Анамнез декадентствующего пессимиста
Шрифт:
Но на фоне этой мелодичной надежды уже виднелись тёмные пятна. Иногда, уставая, он чувствовал себя в холодном облаке какой-то особенной, тревожной скуки. Раз, войдя в колею жизни, почти машинально наполнять её одним и тем же содержанием. Допуская, что зло можно победить лишь случайно. Люди, как правило, заняты поиском различного рода оснований. Однако, как на самом деле обстоят дела – всё равно. Ведь достаточно вызвать подозрение, а мнение уже есть. А сия галиматья лишь следствие… – отвечал он, лёжа лицом к стене. Стены – воплощенье возражений. Человек имеет обыкновение обнаруживать высокую цель и смысл в очевидно бессмысленной реальности. Для праздника толпе совсем не обязательна свобода. И если время «прощает» их, делает ли оно это из великодушия или по необходимости? И вообще, не является
Заметить, что правило предполагает не любых индивидов, обладающих разумной и ответственной волей, а только таких, которые находятся в деятельном отношении друг к другу, в зоне практической (реализуемой в поступках) досягаемости друг для друга. Вообще индивид теряет власть над поступком после того, как он совершен.
Каждый может сказать: «Почему я должен, если есть специальные службы, средства, есть те, кто получает зарплату за это»… Но ведь самое страшное – жизнь по инструкции. По инструкции возможна только смерть.
До сих пор моя жизнь была устроена у меня так несерьёзно. Подчинение правилам и ежедневность из нас сделали то, что и нужно, – "добропорядочных граждан", следящих за чистотой зубов, наученных тяжких минут принимать подаяние, когда идёт их раздача, ибо это есть действие, – неуверенность и уготовленья беспечные, рассеиванье семян, бороздой искривлённых. Ведь как всё устроено если задуматься как всё задумано если устроится если не нравится значит не пуговица если не крутится зря не крути. Нет на земле неземного и мнимого, нет пешехода как щепка румяного. Многие спят в телогрейках и менее тысячи карт говорят о войне. Только любовь любопытная бабушка бегает в гольфах и Федор Михалыч Достоевский и тот не удержался бы и выпил рюмку "Киндзмараули" за здоровье толстого семипалатинского мальчика на скрипучем велосипеде. В Ленинграде и Самаре 17-19. В Вавилоне полночь. На западном фронте без перемен.
Он признает только философию, занятую облегчением страданий, а вовсе не поисками истины. Однако, хотя буддизм, как, впрочем, и вообще вся индийская философия, и оказывал на него анестезирующее действие – даже тормозил его писательскую деятельность, делал ее не столь необходимой, – хотя порой ему и казалось, что он буддист, по зрелом размышлении он приходил к выводу, что все обстоит совсем не так просто, ибо "невозможно достигнуть невозмутимости человеку неистовому".
Желанья стали скромны: «Ищу немного досуга мысли, немного гармонии вокруг, ищу покоя, этого noli me tangere* [не тронь меня (лат.)]. Вкусы очень просты – еда, вино, женщины и книги.
Надо было бы позвонить, извиниться, сказать про дела или вовсе порвать, но ничего этого он делать не стал. Он никогда не оправдывался. Что есть, то и есть, разве что-либо изменится оттого, что это объяснишь? Были разные мелкие обстоятельства, указывающие на это. Проходит несколько недель. Чем объясняется более грустный тон его писем? Почему он более не пишет о своей интерпелляции, или он о ней больше не думает? Ощущение разлада в душе. На смену радостному подъёму явилось состояние безразличия и пресыщенности. Может быть он и перемог своё отвращение, если б была в виду цель, которая оправдывала бы и искупала усилия, но именно цели-то такой и не было. Мы, конечно, все хорошо знаем, что именно относительно этого условия дело обстоит весьма постыдно. Глубоким отчаянием вызван рассказ о… Знаете, когда идёшь тёмною ночью по лесу и если в это время вдали светит огонёк, то не замечаешь ни утомления, ни потёмок, ни колючих веток, которые бьют тебя по лицу. Во всяком деле надо посмотреть, каков его конец.
