Анатомия зла

– Штат прислуги это штат глаз, ушей и языков. Штат свидетелей, которые мне ни к чему.

– Неужели за столько лет этот бедняга Джимми ни разу не отлучался с виллы?

– "Бедняга Джимми" принадлежит мне, со всеми своими потрохами. Он был первым моим пациентом, кому я, рискуя собственной карьерой и именем, бесплатно пересадил блок легкие-сердце. Я подарил ему жизнь, и он по сей день наслаждается ею на лоне природы в полном здравии и достатке, в чем ты имела возможность убедиться. За бесценную услугу Джимми обязался расплатиться со мной верной службой, в каких бы формах она не выражалась, так как платить ему было больше нечем. Ты находишь мои условия слишком суровыми?

– Нет. – Клара задумалась. – Пожалуй, нет. Хотя... Навсегда лишиться возможности иметь семью, отказаться от общения с людьми, со своими близкими...

– А кто сказал, что навсегда? –Гроссе изогнул вопросительным знаком бровь. – Мы заключили контракт сроком на двадцать лет, по истечении которых он получает свободу и щедрое вознаграждение впридачу.

– И как долго ему осталось ждать?

Гроссе напрягся, как тетива на стреле, как хищник, преследующий добычу, перед финальным прыжком. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы сохранить внешнее спокойствие и невозмутимость.

– Именно это я и собирался обсудить с тобой, – произнес он небрежно.

Но тут их разговор прервал голос из динамика, сообщавший, что самолет идет на снижение для посадки в аэропорту Кеннеди. Клара заерзала, спеша пристегнуться, и повернулась к нему спиной, силясь рассмотреть в предвечерней дымке вросший в небо Нью-Йорк. Гроссе пришлось ослабить тетиву, спрятать когти и раздражение.

Проклятый самолет, – выругался он про себя. – Нашел время садиться.

ГЛАВА 28

Битый час они бесцельно слонялись мимо бесконечных сувенирных и винных магазинов, завлекавших покупателя беспошлинной торговлей, выпили по чашке обжигающего кофе-экспрессо и наконец снова вернулись на борт.

Гроссе терпеливо ждал, когда самолет наберет высоту и ляжет на курс, распластав крылья над Атлантическим океаном, на который Кларе уже не удастся поглазеть, поскольку космическая, непроглядная ночь дегтем прилипла к иллюминаторам. Перед ним возникло улыбающееся лицо стюардессы с мокрыми салфетками в лоточке.

– Через несколько минут, – сладким голоском проворковала она, – мы предложим вам поздний ужин.

Он уже открыл было рот, чтобы ответить резким отказом, но Клара опередила его.

– Как это кстати! – весело воскликнула она, обтирая ладони горячей салфеткой. – Я до чертиков проголодалась. А ты?

– Я тоже, – пробурчал он. – Принесите мне мартини. Пожалуйста.

Когда они покончили с едой, по нью-йоркскому времени близилась полночь, а по калифорнийскому – был на исходе третий час ночи. Глаза Клары подернулись сонной пеленой. Стюардесса помогла ей превратить кресло в не слишком удобную, но все же кровать. Клара завернулась в плед и, пожелав кипящему негодованием Гроссе спокойной ночи, зажмурилась.

Два других пассажира, в промежутках между кормлениями, казалось только и делали, что спали. Он знал, что сам не уснет ни на минуту. В самолете ему это никогда не удавалось. На его счастье, часа через полтора, повертевшись несколько раз с одного бока на другой, Клара выровняла кресло и тронула его за руку.

– Ты не спишь?

– Уже выспался.

– Я тоже. Мы кажется с тобой чего-то недоговорили, – попыталась вспомнить Клара. – Прости. Столько впечатлений сразу. Голова идет кругом.

– Нет проблем, – тотчас оживился он.

– Ты помнишь, на чем мы остановились?

– На клонировании. – Хотя на самом деле они уже вплотную подошли к судьбе Гроэра, Гроссе решил, что еще недостаточно полно раскрыл перед Кларой саму идею. – Я хочу, чтобы ты хорошо себе представила, что оно сулит человечеству. Прежде всего, квазибессмертие выдающихся личностей. К сожалению, у гениев, как правило, рождаются самые обыкновенные дети. Природа не любит повторяться. Но есть способ обойти ее, скорректировать. С помощью вегетативного размножения гения можно будет дублировать до бесконечности, обогащая сокровищницу человеческих знаний неиссякаемой мощью его ума.

– Я поняла! – воодушевленно воскликнула Клара. – Ты обессмертил себя в облике своего двойника, целиком тебя повторившего! Когда тело твое потихоньку износится, а ум потеряет остроту, тебе на смену придет второй Гроссе, полный энергии и новых, нереализованных идей. Он примет от тебя эстафету, продолжит твою деятельность. Ты скрываешь его от людей, чтобы потом незаметно подменить им себя!

– Ты действительно круглая дура или только прикидываешься? –прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Она обиженно и недоуменно округлила глаза.

– Ты не дала мне закончить свою мысль. Это только один из вариантов решения проблемы смерти. Вполне приемлемый для человечества, как единого сообщества планеты. Но не для самого оригинала, с которого снята копия. Не для меня, в частности. Ведь в этом случае жить останется мой клон, а я умру, как простой смертный, в положенное время.

– Что поделаешь, Эрих. Таков удел каждого из нас.

– А я не хочу быть простым смертным! Не желаю быть каждым из вас! – прорычал Гроссе сдавленно.

Будь они дома, он обрушился бы на Клару лавиной. Но здесь, в самолете, надо было думать о том, чтобы не привлечь к себе внимание стюардесс, не разбудить пассажиров. Набычившись, он долго хмуро молчал, барабаня пальцами по подлокотнику. Наконец ему удалось взять себя в руки и он заговорил снова.

– Я должен жить. Жить сам. Понимаешь? Я и мой клон, при всей нашей идентичности, не одно и то же. Для меня он – иная биосистема, всего лишь мое зеркальное отражение. Вот скажи, если ты будешь знать, что после твоей смерти твое зеркальное отражение будет продолжать жить, тебе от этого станет легче?

– Нет, Эрих. Конечно нет. – У Клары стучало в висках. Капельки пота проступили над верхней губой.

Почувствовав, что чрезмерной эмоциональностью выдает себя, Гроссе заговорил нарочито-бесстрастным голосом – будто читал лекцию перед собранием медиков.

– Рассмотрим другие преимущества вегетативных потомков. Общество будущего станет расценивать клонов не как самостоятельные, узаконенные личности, а всего лишь как своеобразный комплект, полный набор запасных органов для конкретного индивидуума, оригинала данного клона. Представь грандиозную ферму, на которой, по заказам клиентов, вызревают сотни, тысячи клонов. И среди них черноволосая смуглая девочка-подросток – твоя вегетативная копия, Клара. – Он выдержал эффектную паузу, чтобы она могла осмыслить услышанное, но Клара хранила молчание. – Как только клиент начинает сдавать – стареет или заболевает, или просто решает, что время настало, он ложится на операционный стол, и ему меняют все внутренние органы, включая эндокринную систему и весь объем крови, на молодые и здоровые. По сути – на его собственные органы, выращенные из клеточки его тела. Та же группа крови, тот же резус фактор, те же генетические и биологические свойства, то же строение. И никакого тебе риска отторжения, никаких проблем несовместимости. И не нужно охотиться за чужими жизнями или караулить чужую смерть. Что ты можешь возразить против такой перспективы?