Американец

Неподалеку от Балтимора, 21 декабря 1895 года, суббота

Этим вечером я снова сидел на кухне у Витька в «Трактире». Нехорошо, конечно. И он плохой пример подает, пуская посторонних на кухню, да еще и угощая. Впрочем, теперь Витек не готовил для меня отдельно, а просто увеличивал порции, заказываемые посетителями. На свою и на мою долю. Так что совесть его была спокойна. Продукты все равно его, время тоже. Минусом такого подхода было то, что выбор блюд зависел не от нас. Впрочем, при философском настрое это даже привносило дополнительный шарм.

Зато сам Витек за плитой преображался. Он становился поэтом. И говорил на любые темы. Я его интересовал только как слушатель, что мне, конечно же, было на руку. Самому мне рассказать было не о чем, боялся «проколоться», а из его рассказов я черпал многое о здешнем мире. Правда, о Европе рассказать Витек мог немногое. Период до приюта он просто почти не помнил. А в приюте они жили очень уединенно. Впрочем, и о приюте у него нашлась масса историй, забавных, грустных. Иногда и поучительных. Но больше было уже о САСШ. Тут он многое повидал, прежде чем устроился в свой «Трактир» совладельцем и шеф-поваром.

— Вот скажи мне, Юра, а ты, часом, не из «этих»?

— Из которых, этих? — не понял его я.

— Ну, есть такие, вместо девушек им мальчиков подавай.

Я только молча погрозил ему кулаком. Витек притворился, что он в смертельном ужасе:

— О, не бей меня своим смертельным кулаком, Юра — гроза ирландцев! — завопил он на всю кухню, — иначе некому будет закончить этот чудесный плов! Сам-то ты не справишься!

Я промолчал. Дурашливость на Витька нападала нечасто, но… Итальянские гены, видимо. Проще было переждать минуту, скоро он и сам посерьезнеет. И точно!

— Нет, ну правда, Юр, я все понимаю, у тебя небесная любовь… И твоя Мэри для тебя — лучшая из девушек… Но ты и сам понимаешь, что пока ты ей не пара. А когда станешь, принято помолвку делать, не свадьбу, так что года два-три тебе этой свадьбы еще ждать. И это в удачном раскладе, согласен?

Я молча кивнул.

— Ну вот! И что, ты два года намерен прожить монахом?! Да брось! Не стоит оно того! Давай лучше мы с тобой в Балтимор смотаемся. Город большой, и хоть и очень пуританский, но не сомневайся, где найти там девиц повеселее, я знаю. Расслабимся, время хорошо проведем!

Я помолчал. Нет, ответ у меня был готов сразу. Я просто не знал, как сказать, чтобы дошло. Но Витек, похоже, понял сам.

— Что, «проняло» тебя, брат, да?

Я кивнул.

— Да, Витек, именно «проняло», лучше и не скажешь. Я не монах, ты прав. А вот как представлю, что с кем-то, а не с ней, душа не лежит. Так что я пока лучше так. Станет невтерпеж, я тебе сам этот разговор и напомню.

— Странно как-то… — протянул Суворов, открывая крышку казана и добавляя какие-то пряности, — местные кричат «до свадьбы ни-ни», но парни у них и до свадьбы «гуляют». Только приличия соблюсти надо. А мы по их меркам — почти язычники. Да и дома нас праведниками никто не сочтет. Но ты собираешься сам, добровольно жить так, как они только на проповедях рассказывают. Рассказать кому — обхохочется!

— Все так, все так. Нелепо это, наверное. Но иначе не могу. Может быть, Витек, дело в том, что для меня чувство к Мэри — как часть билета в новую жизнь?

— Ну, так бывает… — неуверенно согласился Витек.

— Ну вот у меня так и случилось. У меня Мэри и перспективы в этой стране как-то воедино слились. Как суеверие какое-то. Дурацкое, наверное. Но мне кажется, что если я Мэри изменю, то она об этом как-то узнает. Или не узнает. Но все, на что я с ней надеюсь, и все остальные надежды… Они сразу «сломаются». Поэтому не могу я так, ни с этой девушкой, ни с этой страной.

