Ангел в темноте (сборник)

Я невольно улыбаюсь и говорю:

– И я на тебя полюбуюсь… вблизи.

Сама с собой не заключишь пари, больше не с кем! А спорю, что он не поймается, не произнесет ни слова объяснения или, хуже того, оправдания… Типа: «Милая, просто мы с Алисой обсуждали очень важное-преважное дело, и я не мог подойти к тебе, и ты, дорогая, была так занята собеседником, что я не…» И так далее. Не будет этого! И в усеченном варианте не будет! Спорим, Рита?

И, конечно, я вчистую выигрываю это блиц-пари! А может, проигрываю: играю-то сама с собой…

Он просто говорит по существу, только то, что ему нужно мне сообщить:

– Потом бизнес-ланч, потом… Мы с тобой решим, что будет потом.

Единственное, что я могу извлечь из своего перехваченного от нахлынувшего волнения горла, – хрипловатое «да»…

Этот мужчина имеет надо мной неограниченную власть. По иронии судьбы, он ведь еще и мой непосредственный руководитель!

Потом, когда магия его голоса ослабевает, начинаю вдумываться в смысл того, что он мне сообщил.

Покупают какую-то лицензионную программу. Меня он планирует ведущей. Все это – прекрасные новости, любая на моем месте уже висела бы в невесомости от счастья.

Но… А как же мой утренний эфир? И как же мои наполеоновские планы по поводу авторской программы?

Ладно, утро вечера мудренее. А сейчас я открываю дверь своим ключом, на всякий случай, вдруг Катька заснула ненароком.

И слышу голос Миши, который говорит по телефону:

– Ты никак не уяснишь: я не могу это решить вот так быстро, и если ты не забыла: у меня семья еще есть…

«Ты не ЗАБЫЛА, у меня семья ЕЩЕ ЕСТЬ…»

Достаточно! Подслушивать я не буду и прятаться тоже. Громко захлопываю дверь. На этот звук Миша выходит в прихожую. Не отнимая трубки от уха, целует в щеку, свободной рукой поддерживает меня, пока я снимаю босоножки.

– Ну все, извините, я больше не могу говорить. До свидания.

«ИЗВИНИТЕ».

Диплом об актерском образовании уютно лежит и, возможно, даже пылится в отделе кадров нашей Телерадиокомпании, но мастерство, как говорится, не пропьешь. Как ни в чем не бывало направляюсь в ванную, мою руки, гляжусь в зеркало. Вот они, мои неверные глаза, которые так не понравились мне в зеркальном отражении у Ксаны. Вот они, и вон он – уголек страсти, еще тлеющей после звонка Сергея.

И вот мой муж, который так резко меняет интонации с моим появлением на пороге.

Бабушка покойная говорила: «Хто парася ўкраў, у таго ў вушах пiшчыць».

А я, со своим увесистым «парася», конечно, слышу оглушительный писк отовсюду: и муж себя ведет подозрительно, и к любовнику куча претензий… Хороша, нечего сказать.

Но как легко прощаем мы себе свои грехи, ведь все так понятно, так объяснимо. И как трудно проявлять ответную снисходительность к ближним…

Та же бабушка, которая всю жизнь вкладывала в меня большие и малые крупицы женской мудрости, полученной ею в наследство от своих бабушек, учила, как лучше всего вести себя в запутанных житейских ситуациях: «Будзь разумнейшая, маўчы…»

Попробую. Как получится насчет «разумнейшай», не знаю, а некоторое время помолчать могу.

Если Миша начнет объяснять, хоть в двух словах, с кем он разговаривал то на «ты», то на «вы» да еще и обсуждал наличие у него семьи, значит, в чем-то и он передо мной виноват.

Миша, однако, не торопится с комментариями, не спешит с оправданиями. Наоборот, ведет себя до такой степени буднично, что я начинаю думать, что мне все показалось и ничего странного в его разговоре не было. Ну да, то «ты», то «вы», и семья у него имеется. Мало ли, для чего понадобился именно этот аргумент.

