Аморальное

Первым делом она купила набор метательных ножей. Очень дорогой набор. Она мечтала об этом давно, с того самого дня, как приобрела мишень и увидела на прилавке гладкие тёмно-серые лезвия с матовой чёрной гравировкой на рукояти.

– Хотите попробовать?

Она тогда испуганно посмотрела на продавца, она не привыкла к дружелюбию со стороны персонала.

– Можно?

– Да, конечно.

Он любовно извлёк из кожаного чехла один нож и бережно протянул его Имтизаль. С той же бережностью она взяла лезвие из осторожных рук консультанта.

– Чувствуете, какая лёгкая сталь? – он выставил изрезанную мишень и кивнул на неё. Имтизаль замахнулась и метнула нож, он еле попал в мишень и вонзился почти в самый край. Ими побоялась посмотреть на консультанта, она боялась увидеть разочарование на его лице. Он достал нож из мишени, нежно вытер его полирующей тканью и убрал обратно в чехол.

– Этот набор идеально подходит для профессионального спорта. У вас скидка 10%.

Ими кивнула ему и посмотрела на карточку, которую ей выдали при оплате за мишень. Даже со скидкой 70% ей бы не хватило денег.

Кидать кухонные ножи было как-то несерьёзно, хоть она и привыкла к этому, но те, которые она купила теперь, с матовой гравировкой на рукояти и бронзовыми вставками, были поистине потрясающими: она не могла забыть их с того дня, как увидела в магазине. Потом она купила новый бинокль и крупные, скрывающие пол-лица солнцезащитные очки, она перестала готовить в общежитии и почти всегда питалась только в ресторанах. Потом она стала покупать много дорогого белья, вечерних платьев и аксессуаров – ей нужно было на что-то тратить деньги, чтобы об их наличии никто не узнал. Ей не нужны были деньги, и Имтизаль совсем не знала, что с ними делать, но она была совершенно беспомощна перед желаниями Артура. Пару раз он и сам дарил ей украшения, по его словам, принадлежавшие его бывшей жене и совершенно не нужные ему теперь.

Она никак не могла понять, зачем всё это ему нужно. Почему он не заказывает девушек в эскорт-агенствах. Почему он, весь такой интеллигентный и воспитанный, называет себя близким другом Джереми, педофила и крайне грязного человека, замешанного в очень многих преступных каналах. Артур был самым странным человеком из всех, кого ей доводилось видеть. Он мог бы показаться даже более странным и тёмным, чем она.

Время этих отношений было, должно быть, самым женственным периодом в жизни Имтизаль: она впервые так много заботилась о своей внешности, так много тратила на себя и училась соблазну. Училась быть женщиной. Артур считал её красивой, называл её величественной и благородной и любовался её телом и холодом на лице. Но временами ему хотелось от неё тепла, а она не могла сопротивляться, и ей приходилось учиться улыбаться, учиться ласке и заботе, учиться нежности, учиться женственности и флирту. Она со всем усердием пыталась учиться тому, что он от неё хотел, и так её образ стал ещё более странным: девушка с рельефными лицом и телом, крупными костями, мёртвыми глазами и губами, вся неженственная, неправильная, грубоватая, ледяная и отталкивающая, она как-то умудрялась двигаться плавно, аристократично, мягко и легко, заставляя не замечать холодную тяжесть своей каменной внешности. В ней временами стала проступать та странная привлекательность, которую магическим образом Артур заметил сразу: странная экзотическая манящая загадочность. Имтизаль стала дышать этим ради него. И хотя она так толком и не научилась флиртовать, всё же, через Артура она обрела очень многое с профессиональной точки зрения. И хотя она вовсе не собиралась продолжать работать в будущем, в том будущем, к которому стремилась и которое расчертила и растушевала в своих планах, она понимала, что изменила свой профиль, и теперь уже может расцениваться, как эскорт, а не просто девочка для БДСМ. Но об этом она не думала: она не только не собиралась никогда больше торговать телом, но и даже сейчас не считала себя проституткой.

Потом он стал заказывать её чаще: каждые три дня. Иногда ещё чаще. Ими так привыкла к этому графику, что и в свободные дни прокрадывалась к дому Артура и наблюдала за ним через окно, иногда пробовала выслеживать его и на улице, но это было неинтересно: он практически не ходил пешком и всегда находился в труднодоступных местах. Но всё же Ими узнала, что он работает на Пайн-Стрит, в самом центре Даунтауна Сан Франциско. Пробраться в офисное здание было куда сложнее, чем в дом Джексона, и Ими даже пытаться не стала, хотя мысли об этом посещали её часто. Однажды Артур заметил отсутствие своего галстука, и Ими честно пришлось признаться, что это она забрала на память. Он не возражал. Не заметил он только микрокамер и жучков, глубоко запрятанных по всему его дому.

Для Ими так и осталась загадкой его извращённая привязанность к ней. Артур только пожимал плечами и говорил, что у каждого свои представления о сексуальности. Он говорил, что они не делают ничего противозаконного: они всего лишь друзья, которые время от времени спят вместе, а он, как наиболее обеспеченный из них двоих, делает подарки. Так и было в каком-то смысле.

