Ангел в темноте (сборник)

И замолкает. Наверное, ждет, что я буду расспрашивать. А мне надоела эта игра в молчанку, я сегодня уже «слушала тишину». Но все равно не буду расспрашивать ни о чем. Захочет – расскажет. Мне есть чем заняться: расчешу волосы, высушу…

Но Миша, похоже, не собирается делать эффектную паузу:

– Рита, мне предлагают возглавить филиал нашей фирмы в России, в Екатеринбурге.

Я сажусь на диван – новость застает меня врасплох. Но привычка быстро думать делает свое дело – я вникаю в суть его слов, и вот уже кровь приливает к голове: э, так у меня и волосы быстрее высохнут, без всякого фена…

– Подожди… как в Екатеринбурге? Это что, север какой-то, Урал? А я, а Катя, а мама? Как все тут?

Миша смотрит на меня, подбирая слова:

– Я уже давно над этим думаю, Рита. Ехать мне надо сначала одному, потому что производство в начальной стадии, еще много работы по наладке, первые пуски планируются только через полгода, в лучшем случае. Штат надо укомплектовать, куча оргвопросов, не решенных… Квартиру первое время придется снимать, то есть фирма, естественно, снимает.

Обилие бытовых подробностей действует на меня ошеломляюще: значит, уже давно все идет своим порядком, даже, наверное, ищут подходящую квартиру, какие-то стадии уже пройдены и какие-то оргвопросы уже решены. А какие-то – еще нет, например вопрос о семье, обо мне…

«У МЕНЯ ЕЩЕ СЕМЬЯ ЕСТЬ» – всплывает вдруг в памяти. Ах, вот оно что…

Так, я думала, у меня меньше проблем. Что ж, значит, в очередной раз ошиблась. Беру слово:

– Миша, ты говоришь так, как будто ты не обсуждаешь предложение, а уже принял его.

Муж мнется:

– Ну, скажем так… я склонен сказать «да».

Я смотрю на него почти с любопытством:

– Еще раз позволю себе напомнить: еще есть я, Катя, мои родители. Твои живут далеко, но будут жить еще дальше, по факту! С этим со всем как?

Что-то в последнее время я стала часто сталкиваться с единоличными судьбоносными мужскими решениями. Круто распорядился жизнью своей семьи Оксанин муж Сергей, его тезка Сергей Александрович Сосновский попытался то же самое сделать с моей профессиональной жизнью, теперь очередь Миши предлагать мне варианты судьбы.

Впрочем, по трезвому размышлению… не я ли еще совсем недавно плакалась мужу на то, что моя профессиональная состоятельность под большим вопросом? И не он ли говорил мне о своих проблемах, а я с готовностью предлагала «нагрузить» ими меня? И самое главное: не оба ли мы подготовили эти события всем своим… стилем жизни? Как еще назвать помягче то, как мы жили в последнее время? Холодность и легкую, но с трудом скрываемую усталость друг от друга? Уход каждого в свою личную жизнь? Моя личная жизнь – это Сосновский. Моя личная жизнь – это работа. Даже затрудняюсь сказать, в какой очередности располагаются эти важнейшие составляющие моей личной жизни. Его личная жизнь… надеюсь тоже, в первую очередь, – работа, но и тут возможны варианты, конечно.

То, что говорит Миша мне в ответ, звучит неутешительно:

– Во-первых, я уезжаю туда ненадолго, один. Устроюсь, обоснуюсь, начну работать. Это, в принципе, долгосрочная командировка, не ссылка же… Вы можете никуда не ехать.

Миша замолкает. Последняя фраза ему дается непросто. Потом говорит:

– Но если все-таки мы поедем всей семьей, это тоже будет не навсегда. Несколько лет, контракт предусматривает пять, затем – корректировка с учетом интересов обеих сторон. Это важный участок нашего производства, открывающий новые перспективы. И то, что я беру на себя ответственность за это дело, очень серьезно для меня. Рита, Екатеринбург – культурный город, центр крупного российского региона. Региональное телевидение, где ты смогла бы о себе заявить. Может быть, и тебе можно что-то начать с чистого листа… У меня же отец был военный, мы переезжали с места на место, я сменил множество школ в своей жизни. И знаешь, только приобрел от этого, ничего не потерял. Мне кажется, мы тоже приобретем, а тут можем потерять даже то, что есть. Мы и так многое… растеряли, или я ошибаюсь?

Что я могла сказать в ответ? Ничего. Только заплакать. Вот это я и сделала: впервые за этот нервный день.

