Ангел

Надо же, ничего не упустит. Правильно думал, что Марина шпион босса. Выхожу из кабинета, ко мне кидается Зина.

– Сергей Дмитриевич, а что Вы сегодня делаете вечером?

Эту Зину, гнать от себя, подальше! Хватит мне уже заморочек с Мариной. Наверное, на моем лице появилась какая-то особая печать, что бабы стали валиться под ноги пачками. Секретарша, практикантки, продавщицы магазина одежды, Марина. Ладно, Марина нет. Ведь раньше шарахались от меня как от скунса. Что сейчас изменилось?

– В ближайшие пару недель буду очень сильно занят, Зиночка, - говорю, упреждая все остальные вопросы, про субботу, воскресенье и так далее по дням недели, - я тебе скажу, когда освобожусь.

И пошел. Оставив Зину в замешательстве.

Итак - ситуация: два непримиримых врага едут в одной машине, по одному и тому же заданию, вчера одна другому врезала пощечину, за что была жестоко изнасилована, ваши действия? Как себя вести? О чем вообще говорить? Было бы верх наглости, спросить: "Тебе, вчера понравилось?" То-то же, ни о чем! Сидеть, морду тяпкой и мурлыкать под нос песенку "вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам..." Даже краем глаза не смотрю на неё, неинтересно. Чертик так и пляшет на резинке под стеклом. Он меня уже достал, конкретно. Улыбка у него идиотская, самодовольная. На чертика тоже не смотреть.

И Марина молчит. Напряжение нарастает, густо обволакивает салон машины, просачивается и пропитывает собой всё, даже одежду, нижнее бельё, покрывает кожу липким потом. И тянет тебя, тянет назад горячим гудроном в воспоминания вчерашнего происшествия.

Думаю, что те же мысли копошились и у нее в голове, потому что, она не выдержала молчаливой дуэли и выдала:

– Можно тебя спросить?

Прямо виском чувствую, как она смотрит на меня, в ожидании ответа. Так, наверное, ищет примирения, нам ведь теперь работать вместе в одной упряжке. Может это и к лучшему, я ведь первым никогда не пойду на попятную.

– Валяй...
– говорю небрежно, как и подобает альфа-мачо.

– Тебе вчера понравилось?

Нет, ребята, я ожидал какого угодно вопроса, но только не этого, поэтому пребывал в замешательстве, несколько секунд. Если скажу "да", она мне и зарядит тираду про то, какой я негодяй и последний быдло на планете, если "нет", то выдаст не менее гневную речь, про то же. Буду играть роль беспечного циника, всё легче воспринять любые оскорбления. А вообще, понравилось ли мне вчера? Да, черт возьми! Но мне стыдно признаться, даже себе.

– Да ничего, так...

– Хочешь, повторим?

Какую игру затеяла эта бестия? Что ей от меня нужно-то, в конце концов? Я ведь вчера и пошел на этот шаг, чтобы вообще избавиться от нее, хоть не навсегда, то на очень долго. Если она мазохистка, ищет наслаждения, когда дубасят и если это бескорыстное предложение, то иногда поиграть в извращенцев - заманчиво. Хороший способ сливать агрессию, заземляться от негатива, причем, вдвойне приятно, отметелить именно того, кто этот негатив и определяет. А если нет? И это трезвый, холодный расчет, что гораздо более правдоподобно. То я попал, как кролик в силки за морковку.

Мое долгое молчание она расценила как нерешительность и сделала еще один шаг навстречу:

– Мне бы очень хотелось...

– Посмотрим на твое поведение.

Сказал, как отрезал. Пусть думает, что хочет, отказ это или обещание, на случай, если исправится.

И всё. Больше ни слова. Обиделась. Ну фиг с ней, бывало обижал и похуже. Вот сейчас закончим с фабрикой, сяду на автобус и поеду к Светлане, а эта, пусть светится, она меня слишком утомляет, чтобы долго находиться в ее обществе.

Анатолий Афанасьевич встретил нас радушно, усадил за круглый столик в другом углу кабинета, чтобы встреча не казалась слишком официальной, секретарша наладила чай, такой душистый, что в жизни никогда и не пробовал. Сначала побеседовали совершенно о левых вещах, которые к делу относятся приблизительно так, как я отношусь к олимпийским чемпионам. А потом плавно подвел разговор, собственно к нашему, визиту.

– Ну, показывайте, - просто сказал он и предупредительно махнул Марине, чтобы она случаем не начала свою рекламную песню, она же и собралась это уже было, набрав побольше воздуха в легкие.

Вооружившись лупой внимательно изучал картину, миллиметр за миллиметром. Наступила тишина.

– Хм... Наконец сказал он, - Рамка - орех?

– Да, - говорю удивляясь.

– И, наверное, разработали промышленную схему самой рамки?

– Откуда знаете?
– Еще более удивляясь, протянул флэшку ему. Я ведь эту фишку оставил на про-запас, чтобы иметь последний аргумент в пользу проекта. Если есть реклама зеркала, то должно быть и само зеркало, - там файл вместе с копией картины.

– Предположил, - улыбнулся Анатолий Афанасьевич и взглянул на меня поверх очков. Глаза у него умные, острые и проницательные, а цепкий сканирующий взгляд, мог бы заменить рентгеновский аппарат в больнице, - Мариночка, теперь ты скажи свое мнение о картине. Только не надо, пожалуйста, общих заготовок. Меня интересует лишь твое личное мнение.

Марина бросила мне короткий взгляд. Не хочет дифирамбы петь, но у нее уже сложилось свое мнение, и я его знаю. Она мне их пропела ещё в кабинете босса.

– В картине есть душа, - наконец произнесла она, - и я считаю, это самая лучшая работа, Сергея Дмитриевича.

Фига себе! Я вытаращился на нее как клеточный попугай увидевший впервые спелый банан.

– А подробнее?

– Две девушки, не похожие друг на друга, это воплощение одного и того же человека, в настоящей реальности и подсознательном. И если представить, что они сидели бы наоборот, то на картине ничего бы не изменилось, все равно это отражение нас самих в себе.

– Молодец! Я думаю именно так же. Поэтому проект не принимается.

– Как?
– Я даже дернулся. Уже был уверен на все сто, что попал в самую точку.

– Потому что, этому шедевру место в музее, а не на рекламном щите.

Ну, даже не знаю, радоваться или огорчаться. Значит - шедевр, но не принимается.

– Не расстраивайтесь так, Сергей Дмитриевич. У меня на Вашу работу другие виды. Вы готовы ее продать мне? Скажем так, за миллион рублей.

– Ы-ы-ы, - промямлил я. Видели бы вы мое лицо сейчас!

– Хорошо. Миллион двести, но не больше, - стал торговаться директор.