Не меньшей загадкой, чем она для него, был он сам, и Имтизаль изнывала от попыток понять его. Чем дольше она его знала, тем заметнее для неё была его неестественность в моменты застенчивости и добродушия, тем ощутимее проступали пары холода в его речи, тем больше недомолвок и странностей оттеняли его слова. Такое для Ими было непривычным: что Омара, что Джексона Ими знала лучше, чем кто-либо другой, и это дарило ей спокойствие. Невозможность же понять Артура полностью, освятить все пролежни его души и слышать подтекст любого его слова бросала Ими в агонию, заставляя всё чаще и чаще наблюдать за ним во время встреч с партнёрами, клиентами, друзьями и женщинами, во время одиночества, во время даже сна. Она всеми силами пыталась понять, что он за человек, и едва ли ей это удавалось.

Ими полностью забросила изобразительное искусство – она больше ничего не успевала. Она с трудом успевала учиться, катастрофически страдало время сна. Она еле дотянула до зимних каникул, чтобы впервые за три месяца поспать дольше трёх часов. Домой она не вернулась: сказала родителям, что на работе не дают отпуск, к тому же у неё не закончено исследование в университете. Так совпало, что той зимой вся семья распалась: Карима со студенческой компанией уехала в Канаду, Имем с девушкой – в Нью-Йорк, а Джафар и Алия – в Марокко. Ими снова повезло: никто не придал значения причинам, оставившим её в Сан Франциско.

Теперь она могла полностью посвятить себя Артуру, написала его портрет, который подарила ему на Рождество.

– Я знаю, ты мусульманка. Я атеист. Так что у нас равные права на Рождество, – сказал он с улыбкой, рассматривая свой подарок. – Это очень красиво.

– Я атеистка.

– Серьёзно? Давно?

– С рождения.

– Слишком ты скромна для атеистки.

– Раздеться?

– Мне тоже кажется, что так будет лучше.

Он был весел, но тонко намекнул Ими, что в их расположении только утро до восьми часов. Всю неделю он был занят, чем дико расстраивал Имтизаль: он редко бывал дома, поэтому камеры в его доме и машине мало чем помогали. Он позвонил ей только на выходных, но всё равно позвал не домой, а в отель, где обедал.

Поначалу всё это очень огорчало Ими, но решение проблемы она нашла в учёбе, на которую времени прежде не хватало и, вероятнее всего, не стало бы хватать и после рождественских праздников.

Так и оказалось. Постепенно в январе всё стало возвращаться в привычное русло.

Постепенно туманность его личности светлела для неё. Она видела, что он жестокий человек, твёрдый и принципиальный. Он чтит понятия морали и уважает их в людях, он честолюбив и горд, но не тщеславен. Но при этом он способен на предательство: прослушивая телефонный разговор, Ими узнала, как Артур не сообщил другу сроки сдачи проекта, обрекая его на провал и лишая себя конкуренции. Мораль в полном смысле слова для него существовала только внешне. Он был вежлив с людьми лишь из привычки, он старался всем понравиться и очаровать своей добротой, так же, как пытался очаровать и Имтизаль: это настолько вошло в его образ жизни, что Артур не ставил разницы между социальными слоями людей и был приветлив со всеми, даже с ней, с проституткой, игравшей роль жертвы БДСМ. И никак нельзя было понять, как и к кому он относится: казалось, он вёл себя одинаково со всеми. До тех пор, пока общество того или иного человека не начинало ему мешать. Он был невероятно умён, и всю степень его образованности не знала даже Имтизаль: Артур всегда держался просто и не кичился своими заслугами. Открытыми для неё оставались два вопроса: истинные мысли Артура, степень его жестокости и беспринципности, всё то внутреннее и запертое, что никогда не имело выхода, и причины увлечения Имтизаль. Артур действительно не пользовался услугами проституток, как и признался Ими в первый день, но в его обществе она видела женщин. Они не брали деньги за то, за что брала она, но выглядели куда привлекательнее, чем Ими, были старше, чем Ими, выглядели более зрело, женственно и соблазнительно. И человечно.

Единственный ответ, который она могла дать на второй вопрос – ему нравились взаимная честность и его собственная роль экспериментатора. Ведь он действительно лепил из Ими всё, что хотел, а она молчала, и плата за их отношения была самой низкой из всех возможных с женщиной – денежной и предварительно зафиксированной.

Для решения первого вопроса можно было бы использовать психотропные препараты, стирающие оковы разумного поведения, но Ими видела Артура пьяным: он лишь веселел и терял координацию в пространстве, алкоголь нисколько не пробуждал в нём тирана. Проще всего было бы самостоятельно спровоцировать его, вывести из себя, дать потерять контроль и выплеснуть всё тайное на Имтизаль. Но позволить себе такое она не могла. Оставалось ждать удобного случая, чтобы подстроить подобную встречу с кем-то другим и создать для Артура полную безнаказанность.

Близилось лето, и снова требовалась отговорка для родителей. Но везение снова всё сделало за Ими: скончался её дедушка, и Джафар с Алией снова уехали в Марокко. Ими на весь июнь осталась в городе с Артуром. Потом его перевели на месяц в Чикаго, и она поехала за ним, о чём он даже не знал, остановилась в том же отеле и каждый день имела возможность видеть своё божество.

Потом он вернулся. На следующий день вернулась она. Но он так и не позвонил, и ей пришлось снова выйти на слежку. Он не позвонил ей ни разу за весь остаток августа, не звонил и в сентябре. Она не очень расстроилась: главное, что он по-прежнему жил в Сан Франциско, в его доме исправно работали камеры, и она могла за ним следить. Позже она даже установила маяк на его автомобиль, и теперь найти Артура никогда уже не было проблемой.