Это слабый человек, без определённой цели. В ожидании горькой
капли последнего разочарования, пора было вырвать из своего сердца последнюю надежду, которая умирает легко в газовой камере надежд. А если мне нечем тогда будет жить? Возможно ли искать смысл в бессмысленном? Есть ли смысл в жизни, который бы не уничтожался вместе с этой жизнью? Есть ли смысл жить без смысла? Что есть бесконечного в конечной жизни? Старинное правило гласит: чем чётче и непреклоннее мы формулируем тезис, тем неумолимей он требует своего антитезиса. Весело затмится всякое понятие о сущности вещей. А куда иначе жизнь девать? Некуда. Вы всё равно не знаете, что с этими жизнями делать – махните рукой. Существование, сударь мой, это не выстрел из пушки. С чего вы взяли, что у него есть цель?Так что наблюдается известное разделение обязанностей: одни прогрессу служат, другие им пользуются. Вам, вижу, по сердцу служить. А я, старик, на печи полежу. Лучше, не сердитесь, за рубь лежать, чем за два бежать.
Я сидел под обаянием жизни без цели, я сидел в ожидании, и я не ждал ничего. Суть учения находится в самом учении, так же, как и смысл жизни – в жизни (живи как живется), вода реки – в реке, а сердце человека – в человеке. Смысл жизни в том, на что она потрачена. А дело, которому человек служит, слишком недолговечно. Этот запутанный клубок скользящих и ускользающих смыслов. Обнять в отвлечённых понятиях весь мир. Всё казалось абстрактным, мир давил своей бессмысленностью.
Что, если правда в наши дни (и с каждым днём все больше) жизнь – самодостаточное действо. Это жизнь, и мы её живем. Эмерсон говорит: «Жизнь – это мысли, приходящие в течение дня». «Не стоит жить, не размышляя» – говорит Сократ. Можно взять как хороший эпиграф.
Ведь должен быть смысл в жизни, который важнее самой жизни? Или жить, как трава – от лета до зимы?
Смысл один – гадостей не делай. И никому не давай. И другого смысла не надо.
Всё было грустно и звучало, как колыбельная песнь матери, не имеющей надежд на счастье своего сына. Похоже было на знак надежды перед концом света, на какое-то желание, ещё не ведающее, что оно напрасно, на счастье, родившееся, чтобы сразу умереть.
Вялое бормотание: суть жизни в том… "сие есть необъяснимо". Достаточно десяти секунд, чтобы всё уразуметь. Самое главное на свете это дух – звенящая свобода. Всё есть тёплое дыхание, живое. – Так же и со всем остальным, а всё вообще свято, как я уже давно говорил – давно, задолго до того, как появилось "я", чтобы сказать это, – слова по этому поводу, ну и хрен с ними. В жизни нет другого смысла, кроме того, какой человек сам придаёт ей. А это как раз то, что я делаю, видишь? – просекаешь? понимаешь?" Быть может, единственный смысл жизни – наделать как можно больше дел, чтобы тебя помнили и сволочи. Всё есть и не есть. "Трям…" – вот самое лучшее объяснение сути бытия. Вот это – точно. Проще – некуда… Вуаля, такова се ля ва. Добавить больше нечего, да и не нужно. Мдэс… Стоило ли, право, делать умное лицо и произносить "кгхм"… Вот так всё должно быть. Чудесно…
Грустно и радостно трогала мысль о весне. И жить ещё хотелось – жить, ждать весны, жить, покоряясь судьбе, и делать какое угодно дело… Вам это ново, потому что вы никогда не думали об этом. Не все вмещают слово сие: но кому дано. Кто может вместить, да вместит, кто хочет, тот поймёт смысл этих тайных слов и не ощутит вкус смерти. Это можно понимать или не понимать. Объяснять тут нечего. В ответ ему все люди насмешливо улыбнулись, хотя не все они были идиотами. И когда они скажут – мы ничего не видим, ты в ответ промолчи: вам и не должно. Овцу принесут в жертву, спасутся только избранные блохи.
Всё в жизни казалось мне преступлением. Я думал, что семейные обязанности наполнят мою жизнь и помирят меня с ней. (Внешняя сторона жизни не давалась ему, его предприятия не шли).
А оставшись один, читал Евангелие, искал утешение, но не находил, вспоминал книги про неудачников, разнесчастных горемык, повсюду лишних. Но читая их и перечитывая, он стал наслаждаться именно этим болезненным ощущением, словно ему нашёптывали – забыться, обессилеть, расточить что-то драгоценное, затосковать по тому, чего никогда не бывает. Того, кто прячет проигравшие глаза.