И без всякой связи с предыдущими внутренними рассуждениями спрашиваю у мужа:

– А с кем ты это разговаривал сейчас?

Миша, который сидит напротив телевизора и последовательно «листает» каналы, без всякого выражения отвечает:

– Это по работе.

– А, – говорю я. Можно подумать, это что-то проясняет. Но продолжения, судя по всему, не будет. Ну, на нет – и суда нет. – Катька уже спит?

Миша задумчиво выслушивает какую-то международную экономическую новость, потом переводит на меня взгляд и говорит:

– Ну конечно, десятый час уже… Хотела тебя дождаться, читала «Гарри Поттера» в постели. Я заглянул к ней – спит на книжке… Устает, заяц…

Эх, папа, устает наша девчонка и от уроков, и от переживаний. Слава Богу, вот они, каникулы, буквально послезавтра! Не буду рассказывать Мише про учиненный Катькой самосуд над обидчиком «телепузиков» Петькой Парфеновичем, проехали. При этом мне почему-то кажется, что решительные действия дочери ему больше понравились бы, чем нет.

Но мне очень хочется рассказать ему про невеселые Ксанкины дела. Не то, чтобы в назидание… И все-таки, мы дружим уже столько лет: дни рождения детские вместе отмечаем, на шашлыки ездим к ним на дачу. Миша с Сергеем, конечно, не такие друзья, как мы с Оксаной, но все эти годы приятельствуют, уважают друг друга. Интересно, как прореагировал бы Миша на новость о прибавлении в семействе и о возможном изменении состава их семьи? Осудил бы? Промолчал? Пожал плечами? Даже предположить не могу. И любая его реакция была бы «пробным камнем», выражением его отношения к жизни. Мужская солидарность или протест?

Вот только не знаю, стоит ли опережать события: а вдруг еще все у Оксаны и Сергея наладится? Дал бы Бог, в самом деле. Вот только как?

Миша выключает телевизор, поворачивается ко мне. Его поза – руки локтями на коленях, подбородок уперся в сложенные замком ладони – мне кажется какой-то настороженной. И голос тоже кажется напряженным:

– Рита, нужно кое-что обсудить.

У-ух…

«Парася» у меня в ушах сейчас лопнет от визга, но я смотрю на мужа прямо, киваю спокойно:

– Давай обсудим. А что именно?

Миша встает, подходит к незадернутому окну. Он тоже любит наш вечерний город…

– Понимаешь, я сейчас думаю об одном серьезном деле. То есть, я давно над ним думаю, уже больше месяца, но нужно принимать какое-то решение, а я никак его не приму. В общем, это касается нас обоих…

Я сижу, буквально не дыша. Однако разнообразные мысли мечутся в мозгу, как молнии, – быстро, криво и невпопад. А Миша продолжает:

– Что-то я в последнее время места себе не нахожу. У тебя тоже проблемы, я же вижу, поэтому и не гружу тебя, стараюсь не грузить…

Все, спокойствие, хоть оно и кажущееся, мне изменяет. Я подхожу к Мише, и он обнимает меня за плечи. Теперь мы оба смотрим в одном направлении, прямо как пишут в умных книжках про правильную семью: «Муж и жена должны смотреть не друг на друга, а в одном направлении». Тогда все будет хорошо. Ну, вот, смотрим…

Там, на востоке, еле видна бессонная башня телецентра: вон они, красные сигнальные огоньки на краях крыши, видимо, чтобы самолеты не цепляли крыльями. Если напрячь воображение или взять сильный бинокль, пожалуй, можно углядеть три окна большого кабинета Сергея Александровича Сосновского. Может быть, он и сейчас на работе – день у него сильно ненормированный, его тоже «грузят» все кому не лень, а он – везет.