Амадзин

Однако, если упокоить колдуна, синий камзол и пару лейтенантов в главном шатре, а потом ещё и уйти незамеченными — это будет номер совсем другого масштаба. Про такое легенды складывают. После такого половина солдат просто разбежится кто куда и в горы никогда носа не сунет.

И ведь нет в этом ничего невозможного. Как стемнеет стену вскроем. Коготь лунное серебро с тихим гудением резал, а уж любое полотно разделать должен вообще без звука. Тихонько внутрь проберёмся, два-три прыжка на каждого — это пяток ударов сердца, так же тихо выйдем. Можно даже не убегать, прямо на этом же кургане и схоронимся или на том, что навесы солдатские от Сталагора закрывает. Лучше на том, а то в шатре разрез останется, могут наступить на нас невзначай при расследовании. Усядемся, завтракать станем и наблюдать за суетой.

Вот уже и темнеть начинает, я осторожно повернулся к Волану и запустил руку ему за шиворот. Нащупал мешок под меховой накидкой. Повозился немного — неудобно одной рукой развязывать. Вытащил флягу, свёртки с едой.

Пока перекусываем я поделился планами.

– Мешки нужно срезать.
– Зашептал дворф.
– Чтоб не мешали.

В самом деле: не вставать же и скидывать куртки. Я запустил руку себе за пазуху и обрезал лямки, поворочался и вытащил мешок через низ. Промучился четверть часа с этим делом. Стараюсь шевелиться как можно меньше, вечереет конечно, но ещё довольно светло. Зато мешок свой достал и мы воды напились, у Волана во фляге наливка. Пить крепкое перед ответственным делом глупо, а я дедову флягу захватил с собой.

Как раз окончательно стемнело, так как это в горах и бывает — стремительно и незаметно, будто свечу задули. В лагере кроме костров разожгли жаровни, оба патрульных, что бродили вдоль скал, достали фонари на масле. Ходят от жаровни к жаровне. По мне так караулить лучше совсем в темноте, чем когда тебя факелы и фонари ослепляют и невозможно различить что происходит за границей освещённой области.

Сквозь материю шатра тоже свет пробивается в некоторых местах. Как по заказу именно там где резать будет лучше всего — темнота, даже подозрительно как-то. Для начала прокалываю маленькую дырку и заглядываю одним глазом. Волан по сторонам смотрит, если кто в нашу сторону внимание обратит сожмёт мне ногу у щиколотки.

Внутри отгороженная толстыми одеялами комнатка два на два шага, посередине табурет с пропиленной дырой посередине. Я немного растерялся, куда это нас угораздило? Разрезаю стену чуть больше и сразу всё понимаю по запаху. Это вам не горская столица где у каждого отхожего места водяной замок — это люди. Ведро под табурет поставили и довольно. Фу! Вонище. Зато засады тут точно нет.

Разрезаю матерчатую стенку во всю длину, чтобы пролезть можно было свободно, вдруг назад придётся на бегу выскакивать. Влезаем по очереди. Внутри вдвоём тесно, но нападать нужно одновременно. Медленно и осторожно отгибаю в сторонку одеяло занавешивающее проход. Волан это делает с другого края. Ему тоже нужно видеть куда прыгать.

Впереди короткий коридорчик, стены которого состоят из таких же одеял. Дальше залитая светом нескольких масляных фонарей комната. Горелым маслом даже сюда тянет, перебивая запах ведра под ногами. Стол стоящий в комнате видно только частично, рядом на стуле сидит мужик в поддоспешнике. У полога, на другой стороне комнаты, два гвардейца охраняют выход. Голоса спорящие внутри им не принадлежат. Значит в зоне которую мы не видим ещё двое — всего пятеро.

Спор перешел на повышенные тона, мужик в поддоспешнике привстал и начал стучать пальцем по столу что-то доказывая.

– Я говорю! Надо брать!

– Сначала гвардов на входе?
– Воспользовавшись шумом спросил Волан.

– Давай. Потом твой спорщик, я остальных, ты на подстрахе.

– Понял.
– Напарник вытащил оба кинжала, сразу налившихся чернотой, она даже в темноте выделялась.

