АН (цикл 11 книг)

Пусть «официально» и делает это по просьбе императора.

Годунов оставил себе возможность прикоснуться к Софье до её свадьбы. И это нервировало вдовствующую императрицу.

— Не пора ли уже за мной прийти? — пробормотала она, закатав белый рукав своего традиционного платья и взглянув на часы.

Резко поднявшись с кресла, она тяжёлым шагом подошла к двери и дёрнула ручку.

«Что? Заперто?!»

* * *

По традиции рядом с дверью молельной комнаты должна была стоять служительница храма.

Однако её на посту не было. Пусть жрецы и служительницы посвящают свои жизни богам, посвятить их полностью без остатка удаётся далеко не каждому. Ведь остаются мирские привязанности — есть любимые родственники, через которых можно надавить на человека. А ещё деньги, которыми можно заплатить за молчания и «неудобства».

— Стой здесь, — бросил через плечо Канцлер, и, открыв дверь, вошёл в комнату.

Цесаревна сидела в кресле, сложив руки на животе. Её кресло стояло вполоборота к двери комнаты, так что Годунов сразу мог разглядеть её спокойное выражение лица.

— Вы прибыли раньше моей, матушки, Александр Борисович, — с холодной полуулыбкой на устах, проговорила девушка. — Я думала, вы войдёте вместе, в сопровождении служительниц храма.

— Прежде всего, я хочу попросить у вас прощения, Ваше Высочество, — внушительно проговорил Канцлер, на два шага приблизившись к креслу.

— За что же?

— За всё, — произнёс он, сделав резкое движение вперёд.

Софья успела вскочить на ноги и даже почти поднять руки. Канцлер левой рукой схватил её за правую ладонь и понял, что чувствует её покров.

Как и сам Канцлер, всё это время девушка держала живу наготове!

Пальцы Годунова вспыхнули яростным пламенем. Покров юного Мастера не смог справиться с жаром одного из сильнейших Гуру планеты, который заранее сконцентрировал энергию для своей техники.

Покров Софьи исчез почти мгновенно. Девушка почувствовала боль и открыла рот, чтобы закричать. Она не боялась быть услышанной. Напротив…

Но тяжёлая ладонь Канцлера накрыла её рот. И в этот же миг что-то острое укололо девушку в грудь в области сердца.

Софья изумлённо распахнула глаза.

— Подчинись мне, — рявкнул Канцлер, выдернув артефакт. Удивительно, но на ковёр молельной не пролилось ни капли крови.

Однако то, что случилось в следующий момент, было куда более удивительным!

Невидимая волна огромной силы ударила в грудь Канцлера, заставив его попятиться.

— Подчинись мне! Приказываю! — прорычал Годунов.

— Хр-р-р… — захрипела Софья, схватившись за лоб и попятившись.

«Вот почему обряд нужно проводить, когда Рюрикович только-только приблизился к половой зрелости. Сильна девка! Выросла…»

Однако из архивов рода Канцлер знал, что ни один Рюрикович в конечном счёте не сможет долго сопротивляться артефакту. Особенно после того, как артефакт впитал в пять раз больше жизней грешников, чем ему обычно требуется.

Волна невидимой силы постепенно слабела, пока полностью не исчезла.

Софья стояла, покорно склонив голову.

— Ты подчиняешься мне? — сухо спросил её Годунов.

— Да, Александр Борисович, — равнодушно ответила девушка, не поднимая головы.

— Ты должна всегда делать то, что я говорю. Это первый приказ.

— Да, Александр Борисович.

— Ты должна ничем не выдать то, что служишь мне. Никому не рассказывать о том, что здесь произошло.

— Да, Александр Борисович.

— После свадьбы ты должна во что бы то ни стало убедить своего мужа сотрудничать со мной. И сделай так, чтобы он предложил Годуновым приобрести у него эти его инновационные костюмы. Поняла?

— Да, Александр Борисович.

— Отлично. А теперь начинай вести себя как обычно, — велел он.

Софья мотнула головой, проморгалась и поморщилась.

— Рука болит, — проворчала она, разглядывая ожог. — И в груди что-то ноет…

Однако в этот момент Канцлер уже выглянул в коридор и кивком головы велел войти в комнату тому, кто стоял под дверью все это время.

— Нина, Её Высочество умудрились пораниться перед свадьбой. Позаботься о её ранах.

Пока целительница занималась Софьей, Канцлер прошёлся по молельной, расправил спутавшуюся скатерть на небольшом столике и закрученную штору — выплеск Наследия Богов Рюриковичей не прошёл незаметно.

— Спасибо, Нина, иди скорее, — велел Годунов целительнице, когда та закончила.

А затем покосился на Софью.

— Александр Борисович, вас что-то беспокоит? — с дежурной улыбкой спросила девушка.

— Кому ты подчиняешься? — хмуро поинтересовался Канцлер.

Улыбка исчезла с её лица, и девушка склонила голову:

— Вам, Александр Борисович.

— Понятно. На, закрой дыру на платье, — он бросил ей брошь в виде герба Российской империи.

Софья послушно за булавку прикрепила украшение на грудь в области сердца.

В этот момент двери молельной распахнулась, и в комнату влетела разъярённая Елизавета Александровна.

— Мама? Что-то случилось? — удивлённо спросила Софья. — Что с тобой? Не говори, что в последний момент решила не отдавать меня Аскольду? Это жестоко, мама. Ты же знаешь, как я жду свадьбы.

— Я был удивлён, не обнаружив вас здесь, Ваше Величество, — склонил голову Годунов. — Всё в порядке? Насколько я понимаю, всё готово к церемонии.

Вдовствующая императрица хмуро осмотрелась по сторонам, сосредоточила взгляд на дочери, а затем медленно выдохнула, возвращая самообладание.

— Да, простите за опоздание. Дверь заклинило, пришлось ломать. Ну? — повернулась она к дверям, за которыми маячили три служительницы храма.

— Ваше Величество, Александр Борисович, просим вас взять Её Высочество за руки и следовать за нами.

Канцлер вежливым жестом предложил императрице первой подойти к дочери, как и полагается матери по традиции. Бросив на него хмурый взгляд, Елизавета Александровна резкими шагами сократила разделяющее её и Софью расстояние.

И взяла в руку тёплую ладонь своей единственной дочери.