Аналогичный мир - 3

— Папка! Ты пришёл!

— Да, Марк, — Ларри, счастливо улыбаясь, обнял сына, и так, в обнимку, они вошли в квартиру. — Ну, как ты тут?

— Не скучал, не боялся, не баловался! — быстро протараторил Марк, влюблённо глядя на отца.

— Молодец, — Ларри потрепал его по голове и стал переодеваться.

Убрав хорошие брюки и ботинки в шкаф, рубашку бросил в ящик для грязного белья.

— Пап, — Марк ходил за ним, как приклеенный, — она же совсем чистая!

— Рубашку меняют каждый день, Марк. Особенно белую.

— Ой-ёй! — фыркнул Марк. — Это ж сколько рубашек надо? Часто стирать — она ж разлезется.

— Бельё считают дюжинами, — засмеялся Ларри, застёгивая ковбойку.

— Да-а? — изумился Марк.

Переодевшись, Ларри занялся их нехитрым хозяйством. Стакан Марк вымыл, а с бутылкой не справился. А остальное всё убрал.

— Есть очень хочешь, сынок?

— Ну-у…

— Сейчас пойдём к Бруксу, пообедаем. И купим на завтра еды.

— А ты и завтра уйдёшь?

— А как же. Мне надо работать, Марк.

Марк кивнул. Он это и раньше знал, а за эти дни столько слышал, что иметь работу — большая удача. Ларри накинул ветровку, посмотрел, прилично ли одет Марк.

— Возьми бутылки, сынок.

— Мы их дядюшке Пинки отдадим?

— Конечно. И завтра утром нам их обменяют на полные.

— Здорово!

Ларри рассмеялся. Восторг Марка перед чудесами городской жизни помогал ему держаться, не поддаваясь растерянности. Он не жалел о сказанном Джонатану, но и думать сейчас об этом не хотел. Сделал — и сделал. И всё!

На улице было уже прохладно, но вечер с его гульбой ещё не начался. У Брукса их встретили как старых клиентов — в третий раз ведь обедают. Марк изо всех сил старался есть правильно, не чавкая, не хлюпая и без рук, только ложкой и вилкой. Ларри улыбнулся ему.

— Молодец.

Ларри совсем успокоился и планировал обычный вечер. После обеда они немного погуляют, купят еды на завтра, а потом домой, он посмотрит рисунки Марка, проверит, как тот написал заданные буквы и слова, и если всё правильно, будет читать вслух или рассказывать когда-то прочитанное. Вчера он рассказывал, как старик-отец проверял любовь своих дочерей. А что сегодня? Ну, посмотрим, подумаем и придумаем.

Марк, вздохнув, облизал ложечку от десерта. Ну почему всё хорошее так быстро кончается?

* * *

За две недели снег заметно и вообще… стал другим, не зимним. Днём на солнечной стороне звенела капель и даже лужи появлялись.

Зина шла осторожно, боясь ненароком поскользнуться. И сама не знала: радоваться ей или… Да нет, конечно, радоваться, ведь это же счастье, и Тимочка говорил ей ещё тогда, ну да, в дороге, что хочет детей, и квартиру потому восьмикомнатную просил, а что нету такой, так и в этой им ещё долго не тесно будет, а всё же сердце не на месте…

…Врач смотрит на неё поверх очков и улыбается.

— Ну что, голубушка, третий месяц у вас…

…Зина вздохнула и остановилась у магазинной витрины. Покупать заранее — конечно, плохая примета, но посмотреть да прикинуть — это ж совсем другое, это можно. Коляска, кроватка, а это что? Столик пеленальный? Ты смотри, как придумано ловко, и с ящичками, и… и стоит сколько? Ой, мамочки, господь всемогущий, с ума сойти! А ведь ещё столько всего купить придётся. Ладно, как Тимочка скажет.