Тут уже некоторое время помолчал Витек.

— А что «со страной»? — уточнил он.

— Ну, ты помнишь, я говорил тебе, что мечтал про Штаты? Рвался сюда, хоть родители не отпускали. И прорвался чудом, считай. Без денег, без документов, бродягой… И приняли меня тут совсем неласково, то афериста во мне подозревали, то в барак засунули землю долбать… И в бараке чуть не прирезали, так? В общем, не та она оказалась, Америка. Совсем не та, как мне рисовалось, уж поверь!

— Да верю я, верю! Стоп, подожди! — с этими словами Витек поднатужился и отодвинул котел с огня. — Уф-ф… Ну все, еще десяток минут, там все дойдет, и можно есть. Подожди еще пару минут, я пока чаю заварю…

Ждать пришлось не пару минут, а весь десяток. Пока Витек колдовал над зеленым чаем («кипятком заваривать и не вздумай! Вкус испортишь!»), пока накладывал порции для гостей, пока отправлял официанта в зал, пока нам наложил… В общем, я и забыл за это время, о чем говорил. А вот он, оказалось, помнил. И дал продолжение.

— Ну? Так ты закончил на том, что Америка оказалась не такой, как тебе мечталось. И?..

— Гм… И… — внезапные переходы Витька от шуток к серьезности и обратно нередко ставили меня в тупик, — а то, Витек, что хоть страна эта не такая и пока ничего не дала мне, но это я рвался к ней. А не она ко мне. Так что я пытаюсь понять Америку такой, какая она есть. На самом деле, а не в мечтах, рассказах и романах, понятно? И вот в этой Америке я и буду жить. Со своей Мэри, если она меня любит, понял? А другие мне не нужны!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«Рождество прошло великолепно. Мне даже довелось немного потанцевать с Мэри. И послушать, как она поет. Но помимо этого, как я ожидал, состоялся серьезный разговор с Мэйсонами. Я обрисовал, что делаю, и они назначили доклад на первые числа января».

Неподалеку от Балтимора, 8 января 1896 года, среда

После доклада мне был задан лишь один вопрос:

— Мистер Воронцов, но это уже не инженерная работа, а вы числитесь помощником инженера. Кем же вы видите себя в этом проекте?

— Менеджером! — коротко ответил я. — Предлагаю ввести должность «менеджер проекта». Приравнять в правах, ответственности и зарплате к руководителям филиалов. Ну и премию назначить, в зависимости от результата.

«Сам» Элайя Мэйсон немного подумал, пожевал губами и ответил:

— Не пойдет! Подождите, мистер Воронцов! Я не договорил! Так вот, ваше предложение глубоко оскорбит руководителей филиалов. Они ведь не просто набранные сотрудники, Юрий, они — члены Совета директоров. И все они компаньоны, пусть и младшие. Они входили в бизнес со своими активами. Кто-то — с готовой небольшой компанией, кто-то — с удачным подрядом, даже Ганс Манхарт внес в дело свой патент. Хороший патент, уверяю вас. Ценный. И приравнять простого наемного сотрудника, пусть и с идеей, но без актива… Они меня не поймут, Юра! Будет бунт, точно вам говорю!

При этих словах «дядя Билл» важно кивнул. А его племянник продолжил:

— Вот если бы и у вас нашлось что-то, что вы могли бы внести…

— Есть у меня что внести! — решительно ответил я. Тут в горле пересохло…

Я вдруг осознал, что не я, а сам отец моей Мэри — самостоятельно — предложил мне путь, как стать компаньоном. Отступать было глупо… Так что я сделал глоток содовой и продолжил немного сиплым голосом, но твердо:

— Сейчас оно еще плохо работает, я эксперименты веду… Но к концу февраля будет и рабочий образец. Обещаю! У меня будет что патентовать!