Американский ниндзя 3-4-5
Шрифт:
Изумо повернулся в сторону храма и, вытащив из широких рукавов желтого праздничного кимоно руки, сложил их в мудре Невидимости.
Несколько раз повторив движение, он извлек из-за широкого пояса ниндзя-то и, обнажив лезвие, описал им круг над головой Шона. Вернув ножны за пояс, он передал меч ученику в руки, а потом, поклонившись ему, выпрямился и, не говоря ни слова, направился по каменной дорожке к храму.
Желтый шелк кимоно еще долго мелькал между свисающими до самой земли ветками деревьев, а потом растворился в ночной тьме.
Шон остался сидеть на месте в ожидании возвращения
Внезапно в голове Шона зазвучал голос Изумо: Шон огляделся, но Учителя нигде не было видно. Только ночь окутывала все вокруг своим черным покрывалом. Изумо рассказывал:
— Будда сказал: если ты знаешь имя Маричи и постоянно повторяешь его про себя, люди не смогут постичь или узнать тебя, не смогут поймать тебя, связать или причинить боль, не смогут тебя обмануть… — голос Изумо становился все тише и тише, пока наконец не исчез совсем.
Шон прикрыл глаза и представил себе внутренние покои храма, Учителя, стоящего у статуи бодхисаттвы… Неожиданно картинка стала настолько четкой, что смогла поспорить с реальностью. В голове Шона вдруг вспыхнули слова Учителя, которые тот сказал недели две назад: «Велик Будда и его приближенные, велик этот мир».
И тут Шон почувствовал, что там, в храме, Изумо улыбнулся ему. Свеча в фонарике вздрогнула и стала гаснуть, но через мгновение вспыхнула с новой силой.
Изумо снова вышел на лужайку и, держа перед собой в руках амулет, стал медленно приближаться к Шону, бесшумно ступая по каменным плитам дорожки.
— Реки твоих неудач, — тихо сказал Учитель, — теперь превратились в реки твоих возможностей. Смерть твоего отца открыла перед тобой Путь. Сегодня настал тот день, когда ты должен идти навстречу твоей судьбе. Один.
Подойдя вплотную к Шону, Изумо повесил на его шею медальон с изображением двух иероглифов, означающих Невидимость и Неуязвимость. Закрыв замок цепочки, Изумо сложил руки перед собой и, отойдя на два шага, произнес необыкновенно торжественно
— Твое обучение закончено, Шон Теперь ты — ниндзя.
Джексон направился в сторону неказистого двухэтажного здания, окрашенного в серо-горчичный цвет, на фронтоне которого, под большим металлическим гербом Трианы (вписанные в круг три белых дельфина на голубом фоне), значилась надпись «Генеральное управление полиции Сан-Моник»
Кертис шел решительной пружинящей походкой, далеко выбрасывая руки и громко цокая по булыжникам подковами тяжелых армейских ботинок. Камуфляжные штаны и футболка без рукавов с линялыми защитными пятнами придавали ему устрашающий вид
Миновав три полицейские машины, припаркованные на площадке у входа, он прошел через большие стеклянные двери в просторный холл, сизый от дыма сигарет
Вдоль всей стены тянулся высокий деревянный стол, напоминающий стойку бара. За ней, вместо ловких парней в белых рубашках и с шейкерами в руках, стояли сурового вида полисмены в форме такого же цвета, как и их учреждение
Несколько дежурных
клевали носом за дисплеями стареньких компьютеров, кто-то лениво болтал по телефону, обсуждая явно не служебные вопросы Двое полицейских держали под мышки пьяного в стельку мужчину; сидящий перед ними за стойкой дежурный делал записи.Пьянчужка болтался из стороны в сторону, попеременно заваливаясь то на одного, то на другого стража порядка, бормотал что-то нечленораздельное и сплевывал разбитыми в кровь губами прямо себе под ноги.
«Веселая, однако, у ребят работенка», — подумал Кертис.
Подойдя к стойке, он обратился к пухлому офицеру, с лицом, напоминающим бульдожью морду.
— Извините, — Кертис добродушно улыбнулся, — с кем я могу поговорить?..
Полисмен опустил голову, взял со стола какие-то бумаги и, отойдя от стола к металлическим шкафам, находившимся за его спиной, положил ненужные уже ему бумаги на полку.
Вернувшись на свое место, он посмотрел на Кертиса полными усталости глазами и тяжело вздохнул.
— Извините, — еще раз вежливо повторил Джексон, — скажите, пожалуйста, с кем я могу поговорить?
Его вопрос снова остался без ответа.
Офицер, широко разинув рот, с наслаждением зевнул и, опустившись за стол, принялся лениво перебирать пачки газет.
Такое поведение представителя власти начало постепенно раздражать Кертиса. Но он дал себе слово быть по возможности дружелюбным и только подумал: «Может, он глухой?»
Признав идею глухоты полицейского наилучшим вариантом, при котором не надо было разносить полицейский участок и можно было, несмотря на все препятствия, продолжать оставаться дружелюбным и дальше, Кертис набрал в легкие побольше воздуха и закричал:
— Я извиняюсь, офицер! С кем я могу поговорить по поводу…
— Он не понимает по-английски, — услышал неугомонный посетитель рядом с собой спокойный голос.
Возле него, облокотившись о стойку, стоял высокий чернокожий полисмен с бородой и лениво курил.
— Я вижу, сержант, что вы понимаете по-английски, — выдохнул Керт.
— Ну и что? — полисмен выпустил клубы дыма прямо ему в лицо.
— С кем я могу поговорить по поводу пропавшего без вести? — проговорил Джексон, подождав, пока рассеется дым.
— С капитаном, — лениво отозвался тот. — Это туда, — он указал на дверь, на которой висела табличка: «Начальник управления».
Полисмен открыл дверь и проводил Кертиса внутрь.
Это был обычный кабинет, какие чаще всего можно встретить в подобного рода учреждениях. Большие шкафы с документацией, стоящие вдоль стен, никаких излишеств и в качестве украшения — пара сейфов.
За большим столом сидел средних лет мужчина в форме. Смуглое лицо его было напряженно-сосредоточенным, на мясистом блестящем носу сидели маленькие очки с толстыми линзами, делавшие глаза крошечными точками.
Закрыв толстую папку, он отложил ее в сторону и, степенно сложив руки перед собой, приготовился слушать.
— Здравствуйте, — не заставил себя долго ждать посетитель. — Я Кертис Джексон.
Капитан слабо кивнул и указал на стул, стоящий рядом. Джексон сел.
— Чем обязан вашему визиту, мистер Джексон?