Глава 15 Белый танец

Сергей Александрович не знает, как я его представлю за кадром. У меня уже все готово: нарезка хроники, фрагменты передач с его участием, много фотографий – разжилась везде, где смогла, даже у Ольги Васильевны позаимствовала студенческие снимки. Ту фотографию, со стены, тоже сканировала… Слова подобрала, соответствующие случаю, но сейчас ему ничего озвучивать не буду: посмотрит смонтированную передачу и уж тогда все о себе узнает!

Тему для разговора в титрах, сразу после «шапки» «Я – женщина», обозначила «Звездный бал». Но сама для себя определила ее как свободную. Просто потому, что на заданные темы я говорю уже очень много лет подряд, с разной степенью вдохновения повторяя вопросы, подготовленные для моих гостей заранее и не мной.

Однако и эта свободная тема все-таки должна войти в определенное русло. Каким образом творческий человек прокладывает себе путь в профессии? Человек успеха, Сергей Александрович Сосновский, расскажет о себе зрителям и… мне, конечно. И, может быть, из этой беседы я пойму, есть ли у меня хоть малейший шанс подняться на новую ступень?

А сейчас он сидит в кресле, стоящем немного наискосок к камере и ко мне тоже. Между нами – небольшой стеклянный столик с чашечками «спонсорского» кофе и низенькой, как для икебаны, вазой с цветами, которые почти стелются по поверхности стола. Сосновский редко работает в кадре, но, как и все телевизионщики, чувствует себя «под прицелом» спокойно и уютно – как дома, потому что так оно, в сущности, и есть.

– Сергей Александрович, мы с вами вместе вели танцевальное шоу «Звездный бал», и именно это навело меня на тему сегодняшнего разговора. Я женщина, и мне кажется, есть какие-то непрямые ассоциации между телевидением и вот таким грандиозным, бесконечным балом. Мы здесь все ведем свои партии: кто-то танцует в центре, под светом ярких ламп, кто-то играет в оркестре, а кто-то потом, когда танец закончится, натрет паркет… Я, например, до сих пор не могу опомниться от счастья, что меня вообще пригласили на этот бал! А вы давно и успешно руководите самой праздничной Дирекцией нашего канала, если можно так выразиться, сегодня вы – один из распорядителей нашего «бала». Расскажите, с чего вы начинали?

Приподнимает одну бровь – лишь на мгновение. Не понравился вопрос, формулировка, кокетство мое неистребимое? А что мне с ним делать, это я, я – женщина… Но отвечает мой важный визави так, будто вчера у него на столе лежал примерный вопросник, и он успел подготовиться к телеинтервью…

– Знаете, а я в буквальном смысле, действительно, несколько лет жизни отдал бальным танцам. В молодости… Другие в футбол гоняли или в секции по каратэ ходили, а я разучивал шаги и поддержки, самбу и румбу. И не жалею нисколько: танцы и развивают, и дисциплинируют не хуже спорта. Это тоже, своего рода, командная игра – у меня ведь партнерши были замечательные. В чемпионатах разных, кстати, мы тоже участвовали, но это отдельная тема.

Может, и отдельная, может, ты и не особенно расположен вспоминать о своих успехах на региональных смотрах-конкурсах, а у меня на тему твоих бальных танцев есть хорошая, качественная кинохроника. Спасибо ребятам из архива – они сберегли новостной альманах чуть ли не двадцатилетней давности, для прикола, для юбилея или вот для такого случая: шеф, молодой и красивый, с исключительно прямой спинкой кружит в вальсе воздушную партнершу. Фред Астер не просто отдыхает – спит!

Разговаривать с ним на «вы» мне совсем не трудно. Я ведь и отношусь к нему, пожалуй, на «вы», несмотря на наши близкие отношения. Ему тоже не составляет труда общаться со мной официально: без малого пятнадцать лет он, когда приходилось, обращался ко мне именно так: «Маргарита, вы…» и так далее.

Сижу и откровенно любуюсь, как он владеет собой и темой, на которую говорит.

– Телевидение – это бал? Метафора красивая, конечно, но, как всякая метафора, не безупречна. Нет, я воспринимаю свою работу далеко не как бесконечный праздник. Да, Главная дирекция музыкальных и развлекательных программ – уже само это название звучит очень празднично, для непосвященных. Но создание хорошего настроения – это работа огромного количества чрезвычайно серьезных людей, которым в процессе, боюсь, и улыбаться-то особо некогда…