Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

— А я прошу — покиньте помещение.

— Покидаю, покидаю! — кричит Яша. — Навсегда покидаю!

К международному аэропорту «Шереметьево» подъехала большая черная машина. Из нее вышел патриарх с большим крестом на груди и провожающие его служители православной церкви.

Братья катили тележку, нагруженную вещами, по залу. За ними шла Инга с ребенком. У ребенка под мышкой шахматная доска.

Впереди них шла женская баскетбольная команда из Замбии.

— Куда едем? Зачем? — снова засомневался Яша.

— Хватит, — оборвала его Инга. — Надоело.

— Женщина! Ты как со мной разговариваешь?! — вдруг взорвался Яша. — Я грузинский еврей, а не какой-нибудь латышский ашкенази! Запомни!

— Правильно он говорит, — сказал Мераб. — Зачем вам куда-то ехать? Думаешь, там хорошо?

— А здесь хорошо? — заорал на брата Яша. — Бокал шампанского на прощанье с братом выпить нельзя!

А если сейчас принесу — останешься?

— Вот ты принесешь! — Яша показал Мерабу кукиш.

Значит, договорились? Если приношу шампанское — остаетесь.

— Остаемся, остаемся, — проворчал Яша и покатил тележку дальше.

Мераб побежал к буфету. Там ему объяснили, что спиртных напитков давно нет. Шампанское можно купить только в баре за пограничным контролем. Напрасно Мераб уговаривал буфетчицу, предлагал двойную цену — шампанского не было.

С пустыми руками он подошел к стойке, за которой Яша заполнял таможенную декларацию на английском языке.

— Ну что, — ехидно спросил Яша, — принес?.. Фигу ты принес! — Он снова склонился над декларацией. — Ступка — предмет старины?

— Если старая, то предмет.

— Как ступка по-английски?

Мераб на секунду задумался:

— Забыл.

— Забыл… Три года в институте иностранных языков учился, а простых вещей не знаешь.

— Яша, — позвала мужа Инга, — вот тут декларация на русском. Я же говорила.

— Смотри за вещами, — сказал Яша брату и пошел к Инге.

На стойке остались его паспорт и билет.

Мераб несколько секунд постоял. Потом достал ручку, взял бланк, написал сверху: «Яков Папашвили», а далее везде поставил «Ноу».

Яша, высунув от усердия язык, заполнял декларацию, когда услышал голос брата:

— Яша!

Мераб уже стоял по ту сторону таможенного контроля.

— Не волнуйся, — крикнул он. — Я сейчас.

— Ты куда? — в ужасе закричала Инга.

— Тс-с, — Мераб приложил палец к губам.

Он поднялся на второй этаж, подошел к одной из будок, где за стеклом сидел пограничник. Положил перед ним паспорт, посадочный талон и, чтоб больше походить на оригинал, принял напряженное выражение лица, какое почему-то бывает на всех паспортных фотографиях. Пограничник сверил оригинал с фотографией, поставил штамп и нажатием кнопки открыл никелированный турникет.

Мераб забежал в бар, купил две бутылки шампанского и побежал обратно. Добежал до турникета и постучал в будку пограничника:

— Слышишь, друг, открой.

— Не положено.

— Да мне туда нужно.

— Отойдите, гражданин, — строго сказал пограничник. — Государственная граница.

— Я передумал. Не хочу лететь.

— Обращайтесь в Вене в наше посольство.

— Послушай, это ошибка. Это мой брат должен лететь.

— Обращайтесь к начальнику.

— Где он?

— Там, — показал пограничнике глубину аэропорта.

Мераб заметался по стеклянным коридорам в поисках начальника. Когда он, наконец, нашел комнату, где должен был сидеть начальник, дверь кабинета оказалась запертой. Женщина в летной форме сказала, что начальник вышел.

А в зале аэропорта в это время нервничали родственники.

— Мы опоздаем, — хныкала Инга. — Объяви по радио, чтобы этот идиот вернулся.

— Если узнают, что я кому-то дал свой паспорт, его вообще отберут, — сказал Яша.

Мераб нервно бегал перед кабинетом начальника. Появилась уборщица с ведром и тряпкой.

— Где он? — накинулся на нее Мераб. — Посадка уже заканчивается!

Уборщица сказала, что сейчас обеденный перерыв, и Иван Петрович, наверное, в столовой.

Мераб снова понесся по стеклянным галереям, по лестницам… Нашел столовую. Там за одним из столом ел суп Иван Петрович.

Выпустите меня, пожалуйста! — взмолился Мераб. — Они уже на самолет опоздали!

Куда выпустить? — спросил Иван Петрович.

Обратно, в Советский Союз!

Иван Петрович смазал кусочек мяса горчицей, смачно откусил, поморщился и высказал недоумение, почему некоторые люди еврейской национальности, не успев пересечь границу, тут же передумывают уезжать.

Я не еврей! — закричал Мераб. — Это мой брат еврейской национальности!

Иван Петрович искренне удивился:

Как так? Сам не еврей, а брат еврейской национальности.

Мамы разные! Мамы! Моя грузинка, а его — еврейка.

— А папы?

— Папа один.

— Многоженец?

— Зачем многоженец?! Яшина мама при родах умерла, а моя за другого вышла.

— Бывает, — посочувствовал Иван Петрович.

Далее выяснилось, что он ничем Мерабу помочь не может. Он начальник перевозок, а вопрос Мераба может решить только начальник пограничников — товарищ Лунц.

Мераб побежал искать Лунца.

— Пассажир, вы куда? — остановила Мераба стюардесса, увидев у него в руке посадочный талон «Москва — Вена».

— Мне нужен Лунц! Где его найти?

Стюардесса посмотрела список пассажиров.

— Лунц в самолете. — И она повела Мераба по рифленому коридорчику в салон самолета.

— Займите свое место, — сказала она Мерабу.

— Некогда мне сидеть! Лунца позовите!

— Пассажир Лунц, вас разыскивают, — по-английски объявила в микрофон стюардесса.

С места поднялся пожилой мужчина в кожаных шортах и тирольской шляпе с пером.

— Их бин херр Лунц. Вас волен зи? — спросил он.

Стюардесса закрыла дверь и повернула запор.

У справочного окошка стояли Инга и Яша.

— С ним что-то случилось, — настаивал Яша. — Узнайте: он или в милиции, или в медпункте!

Девушка связалась с кем-то по селектору.

— Пассажир Яков Папашвили находится на борту самолета Москва — Вена, — ответила она пораженным родственникам.

Самолет летел над облаками. Мераб нервно курил, стоя возле туалета. К нему подошел Боря Париж, сорокалетний здоровяк с золотыми зубами. Он прикурил у Мераба и поинтересовался: