Аморальное

Однажды Луис, один из друзей Артура, которым он дал её телефон, спросил, много ли у неё клиентов.

– Три.

– Да ладно! Только мы?

– Да.

– Нового третьего будешь искать?

– В смысле?

– Ну, вместо Артура.

Она промолчала.

– Он тебе сказал?

– Раз он проститутке сказал о своём переезде, почему бы не сказать другу.

Ими лежала у него на груди и поначалу только распахнула глаза шире.

– Если разрешишь, я дам твой номер приятелю.

– Но он не сказал город.

– Артур?

– Да.

– Лондон, конечно. Там ведь штаб-квартира.

Молчание.

– Ну так, могу дать номер?

– Нет, – и, чуть помолчав, добавила, – я и так еле успевала.

Она больше не говорила с Луисом: когда он уснул, оделась, забрала деньги с тумбочки и побежала к дому Артура. Там ещё горел свет, и она увидела его фигуру в окне: это значило, переезд пока ещё только планировался. Она лежала в траве под кустами розы, отчаянно смотря на Артура, сидевшего за столом и копавшегося в бумагах. Она пока ещё не очень осознавала произошедшее. Она только с болью понимала, что впереди снова пустота, снова болото, в которое ей жутко не хочется попадать, вязнуть и гнить, как раньше, как уже целых два раза, когда вся жизнь превращалась в оттенки чёрного и их тени. Ими уже знала, что Артур не полетит в Англию. И знала, что не удастся незаметно вывезти тело домой. Это слишком опасно, пять тысяч километров без собственной машины. И если вдруг что-то о ней бы всплыло, многодневное отсутствие алиби оказалось бы слишком некстати. И она всё с б'oльшим и б'oльшим отчаянием понимала, что придётся потерять это тело. Она с трудом заставила себя не идти к Артуру прямо сейчас, чтобы в мыслях Луиса не возникло цепи хронологии. Правда, и на такой случай у неё было любимое решение, и оно бы Луису не понравилось. И благоразумию Ими не понравилось, поэтому она всё же заставила себя вернуть контроль: для начала следовало узнать, когда он уезжает. Ими недвижно лежала в траве ещё два часа после того, как Артур лёг в постель, потом пробралась в дом и поразительно быстро нашла билет: датой стояло восьмое октября, а это значило, что времени оставалось меньше недели.

Она впала в отчаяние, долго сидела на побережье, смотрела на воду и пыталась примирить себя с потерей. Утешала себя тем, что теперь, зато, можно было бы полностью дать себе свободу в действиях, не заботиться о сохранности тела и довериться внутреннему голосу. Потом можно было бы наделать фотографии и хранить их в качестве памяти о нём. Она пыталась себя утешить этим и не могла. Смирение так и не приходило.

Она позвонила Артуру в дверь вечером шестого октября, предварительно осмотрев дом и убедившись, что жалюзи опущены. Она подготовилась, надела джинсы, армейские ботинки, футболку в обтяжку, толстовку и перчатки. На спине – рюкзак с ножом, кастетами, кошельком, фотоаппаратом, двумя парами запасных резиновых перчаток и всякой мелочью. Артур очень удивился и не сразу открыл дверь.

– Привет, эм, что-то случилось?

– Привет, да.

– Ну, проходи.

Он растерянно отошёл в сторону, впуская её в дом.

– Ты уезжаешь? – тихо спросила она, снимая рюкзак с плеч. Артур удивлённо разглядывал её экипировку, и Имтизаль пояснила: – Я с тренировки.

Он понимающе кивнул.

– Да, в Англию переводят. Откуда ты знаешь?

– Луис сказал.

– Понятно.

Повисла пауза.

– Ими, я немного работал…

– Я ненадолго.

– Ну ладно, давай пройдём. Тебе сделать кофе?

– Нет, спасибо.

Он потёр лоб.

– Ты не обижайся, ладно. Просто мне всё это начало казаться неправильным. Мы переобщались, наверное.

Она промолчала.

– Дольше было уже нельзя, я не мог. Поэтому не звонил. Ты бы завязала.

– Уже.

– Серьёзно? Ты же виделась с Луисом.

– Больше не буду.

– Похвально.

Она сняла толстовку.

– В перчатках не жарко?

– Пальцы замёрзли.

Она начинала нервничать. Она смотрела ему в глаза с неистовой болью, никогда и ни с кем ей ещё не было так тяжело прощаться. Ещё было рано, ещё не пришло время, она ещё не видела Артура насквозь и он ещё не стал поистине е ё человеком, какими были Джексон и Омар. В его жизни ещё было так много того, чего она не знала. Ей было мучительно больно потерять его раньше срока.

– Ты же не будешь грустить?

– Ты вернёшься?

– Да… через год, может, раньше. Может, позвоню тебе, – он улыбнулся. – Но не надо всё это воспринимать… т а к . Да, я называл нас друзьями, – он посмотрел на люстру, задумался и пожал плечами. – Ради ролевой игры.

Молчание.

– Так зачем… ты пришла?

– Попрощаться.

Её голос был таким неровным, болезненным и тихим, что Артур похолодел.

– Я тоже буду по тебе скучать, – медленно отчеканил он, даже не пытаясь звучать искренне.

– Нет.

Теперь в её голосе была доля вызова, и Артур начал чувствовать раздражение. Он любил безмятежность и порядок не меньше, чем их любила Имтизаль, и теперь, когда перед ним стояла истеричная женщина, он чувствовал себя в некотором агрессивном смятении.

– Ты же не влюбилась в меня, правда? – неохотно и мрачно выдавил он.

Она промолчала.

– Всё настолько плохо?

Она кивнула. Губы дрогнули, лицо скосилось.

Артур вздрогнул.

– О господи, Ими. Ты же всегда была такой безразличной льдышкой, в чём дело?

– Мне очень жаль...

– Ими, тебе всего двадцать лет. Ты умнее своих сверстниц, должна была изначально всё правильно понимать. Я даже не думал, что... что ты всё это воспринимала так близко к сердцу.

– Теперь поняла. Правильно... – её лицо дышало такой безнадёжностью, таким отчаянием, что Артуру стало не по себе.

– Не драматизируй, пожалуйста, – мрачно произнёс он и повернулся к ней лицом, внезапно преисполнившись долей участия и сочувствия. – Хорошо, давай поговорим. Может, тебе легче будет. Чего тебе жаль?

– Что я не могу... ждать.

– Ждать чего? – он вздохнул. – Ими, дело ведь не в моём отъезде, чтобы ты ждала меня обратно, это, – он закинул голову, – бред какой-то, и вообще… – но она отчаянно мотнула головой, и он замолчал в ожидании комментария.

– Ждать... возможности. Удобной.

– Для?..

– Для прощания.

Он поджал губы и уныло посмотрел в сторону, прежде чем вернуть сочувствующий и усталый одновременно взгляд к её лицу. Сегодня он почувствовал то, что чувствовали остальные, глядя ей в глаза. Почувствовал уже сейчас, но пока ещё не понял.

– Мне тоже тебя будет не хватать.

Артур не обращал внимания, но всё это время Ими незаметно приближалась к нему. Она умела передвигаться бесшумно и незаметно – она по жизни всё делала бесшумно и незаметно. Она делала маленькие шаги, и чаще всего в те моменты, когда он отводил взгляд, и теперь между ними было не больше полуметра.

– Дашь мне бутылку?

Он только криво усмехнулся.

– Вот это разумно.

Он оглянулся и сделал несколько шагов в сторону стеллажа с бутылками. Имтизаль пошла за ним, по дороге расстёгивая рюкзак.

– Самое дешёвое, – торопливо пробормотала она.

Он оглянулся.

– Что-то ищешь?

– Возьму с собой, – пояснила она копание в сумке и, чтобы придать больше убедительности, продолжила, – магазины уже закрыты.

– Зачем же самое дешёвое, – он нагнулся к стеллажу. – Ты и так никогда не пьёшь, не хочется, чтобы из-за меня ты разочаровалась в алкоголе ещё больше, – он провёл пальцами по пробкам, пока Имтизаль надевала перчатки обратно, тщательно натягивая их на кастеты; выбрал бутылку и выпрямился. – Всё же, не чужой человек... – он с улыбкой повернулся к ней лицом, и не успел ничего понять, как лицу снова пришлось изменить состояние спокойствия.