Она снова вздохнула и пошла дальше. А совсем ведь весна, ещё день другой такого солнца и потает всё по-настоящему. Диме и Кате сапожки нужны, резиновые, ей говорили, что есть с тёплыми вкладышами, и себе тогда такие же, валенки уже не годятся, промокать будут, пальто у Димы есть, померить надо, вроде там, если вырос, то ещё выпустить можно будет, а Кате придётся купить, а самой-то… ну, пока она ещё в зимнем, а потом что, куртку старую надевать, что ли? Так уж больно страшная, да и не ходит н никто в угонном.

Она шла, жмурясь на солнце, прикидывая грядущие покупки и не думая о самом главном: как она скажет о ребёнке Тиму.

Как всегда, в «неучебные» дни Артём шёл домой не спеша, шлёпая по раскисающей на глазах дороге. Снег стал зернистым, пропитанным водой и совсем по-другому поддавался под ногами. И руки не мёрзнут, хоть он и без варежек. Артём шёл, подставив лицо солнцу, наполовину в слепую. Как всё-таки всё хорошо! Прошлой весной он и не думал, что может быть так хорошо.

Он только-только начал вставать после горячки и всё время мёрз. И хотел есть. А еды было мало. В разорённых имениях уже ничего нельзя было найти. Или там уже жили. Но на работу не нанимали. И они всё шли и шли. Где задерживались на неделю, где только ночевали, где… всё путалось. Он ходил за дедом, покорно делая всё, что ему говорили, а дед вздыхал, называл его в сердцах «варёным», «малахольным» и «снулой рыбой», а мамка утешала, что очунеется, шутка ли — столько в жару лежать… с этих слов он и начал русский язык учить. А сейчас даже странно подумать, что не знал.

Впереди на дороге разлеглась такая сияющая лужа, что он не смог удержаться: разбежался и перепрыгнул через неё. Из-под сапог брызнул во все стороны смешанный с водой снег. А вот и тропка на их проулок. Сугробы заметно пониже стали, ну да, на целый палец больше доски торчат и видно, что перекошены. И снежная баба во дворе как-то накренилась и осела. На крыльцо с визгом вылетела Лилька.

— Тё-ёма-а!

— Ага, я!

Артём взбежал по ступенькам и втолкнул Лильку в сени.

— Ты чего?

— А ничо! — смеялась Лилька. — А мы тебя ждём.

— Ага, — удовлетворённо кивнул Артём, расстёгивая куртку.

— Ну куды, куды…? Валенки-то к печке давай, — высунулась в сени бабка. — Горе моё!

— Я в сапогах, — уточнил Артём, входя в кухню и пристраивая сапоги на просушку.

— Один хрен, — бабка вытащила из печи и бухнула на стол чугун со щами. — Давай за стол. Лилька, деда зови, а этих охламонов где носит? Вы долго валандаться будете, жилы из меня тянуть? Лилька, морду Ларьке вымой.

Артём вытер руки и сел к столу. Он уже знал, что по-другому бабка не говорит, и ругань её без злобы, но всё равно ему всякий раз было не по себе.

— Ну, куды, лба не перекрестивши?!

Он послушно встал, перекрестился на икону.

— То-то же. Как хочешь, дед, а занепременно окрестить надо.

Не переставая ворчать, бабка нарезала хлеб, отлила щей Ларьке в чашку, а то он до чугуна не дотягивается, крутанула в чугуне ложкой, чтоб гуща ровно лежала.

Ели не спеша, серьёзно. Артём уже привычно черпал сразу после деда, поддерживая полную ложку хлебом. Когда дед рядом, бабкина воркотня и ругань уже по хрену, ничего не значит, а потому и не трогает. Щи сегодня были с грибами. Вчера он принёс с работы шампиньонов — работникам по полцены продают и можно без денег, в счёт зарплаты брать. Бабка поворчала, что таких грибов не видала и не едала, и как бы не потравиться часом, а сегодня сварила.