Аналитик

— Давно отправили? — осипшим голосом спросил я.

— Да вчера вечером еще, — забил последний гвоздь в крышку моего «гроба» Валерий Семенович.

Все. Зная Иосифа Виссарионовича, он скорее всего уже ознакомился с работой моих подчиненных. Теперь даже «отозвать» ничего не успею. Остается только ждать и надеяться, что прошлый чистовой вариант отчета мои сотрудники видели и хотя бы попытались приблизить нашу работу по транспортной инфраструктуре к тому же виду. Точнее, видеть-то они его видели, но додумались ли сделать новый отчет таким же? А ведь меня еще и вызвать должны для его защиты перед политбюро! Надо в любом случае срочно ехать в институт и смотреть, что они там понаписали. Отчет мы пишем как минимум в двух экземплярах, так что в институте должен лежать итоговый вариант.

— Хорошо, понял, — приняв решение, ответил я Лукьянову. — Я выезжаю немедленно.

Наскоро попрощавшись с родными, я помчался в институт.

Как и думал, конечный вариант отчета отличался от того, что сделал бы я сам, и довольно сильно. Но и на привычные типовые отчеты, какие приняты в этом времени, он не походил. Получилось нечто среднее. В качестве составителя отчета подписался наш парторг, что меня сильно удивило. Вызвав Валерия Семеновича к себе, спросил его, с чего это он взял на себя такую ответственность.

— Вы же не имеете никакого отношения к содержанию работы, — насел я на него. — Так почему именно ваша подпись значится в документе?

— Может я материалы и не собирал, — насупился мужчина, — и анализ не проводил, но я единственный, кто не только имеет опыт составления отчетов для начальства, но и готов был взять на себя ответственность завизировать работу в ваше отсутствие!

Тут он гордо выпятил грудь, ничуть не сомневаясь, что был прав.

— Нужно было не подпись свою ставить, а меня известить, — процедил я. — А теперь неизвестно, как на это, — потряс я документом, — отреагируют там, — выразительно поднял я глаза к потолку.

— Видел я ваш отчет, — не сдавался Лукьянов. — И вообще удивлен, что его приняли. Он же абсолютно не вписывается в принятые нормы документооборота!

— Именно поэтому меня и поставили их составлять, — отрезал я. — Потому что мои отчеты, не похожи на обычный канцеляризм! Между прочим, в политбюро высоко оценили мой формат доклада. А сейчас что они скажут? Ожидали одного, а в итоге их надежды были обмануты?!

Лукьянов поджал губы и промолчал. Оно и понятно. Он-то считал, что сделал благое дело. И меня подстраховал, и отчет к «нормальному» виду привел, а получил в итоге выволочку. Чуть успокоившись, я все же поблагодарил Валерия Семеновича за его желание помочь, но приказал впредь без меня такие серьезные бумаги «наверх» не отправлять. Даже если я по какой-то причине буду недоступен — так и говорить, если придет требование о получении итогового результата, что я наложил запрет на самоуправство.

— Ладно, — выдохнул я. — Будем надеяться на лучшее. Авось, пронесет.

* * *

Агапенко, как обычно, перед тем как подать документы к Сталину на стол бегло просматривал их, сортируя на важные, второстепенной очереди и срочные. Одна из папок привлекла его внимание, и опытный секретарь сначала даже не понял, чем именно. Вроде это был отчетный документ, написанный фаворитом генерального секретаря — Огневым. Все, что связано с парнем Сталин приказал относить в категорию «важное» и Сергей Леонидович так и собирался сделать, но что-то резануло его глаз. Что-то, находящееся на титульной странице. Поэтому, не заглядывая внутрь папки, секретарь стал уже более внимательно пробегать по строчкам.

— Хмм… — задумчиво протянул мужчина, увидев незнакомую фамилию в месте, где должна была стоять подпись Огнева.

Почему так получилось, было непонятно, но о подобном лучше срочно доложить. Что Агапенко тут же и сделал, стоило Сталину освободиться. Дальнейшая реакция Сталина не удивила мужчину.