– На три.
– Шепнул я потянув рукоять Когтя.
– Раз. Два. Три.

Тихие хлопки раздались почти одновременно. Напарник, правда, немного запоздал появившись у гвардейцев на пол удара сердца позже. Особо это на происходящем не отразилось, просто прозрачной волной от появления дворфа мне заложило уши и колыхнуло волосы.

Я воткнул Коготь прямо в грудную пластину доспеха. Волан оба кинжала куда-то подмышки своему гвардейцу. Не дожидаясь пока тела обмякнут и завалятся разворачиваемся лицом к остальным.

Вбуфф! Дворф уже втыкает кинжал в горло стоящему у стола мужику. С другой стороны стола синий камзол с рукой в лубке, развалился на стуле и закинул обе ноги на столешницу. У матерчатой стены на топчане лежит дед в сером балахоне сложив руки за голову. Колдун важнее всех. Вбуф! Я втыкаю в его грудь клинок, вытягиваю, рывком перерезаю горло — чтоб наверняка. Вскакиваю разворачиваясь к последнему выжившему.

Камзол за это время и ноги со стола убрать не успел, да он и не стремится как я погляжу. Глаза только выпучил так что брови до самих волос поднялись. Страха на лице нет, только удивление вперемешку с … Восхищён? Ещё бы, это ГОРЫ, дружок.

Мне тоже вспомнилось как он дротик отбил и телом своим колдуна закрывал. Даже неудобно его как-то Когтем убивать как барана. Большего заслуживает парень — бесстрашный и умелый воин передо мной. Хоть и выглядит молодо.

Элегантно вытаскиваю чёрный как вороново крыло короткий меч-нож. Совсем некстати понимаю, что клинок то мой верой и правдой служит мне уже несколько лет, а ещё он единственный в своём роде. Больше таких нет. После воронения он и вовсе красавец писанный, в некоторых странах за него наверное целый город купить можно, а он у меня до сих пор без имени. Я ещё после ковки его назвать хотел, но ничего в голову не пришло. Жуткий непорядок.

Теперь вот стою. Мне командующего кончать нужно, а я о мече думаю. Шаг не могу сделать. Тьфу. Что тут думать? Ворон — вот ему имя. Наверное именно так, в бою, рождаются настоящие клинки с собственными именами, а совсем не в кузнях.

Человек глянул как я остановился в нескольких шагах поигрывая Вороном и понял меня без слов. Спустил ноги, потянулся к опёртому о стол мечу, скинул ножны и встал. Схватка нечестной будет, он ранен, меч не в той руке, но поддаваться не буду. Быстро убью и все дела. Он сюда не на турнир ехал. И так ему много чести — с оружием в руках погибнуть.

Вижу в глазах парня — всё понимает и с участью своей уже смирился. Пора.

Пока я медлил удалось получше рассмотреть человека. Светлые волосы. Шрам от виска к уху идёт — что-то я слышал такое совсем недавно. Но главное: лицо знакомое. Нет, не знакомое, а похожее на кого-то, кого я хорошо знаю. Ай! Все они люди на одно лицо — ну их.

Делаю шаг занося руку для удара. Синий камзол не дёрнулся, стоит слегка приподняв клинок. Спокойный. Смирившийся.

– Великий амадзин.
– Такого учтивого голоса я от Волана не ожидал услышать никогда.
– Давайте быстрее кончать этого, а то их ещё двое ждут. До Квезы к утру не успеем.

Что он мелет? Я же и так собрался уже, неужели незаметно. Всё чего этим высказыванием можно было добиться — меня остановить.

– Что вы имеете в виду?
– На лице синего камзола проступило явное беспокойство.

И спрашивает парень глядя на меня, а не на Волана. Вот только мне ответить нечего, сам бы хотел знать, что мы имеем в виду. Ясно что напарник мне что-то объясняет. Не пойму только зачем иносказательно. Почему не прямо? Этот скоро никому ничего не скажет, остальные уже трупы. «Этого и ещё двое» - какие ещё двое? Внимательно присматриваюсь вокруг — нет, больше никого нет. Спрятаться тут совершенно негде. «Этот и ещё двое» - ТРОЕ!