, что, потеряв контроль, я побежала в лес. Лисе не терпелось ощутить свободу. В ответ на эту мысль что-то в области сердца толкнуло меня тёплом. Я тихо ахнула, прижав руку к груди.

— Вы в порядке, госпожа Лунар? — проследив за моими движениями, спросил магистр.

— Да, просто непривычно, — погладив область под ключицами, проговорила я.

— Это пройдёт. Скоро ваши ипостаси станут едины, вы будете ощущать это как продолжение себя, как любую вашу конечность, — он задумчиво постучал себя по подбородку и бросил на меня неопределённый взгляд. — Зачем же даксу Георгу прятать у себя в клане фоксу? И ладно бы он пользовался какими-то вашими врождёнными талантами. Но нет, он подавлял ваши способности с самого детства, — мысли его теперь были далеко, и он пустым взглядом смотрел в камин.

— Я не знаю, — нервно пригладив волосы, я передёрнула плечами. Скорее всего, чтобы защитить меня от чего-то. Иная причина не приходила мне в голову. Да, он игнорировал меня большую честь жизни, но я никогда не слышала от него плохого слова, а дакса Августа и вовсе занималась моим благополучием, отправила на учёбу и распорядилась о приданном.

— В великодушное сердце дакса я не поверю, — тем временем продолжил магистр, а я поморщилась от его слов. — Не смотрите так на меня, — он почти снисходительно покачал головой. — Дакс не славится своей терпимостью.

— Я никогда не слышала из его уст ничего плохого, — продолжала сопротивляться я. Дакс Георг принял меня, дал шанс, отправил сюда с Кларой. Вряд ли он потратил бы на меня столько сил из ненависти. Да, он не был мне отцом, он часто отсутствовал. Но меня приняли в семью благодаря ему, а дакса Августа стала опекуном, заботящимся о моих нуждах. Кто знает, от каких опасностей меня таким образом защитили?

— А вы часто с ним общались или раз в год удостаивались кивка головой и на этом всё? — магистр без труда смог найти открытую рану и капнуть туда яд.

— Не часто. Но дакса Августа всегда была добра.

— Может даксе Августе попросту неизвестно о вашей истиной сущности, — задумался магистр. — Но нас волнует не она, а дакс Георг. Вы можете оказаться его дочерью, — наклонившись вперёд, заявил он. Сердце в моей груди замерло. Каков шанс? — Это объясняло бы ваше присутствие в клане. И я слышал, что он ведет довольно раскрепощённый образ жизни.

— Возможно, у него есть бастарды, — до меня тоже доходили подобные слухи. Я хорошо помнила шепотки за спиной, когда только появилась в клане, но отказывалась в это верить. Вот только какая ещё могла быть причина приютить ребенка, способного настолько повредить его положению?

— Но вы стали исключением, если вы одна из них, — он снова задумался, лицо его потемнело. Мне стало неспокойно. Что магистр собирается делать с этой информацией?

— Вы раньше встречали фоксов? — решила я перевести тему, отвлекая его.

Магистр, конечно же, предвзято относится к волвам. И это легко понять. Я видела, что сделало с братьями одно упоминание о канеме. Его личность их не интересовала, лишь то, кем он родился. И теперь магистр отвечает тем же, не желая разбираться, праведная душа перед ним или нет. Дакс Георг правит волвами уже почти три десятилетия и не стремится поменять отношение общественности к канемам. Но для меня он и дакса Августа стали спасанием, и я не могла просто отбросить это прочь.

Все эти годы я была одной из волвов. Часть толпы со своими заботами. Меня волновало лишь собственное благополучие. Я принимала как данность: волвы ненавидят канемов. На этом всё. Это не казалось несправедливым, просто закон жизни. Зимой идёт снег, волвы ненавидят канемов. Однако на постоялом дворе во мне что-то изменилось, впервые я задумалась и решила сама что-то изменить. А теперь… теперь у меня в окружении появился канем. И это вдруг стало личным. Магистр больше не лицо в толпе, он помог мне уже дважды. Он теперь стал не просто канемом, а кем-то, кого я знаю.