— Сергей Леонидович, соедините меня с институтом анализа и прогнозирования, — приказал генеральный секретарь через пять минут после получения документа.

Тут же набрав нужный номер, Агапенко мысленно посочувствовал парню. Что бы у него ни случилось, но голос у вождя был очень недовольный.

* * *

Звонок из Кремля застал меня на середине вдумчивого чтения созданного подчиненными документа. Я не только изучал их «творение», но и параллельно писал свои замечания и что необходимо добавить или же убрать и по какой причине. Раз уж они у меня такие инициативные, то пусть хотя бы понимают, что я от них жду. Как показала жизнь, ситуации разные бывают и мой прямой приказ не панацея. Да и Иосиф Виссарионович мне еще в самом первом разговоре чуть ли не прямым текстом сказал, что я должен создать не просто институт, а структуру, способную работать и без моего руководства. Кстати, в случае «наезда» на меня я собирался применить как раз этот аргумент в защиту своих подчиненных. А защищать их придется. Плох тот руководитель, что обвиняет перед начальством своих работников, которых сам и набрал.

— Огнев у аппарата.

— Сергей, здравствуй, это Агапенко, — «вот и последствия моего краткого выпадения из жизни института», пронеслась в голове мысль. — Товарищ Сталин хочет поговорить с тобой, не отключайся.

Мне только и оставалось, что согласится и ждать. Через пару минут из трубки донесся знакомый голос с грузинским акцентом.

— Товарищ Огнев, что за бардак в вашем институте? Почему на серьезном документе стоит подпись совершенно не имеющего к нему человека?

— Виноват, — вздохнул я, — это случилось из-за…

Я кратко описал сложившуюся ситуацию и как выбили меня из колеи неожиданные роды Люды.

— Это конечно меня не оправдывает, но сотрудники института — люди ответственные. Не могли же они на прямой запрос из вашей канцелярии сказать «подождите, пожалуйста», — издал я смешок, намереваясь хоть так отвести гнев Сталина от моего парторга.

— Для подобных случаев есть заместитель, — услышал я ответ. — Или помощник. Или на крайний случай — секретарь. У парторга совсем иные задачи и обязанности, товарищ Огнев.

Недовольство Сталина так и сочилось через трубку.

— Нет у меня перечисленных вами людей, — пришлось сознаться мне.

— Это серьезная недоработка с вашей стороны. Советую исправить ее в ближайшее время.

После этого генсек отключился, даже не попрощавшись. И непонятно — есть смысл нести ему исправленный вариант отчета или теперь придется защищать этот? Как бы то ни было, работу доделать нужно. Ну и подумать, принять ли кого-то нового на работу, или перевести на новую должность кого-то из тех сотрудников, кто уже в теме. Беда прямо. И самое главное — сомневаюсь я, что все так легко закончится. Такой «косяк» Сталин не забудет. И виноват во всем только я!

Глава 15

Июнь 1932 года

Вопрос с заместителем и секретарем я не стал рассматривать сразу. Нужно для начала старые дела завершить. А именно — доделать новый вариант отчета и подготовиться к защите диплома.

Вообще много времени это занять не должно. Из подготовки к защите мне лишь свою собственную работу перечитать, чтобы вспомнить ее содержание. Общие моменты я и сейчас могу рассказать, но вот детали успели слегка забыться. А вот с отчетом повозиться придется дольше. Конечно большая часть работы была уже завершена. Причем еще до возвращения «сборщиков». Тут сыграло роль и то, что они раз в неделю отправляли собранный материал с ближайшим поездом через проводника. О чем сообщали заранее по телефону, чтобы мы встретили и забрали «посылку». Да и устный отчет, пусть и короткий, присутствовал. Так что основные моменты были уже проработаны. Неудивительно, что Валерий Семенович так спокойно отправил нашу работу по первому запросу из Кремля. Она же была почти готова. Вот и сейчас я не пишу с нуля отчет, а именно смещаю акценты на то, что сам считаю более важным и критичным, да делаю визуальное оформление в виде дополнительных графиков и диаграмм. Работа больше на внимательность и усидчивость, которые и отнимают время.